В преддверии саммита Россия-ЕС под Самарой некоторые официальные лица Евросоюза говорили, что отношения переживают пусковую точку, находятся чуть ли не на самом низшем уровне со времен "холодной войны".
Причины европейского пессимизма стоит искать по большей части под поверхностью газетных статей и звонких заявлений. Главная - прогрессирующая, несмотря и даже благодаря расширению, внешнеполитическая слабость Евросоюза. На этом фоне рост в последние годы влияния и международного веса России выглядит особенно заметно. Тем более, что Россия начала отстаивать свои интересы и позиции весьма твердо.
На саммите глава Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу (Jose Manuel Barroso) сказал, что "польская проблема - это европейская проблема, литовская и эстонская проблемы - это тоже европейские проблемы". Раньше руководители ЕС открещивались, представляя эти проблемы двусторонними, российско-польскими, эстонскими и т.д. Если в ЕС действительно начали считать, что идиосинкразии и комплексы новых членов должна разделять и старая Европа, то союзу нужно выразить соболезнование. Он и дальше пойдет по пути подрыва своих международных позиций. Наши европейские друзья и партнеры могут бодриться и не признавать реальности. Но единая внешняя политика, когда условные Мальта, Вильнюс, Бухарест или Варшава могут из-за того, что эта политика должна формироваться на основе консенсуса, определять ее - это форма политического самострела.
За десяток лет попыток проведения этой общей политики она, конечно, усилила ощущение общеевропейской солидарности, но резко на целом ряде направлений сократила влияние Европы в мире. Благодаря этой политике "по низшему общему знаменателю" Берлин, Париж или Мадрид ныне гораздо менее влиятельны, чем 10-15 лет тому назад.
Месяц тому назад это еще раз было подтверждено на саммите США - ЕС. Он прошел внешне в гораздо более теплой атмосфере, чем саммит на Волге. Но американцы не уступили практически ни в чем. Причем или договорились не договариваться, или навязали ЕС явно неравноправное соглашение в области гражданской авиации (американские компании получили право летать между городами в Европе, а европейские компании не получили такого права в США). Брюссель согласился с тем, что предоставил всем американцам безвизовый доступ во все 27 стран ЕС, в то время как Союз не получил права на такой въезд для граждан новых государств-членов.
Падение влияния ЕС означает и ослабление благотворного воздействия на другие страны, в том числе на Россию, на международные отношения новой гуманной цивилизующей европейской политической культуры. Кто будет всерьез слушать европейцев, когда де-факто общую политику ЕС диктует Польша братьев Качиньских, пытающихся ввести запрет на профессии почти через 20 лет после падения коммунизма? Или когда де-факто эту политику захватывают политические провинциалы из Таллина, свергающие памятники в угоду своим комплексам?
То, что на саммите и до него не договорились о начале переговоров по новому договору, не трагедия, а благо. Ведь если бы чудом какое-то соглашение подписали, его точно бы торпедировали "новые европейцы" или их патроны.
И так будет продолжаться, пока стороны не осознают, чего они хотят от нового соглашения. Брюссель должен прийти в себя от шока, что Россия научилась говорить нет и защищать интересы своих компаний, начать уважать позицию Москвы. Старые европейцы должны "переварить" новых и прийти к пониманию, что Европе нужна скоординированная, а не общая внешняя политика. Последняя выгодна лишь малым странам, новичкам с их идиосинкразиями.
Отсутствие подписанных бумаг - не недостаток, а достижение саммита. Такие бумаги могли бы быть подписаны только на условиях, которые заранее и громогласно объявили в Брюсселе. Насколько известно, ультиматумы пытались выдвигать и в ходе саммита. Теперь, я думаю, стороны будут более уважительно относиться друг к другу. Диалог, решение конкретных взаимовыгодных вопросов - а их, кстати, на саммите было решено не мало - надо продолжить. Но нужна пауза для осознания нового соотношения сил.
Москве и европейским столицам нужно осознать, что существуют интересы, которые объединяют. Может быть, даже стоит перестать использовать ничего не значащий, хотя и политкорректный термин "стратегическое партнерство".
Важнейший из этих интересов - легко просчитываемое уже в среднесрочной перспективе дальнейшее ослабление мировых позиций ЕС и ослабление - через 5-6 лет позиций России, если две стороны не пойдут на создание не "стратегического партнерства", а стратегического союза. Первоначально он может строиться на основе энергетического союза - через обмен активами. Россия, как и предлагалось, предоставит долю в добыче, Европа - в распределении энергии.
Ну а пока стороны не созрели для такого союза. Надо работать на то, чтобы "трагедия провала", о которой кричат СМИ, стала толчком к новому качеству отношений между двумя частями старого континента, чтобы она стала основой для нового оптимизма.
Сергей Караганов, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике"
