11 сентября породило два очевидных кризиса. Первый, самый яркий кризис, проявился на Ближнем Востоке. Смелый шаг Аль-Каиды очень быстро превратился в объявление войны революционным исламом Соединенным Штатам и Западу. Благодаря ему вновь заполыхали очаги напряженности, образовавшиеся по всему ближнему Востоку (Палестина, ливано-сирийский кризис, Саудовская Аравия, эрозия власти Саддама в Ираке), к тому же он явился беспрецедентным вызовом для всех режимов в регионе, которые стали неявно поддерживать друг друга, и покончили с распрями, которые они вели ради обретения тактического преимущества, крайне ничтожного по сравнению с рисками, которым они подвергались.
Именно так в Иране зародилось сильное прагматическое движение, сплотившееся вокруг бывшего президента Рафсанджани, которое все больше склонялось в пользу прямого и открытого сотрудничества с Соединенными Штатами.
На той же волне в Саудовской Аравии и в Пакистане окрепли настроения, выразителем которых явились представители власти - король Абдулла, с одной стороны, и президент Мушарраф с другой - которые решили взять под контроль в одной стране - саудовское общество, семимильными шагами идущее к исламизации, в другой - пакистанскую армию и ее бурную деятельность в атомной области.
Теперь мы подходим вплотную к разрешению противоречий, порожденных событиями 11 сентября. Или Иран после тяжелого, но все еще обратимого периода регресса, сделает шаг в сторону сотрудничества с Вашингтоном, причем не только в Ираке, но и в Сирии и Ливане, или иранские интегристы во главе с Ахмадинежадом возьмут вверх, и тогда произойдет широкомасштабное столкновение, отмеченное примирением между суннитскими и шиитскими интегристами.
Быть или не быть этому столкновению определит развитие ситуации в Сирии: действительно, в Дамаске окопался военный лагерь, который поддерживает союзнические связи с иранским интегризмом и является сторонником ускорения его ядерной программы. Это его ни в коей мере не смущает, он рассчитывает таким образом обеспечить себе безопасность, более того, он является надежным тылом суннитского восстания в Ираке. В конечном итоге, чтобы помешать завершению расследования, проводимого комиссией ООН, режим не нашел другого союзника в Ливане, кроме 'исламисткого Фатаха', само название которого красноречиво говорит о том, что мы имеем дело с совместным предприятием Аль-Каиды и его собственных секретных служб. Другим полюсом в сирийском государстве, являются пользующиеся вялой поддержкой президента Башара Асада, движения, в частности в армии, которые смотрят одновременно и в сторону умеренных иранцев, и шиитского правительства Багдада и даже Турции, которая расположена неподалеку и, по сравнению с ними, производит впечатление богатой страны. Таким образом, точка сопряжения всех противоречий Ближнего Востока находится именно в Дамаске.
Только не будем забывать о том, что за одним кризисом может скрываться другой. Действительно, события 11 сентября привели к кардинальному переосмыслению политических отношений между Соединенных Штатами и большинством их европейских союзников, а также породили до сих пор неразрешенную напряженность в отношениях с Россией. Отсутствие сильной стратегии и разногласия по различным вопросам с Парижем, Берлином и Москвой привели к тому, что на процессы сближения, необходимость которого была очевидной, оказались замороженными на многие годы.
В настоящее время ситуация зашла так далеко, что все стороны принялись искать пусть даже ущербное, но компромиссное решение. Соединенные Штаты при всей декларируемой твердости своих позиций, втихомолку признают справедливыми многие нарекания, сделанные в их адрес европейскими странами, в том числе консервативными Англией и Германией; Франция, с другой стороны, после обострения ливанского кризиса, стала делать практические шаги в сторону сближения с США, и снизила до минимума критические высказывания в адрес новых иракских властей.
Остается Россия: на первый взгляд вся эта шумиха, которую Путин раздул вокруг развертывания стратегического американского щита в славянских западных странах, отдает 'холодной войной'. Но не нужно быть большого ума человеком, чтобы понять, что за этим конфликтом скрывается стремление Москвы обрести общепризнанный высокий статус и желание поддерживать, в частности с помощью европейских стран, тесные связи с США. В действительности оказывается, что основополагающие интересы США и России на Ближнем Востоке никогда еще настолько не совпадали. И в Сирии, и в Иране или даже в Афганистане, где все еще находится у власти правительство, поддерживаемое российско-американской коалицией, на данный момент Вашингтон и Москва ведут диалог с одними и теми же политиками и преследуют одинаковые цели.
Если Вашингтон хочет накинуть узду на Сирию, то для его целей необходимо поддерживать жизнеспособное сирийское государство, где первую скрипку будут играть умеренные баасисты. Стратегическая конвергенция на Ближнем Востоке возможна, но чтобы она состоялась, необходим компромисс между Россией и Западом, выработке которого может помочь саммит 'большой восьмерки', возможно хоть в этот раз он принесет реальную пользу.
