Саммит в Брюсселе показал, что государства-члены ЕС способны на компромисс. Однако будущий договор не принесет реального интеграционного прогресса. Британское opt-out в сфере судебной системы и внутренних дел, требования французов исключить из текста договора положения о конкуренции и немецкая борьба за позицию гегемона развеяли миф об общеевропейских интересах. Зато саммит ознаменовал собой создание нового расклада сил в Европе. Расклада, при котором Польша впервые более, чем за 300 лет, имеет шанс играть ключевую роль.
Новая раздача
Последние несколько лет крупные страны ЕС - Германия, Франция, Великобритания и Италия - пытались создать директорию, правящую объединенной Европой. Важнейшим инструментом, служащим этой цели, должна была стать т.н. Евроконституция. Этот документ не вел к объективному углублению европейской интеграции, а, прежде всего, увеличивал реальную власть крупных государств, в том числе, посредством очень выгодного раздела голосов в самом важном органе ЕС - Совете министров. Польша была единственной страной, воспротивившейся этому. В стратегическом плане этому должно было служить предложение о введении системы квадратного корня. И именно в этом заключается наш подлинный успех.
В качестве исходного пункта переговорной тактики польская дипломатия приняла законодательную практику Сообщества. В соответствии с договором об образовании Европейского Сообщества, право законодательной инициативы принадлежит исключительно Европейской комиссии. Однако прежде, чем какой-либо законопроект будет передан на рассмотрение важнейшему органу принятия решений - Совету ЕС - его изучает комиссия, чтобы определить, может ли он быть принят или же он окажется заблокирован уже на начальной стадии рассмотрения. Поэтому в процессе принятия решений так важен т.н. 'блокирующий порог'. На этом этапе проводится фильтрация, позволяющая сформировать линию правового порядка ЕС. По этой же причине в ходе законодательного процесса решения в большинстве случаев принимаются единогласно, хотя они и могли бы приниматься большинством голосов. Короче говоря, в принципе принятие законодательного акта зависит от того, будет он заблокирован или нет. Передача его на рассмотрение Совета чаще всего фактически означает его принятие.
Польская дипломатия выступила с однозначными аргументами - при сравнении системы, принятой в Ницце, со стандартами конституционного договора, становится очевидно, что блокирующая способность Германии, крупнейшего государства Евросоюза, принципиально не меняется, поскольку снижается всего на два процента - с 80 до 78. Это означает, что в любой возможной блокирующей коалиции Германия нужна на целых 78 процентов. Между тем, способность блокировать решения Совета государствами средней величины - такими, как Польша - уменьшается при сравнении двух процедур в среднем в два раза - с 30 до 15 процентов. Вывод простой: при сохранении системы принятия решений, предусмотренной Евроконституцией, крупнейшие государства могли бы навязать государствам-членам ЕС любой законодательный акт. Для того, чтобы заблокировать любое решение, трем из четырех крупнейших государств Евросоюза было бы достаточно договориться между собой и согласовать свою позицию с любой четвертой страной. Средние страны были бы лишены возможности блокирования.
Компромисс, заключающийся в продлении ниццской системы на 10 лет, кажется очень выгодным. В ближайшие десять лет у Польши будет более сильная позиция, чем при системе квадратного корня или Евроконституции. Таким образом, Варшава выиграла время для того, чтобы польская дипломатия обеспечила себе иные способы мощного влияния на решения ЕС, например, посредством формирования группы партнеров, готовых создать с нами коалицию.
С высоко поднятой головой
Сопротивление Польши идее европейской директории - это очень важное решение. Особенно, учитывая то, что президент Франции Николя Саркози давал понять, что он хотел бы видеть Польшу в составе такой неформальной группы, управляющей Европой. До брюссельского саммита было неясно, как Польша относится к предложению Саркози. Сегодня мы перешли политический Рубикон. Нашими важнейшими партнерами в ЕС будут малые и средние страны.
Однако почему Словакия, Венгрия или Португалия не поддержали нас в переговорном бою? На этот вопрос, сохраняя анонимность, отвечают наши дипломаты. Они подчеркивают, что крупные страны держат малые в экономическом шахе. В качестве примера они указывают на Венгрию, имеющую серьезные проблемы с бюджетом и зависящую от дотаций ЕС. Они объясняют и поведение Румынии, на которую огромное давление оказывает Париж, напоминающий Бухаресту о том, что он стал членом ЕС как бы на вырост. Другим даже не потребовалось шантажа. Хватило однозначного сигнала и страха перед серьезным конфликтом с Германией.
Польша этого не боялась. Она вела себя как страна, имеющая политический вес Италии или Великобритании. И оказалось, что это неприемлемо для Германии, которая согласилась принять без лишних дискуссий длинный список возражений Лондона, но устроила большое сражение из-за одного постулата Варшавы. Однако причиной тому было не то, что польская инициатива была для Германии не так выгодна, как т.н. евроконституционный проект. Это двустороннее замыкание ясно показало, что проблемой в наших двусторонних отношениях остается немецкая ментальность и присущие ей постколониальные рефлексы в отношении Варшавы. Прошло уже три года со вступления Польши в ЕС, пятнадцать лет с подписания договора о добрососедстве и дружеском сотрудничестве, 60 лет с окончания Второй мировой войны и, наконец, почти сто лет с восстановления польского государства, но Германия все никак не научится относиться к Польше по-партнерски. Она не в состоянии заметить, что у Польши есть собственные амбиции, и она хочет быть субъектом европейской политики.
Крокодильи слезы Германии
Подготовка к саммиту и сам саммит показывают одно: кризис в польско-немецких отношениях вовсе не является результатом смены правящей команды два года назад. Непосредственно перед встречей в Брюсселе немецкие политики и СМИ приступили к фронтальной атаке на Польшу. Ее целью должна была стать дискредитация поляков, посредством которой нас хотели вынудить отказаться от борьбы за включение в повестку дня межправительственной конференции вопроса о системе голосования. О том, что стратегия действий была досконально продумана, свидетельствуют два факта. Во-первых, из числа участников дискуссионного форума была исключена канцлер Меркель, для которой на саммите была зарезервирована роль 'хорошего полицейского', и включен ряд немецких политиков. Во-вторых, на эту акцию навесили европейскую этикетку путем бегства к европейским аргументам и подключения к спору брюссельских чиновников.
'Расстрельному взводу', подготовленному для Польши, придали немецкие пушки самого большого политического калибра - председателя Европейского парламента Ханса-Герта Петтеринга (Hans-Gert Poettering), лидера фракции социал-демократов в Европарламенте Мартина Шульца (Martin Schulz) и Сильвану Кох-Мерин (Silvana Koch-Mehrin), заместителя председателя фракции 'Союз либералов и демократов во имя Европы' в Европарламенте. Однако проводимая кампания не касалась сути дела - системы голосования. Вместо этого, она сводилась к абсурдным политическим угрозам (например, создания Европы двух скоростей) и оценкам стиля правления польского правительства. Инвективы типа 'польская паранойя' и 'наглость' были здесь одними из самых слабых. При этом проливались цистерны крокодильих слез над отсутствием у польского правительства чувства европейской солидарности и негативными последствиями такого поведения для Варшавы. Особо стоит подчеркнуть тот факт, что политики ФРГ, государства, которое в своей правовой системе не дает гражданам возможности высказаться на референдуме, решили, что формула прямой демократии должна быть применена в Польше. Они подвергли критике польское правительство за то, что у него нет политического мандата, поскольку оно нерепрезентативно. По примеру России ожидания Варшавы свели к польской германофобии и мании величия. Упрекали нас и в памяти о мученичестве нашего народа и преступлениях немцев.
В борьбе за господствующую позицию Берлина канцлер Меркель даже прибегла к угрозе организовать межправительственную конференцию без Польши. Этот аргумент настолько же извращен, насколько нереален - в любом немецком комментарии к статье 48 Договора о ЕС можно прочесть, что для созыва межправительственной конференции необходимо единогласное решение Совета ЕС.
На помощь Европе
Может показаться, что решения, принятые утром в субботу 23 июня, закончили большую европейскую игру. На самом деле, она только начинается. Евросоюзу нужны реальные реформ. Его будущее будет зависеть не от распределения власти, а от того, удастся ли провести такие большие проекты, как единая энергетическая политика, полная либерализация внутреннего рынка товаров и услуг и реальная единая внешняя и оборонная политика.
Для Польши саммит в Брюсселе означает определение ясного направления европейской политики. Во-первых, Польша - первая страна, обратившая внимание на то, что большие страны размывают фундамент объединяющейся Европы. Неравновесие между большими и малыми странами в результате введения системы двойного большинства, возможно, упростит большим процесс принятия решений. Однако в более широкой перспективе оно станет угрозой сплоченности ЕС, поскольку в определенный момент разочарование малых стран перевесит их страх перед большими. Во-вторых, Польша в ЕС будет защищать интересы малых государств, а это означает, что нам нужно активизировать нашу дипломатию, прежде всего, на южном направлении. Потому что именно там находится большинство наших потенциальных партнеров. Наконец, в-третьих, наш важнейший партнер на Западе превратился из адвоката в прокурора.
Кризис в польско-немецких отношениях созрел настолько, что уже можно поставить адекватный диагноз. Проблема в отношениях с Германией заключается в том, что она неспособна считать поляков реальными политическими партнерами. К сожалению, изменения в восприятии поляков немцами идут очень медленно. Это доказывают исследования общественного мнения. Германии необходим политик большого формата, который отбросит комплексы и убедит в этом сограждан. Пока, увы, такого не видно.
Мариуш Мушиньский - профессор юридического факультета Университета им. кардинала Стефана Вышиньского, специалист по международному и европейскому праву.
Кшиштоф Рак - историк философии, эксперт по внешней политике.
________________________________
18 предложений, как Европе порадовать Польшу ("Die Tageszeitung", Германия)
'Польша лает не у того дерева' ("Польское радио для заграницы", Польша)
