Ашхабад, Туркменистан - Старик ехал по сверкающему золотом городу в старом автомобиле советских времен. Он проезжал мимо массивных зданий из белого мрамора со сверкающими куполами, мимо вездесущей полиции. Вдоль дороги были развешаны огромные портреты и стояли золоченые статуи легендарного пожизненного президента с массивным двойным подбородком.
Но вот машина проехала мимо огромной фотографии человека помоложе. Ее недавно прикрепили к правительственному зданию.
"Видишь? - сказал старик, из-за бытующих среди туркменского населения поверий назвавший только свое имя - Байрам, - вот наш новый президент. Каждую неделю появляется все больше его портретов".
Это новая публичная фигура в самоизолированном полицейском государстве Туркменистан, расположенном среди степей и пустынь Центральной Азии. Здесь лицо одного человека давно было символом всей страны. Теперь появилось новое - и принадлежит оно 50-летнему президенту Гурбангулы Бердымухаммедову, вышедшему из дворцовой тени в декабре прошлого года, когда скончался диктатор Сапармурат Ниязов, правивший Туркменистаном со времен распада Советского Союза.
После проведенных в феврале (и сфальсифицированных) выборов новый президент с труднопроизносимым именем занял пост, который необычен и экстраординарен как по своим странностям, так и по своим возможностям. Бердымухаммедов унаследовал его от человека с манией величия, называвшего себя Туркменбаши, или отец всех туркмен.
Вместе с этой должностью новый президент получил в наследство и культ личности предшественника, который проник так глубоко, что даже после смерти Ниязова его личность неотделима от образа страны.
Но он унаследовал нечто большее, чем позолоченные статуи и неограниченную власть над запуганным населением. В руках у него оказались ключи к огромным газовым месторождениям и государственной казне. Теперь к нему в очередь выстраиваются многочисленные нетерпеливые просители из Китая, России, Турции, Ирана, Израиля, Европейского Союза и Соединенных Штатов Америки.
Он пообещал начать реформы, и признаки перемен действительно появились. Среди прочего, несколько ослабла железная хватка государства на горле населения.
В июне он дал туркменам указание не превращать его день рождения в показной общенациональный праздник. В Туркменистане, население которого поздравляло бывшего президента в день его рождения с той энергией, которую может породить только чувство страха и отчаяния, это стало хорошим знаком. (Хотя нижестоящие чиновники проигнорировали своего президента: приемы, концерты и собрания общественности все равно провели.) Бердымухаммедов также признал наличие в стране проблем с наркоманией, хотя его предшественник это отрицал.
Однако теперь портреты Туркменбаши начинают менять на огромные изображения нового президента. Как сами туркмены, так и иностранные дипломаты задаются вопросом: действительно ли новый президент хочет - и может - демонтировать один из самых причудливых и репрессивных режимов в мире? Или он со временем затмит собой феномен Туркменбаши, создав собственный брэнд единовластия?
Помощник госсекретаря по Южной и Центральной Азии Эван Фейгенбаум (Evan A. Feigenbaum), посетивший в июне Туркменистан в надежде на расширение связей с Соединенными Штатами, выражает осторожный оптимизм.
"В общем и целом траектория движения позитивная, - заявил он по телефону, - мы думаем, что это страна с огромным потенциалом и с мощными возможностями, которыми только надо воспользоваться".
Байрам не так оптимистичен. Он говорит, что портреты Туркменбаши снимают, но все равно "все останется по-прежнему".
На самом деле, никто не знает, что сегодня происходит. Это отчасти вызвано тем, что наследие ушедшего из жизни президента по-прежнему очень сильно. Туркменистаном все еще правит страх. Здесь произнесенное вслух и публично имя президента заставляет людей вздрагивать, шептаться и замолкать.
Даже по меркам центральноазиатской политики, в которой самовластие и повсеместная коррупция являются нормой, Ниязов очень выделялся из общего ряда. Дипломаты дают ему характеристику такими словами, которые в дипломатическом мире обычно не используются: сумасшедший, садист, извращенец, вор.
Он создал правительство, которое было непроницаемым и недоступным. Прошло шесть месяцев после его смерти, но никто даже не притворяется, что ему удалось проникнуть внутрь.
Те немногочисленные аналитики, которые наблюдают за Туркменистаном, говорят, что им неизвестно, прочно ли Бердымухаммедов удерживает власть, или лишь отчаянно хватается за нее. Они не в состоянии определить его внутренний круг приближенных, описать процесс принятия решений, не говоря уже о планах президента или о его способности их реализовывать.
"Это как банка. Ты смотришь сквозь воду, видишь всех плавающих там рыбок, но не можешь засунуть внутрь руку и что-то потрогать, - сказал один европейский дипломат, описывая свои контакты с туркменскими представителями власти, - они боятся говорить во время встреч, так как знают, что все прослушивается".
В такой неопределенности каждый видит знаки. Некоторые из них обнадеживают, другие не очень. Беседы с двумя десятками туркмен, с представителями Запада, дипломатами и ведущими бизнесменами дают противоречивые представления.
Один человек средних лет говорит, что его дом снесли, чтобы освободить место для кричаще безвкусных жилых многоэтажек. Но сидя в своей самовольно построенной хибаре, он с теплотой говорит о новом президенте.
По его словам, Ниязов не заботился о выплате зарплат. Теперь работникам государственных коллективных хозяйств деньги выплачивают вовремя. "Они жили как рабы, - говорит он, - теперь стало лучше".
Некоторые туркмены отмечают, что при всей репрессивности государства оно во многом отличается от безобразия и неразберихи советских времен. Рынки заполнены азиатскими товарами; страна счастливо избежала терроризма, войны и религиозного экстремизма во власти, характерных для ее соседей.
Электричество и отопление бесплатные, продукты питания дешевы, а бензин продается с большими скидками. "Мы не свободны, - пожимает плечами один человек, - но мы и не голодны".
Ниязов ограничил народное образование девятым классом и заставил учеников учить "Рухнаму" - двухтомник из наполовину автобиографических стихов и банальных сентенций, принадлежащий его перу. Он заявил, что книга эта очистит нацию. После себя Ниязов оставил целое поколение полуграмотных туркмен.
Бердымухаммедов, по образованию зубной врач и способный чиновник, вновь ввел 10-летнее образование. Он говорит, что будут проведены дополнительные реформы в сфере просвещения. Пока непонятно, есть ли у него желание и сила воли, чтобы отменить "Рухнаму", знания которой проверяют во время экзаменов при поступлении на государственную службу.
Некоторые действия нового президента несут на себе налет эгоцентричной любви его предшественника к власти. Ниязов без конца проводил чистки в рядах высокопоставленных чиновников, держа государственную власть в страхе и в подвешенном состоянии. Его сменщик берет с него пример.
В апреле он прямо в телеэфире уволил с должности высокопоставленного руководителя из правоохранительных органов. "У меня целая папка изобличающих тебя документов, - сказал он, - я могу обесчестить тебя как собаку".
Многие из его реформ носят лишь половинчатый характер. По словам жителей, полицейские на постах ведут себя менее агрессивно, но меньше их не стало.
Обещание президента обеспечить всеобщий доступ к Интернету вылилось в итоге в создание небольшой горстки государственных Интернет-кафе. Когда один журналист зашел в такое кафе, он увидел пять компьютеров, но ни одного посетителя. Чтобы побродить по Интернету, надо заплатить почти 4 доллара за час. Это огромная сумма для страны, где зарплата часто меньше 65 долларов в месяц.
Более того, прекращен доступ к немногочисленным материалам на русском языке, в которых звучит критика в адрес правительства. А когда тот журналист сел за компьютер, в течение 15 минут в кафе прибыл полицейский и сел рядом с ним.
Проблемы существуют и в других областях. Бердымухаммедов стремится получить иностранные инвестиции, однако бизнес в стране не действует.
Один западный бизнесмен рассказал, что в его офисе просто кишат информаторы из туркменской службы безопасности - преемницы и аналога КГБ. Банковские счета замораживают без возможности возврата денег. Договоры аренды жилья без долгих рассуждений аннулируют, а жильцов выселяют. В одном из случаев жильца выгнали через день после того, как он внес арендную плату за полгода вперед.
"Здесь не будет никаких серьезных инвесторов, потому что никто не знает, что может случиться с инвестициями", - говорит вышеупомянутый бизнесмен. (Тем не менее, обитатели гостиниц отмечают, что там практически вдвое увеличилось количество проживающих, поскольку авантюристы и спекулянты стремятся закрепиться в таких отраслях, как нефте- и газодобыча, строительство, а также в тех секторах, которые в плановой экономике Ниязова оказались слаборазвитыми.)
Нет никакого публичного обсуждения проблем страны и действий правительства, потому что независимая пресса отсутствует. Все содержание сводок новостей в Туркменистане контролируется из кабинетов президентской администрации.
"Они никогда не говорят правду, - сообщает одна молодая женщина, - все хорошо, все хорошо, все хорошо".
Другой человек, торговец, говорит, что какое бы представление о себе за границей ни хотел создать президент, страна не изменится. "Система теперь работает, и он может жить здесь как король, - заявляет он, - люди никогда не проснутся".
Бердымухаммедов со своей стороны обещает точечные перемены. Он говорит об иностранных инвестициях. Но что касается власти и прав человека, здесь он проявляет меньше готовности к переменам.
Когда журнал "Туркменистан" задал ему вопрос о демократизации, президент не проявил спешки. "С детства я помню фразу отца, - сказал он. - Тот говорил: "Никогда не беги туда, куда ты можешь просто дойти"".
___________________________________________________________
Скрытный друг США в Центральной Азии ("The New York Times", США)
Энергетика и начальник Туркменистана ("The Weekly Standard", США)
