'Нагасаки стал городом смерти. Стихло все, не было слышно даже комаров и мух. Но вскоре бесчисленное множество людей, взрослых мужчин, женщин и детей стали собираться у реки Ураками. Со сгоревшими волосами, в опаленной одежде, с кусками обгоревшей кожи, свисающей с тел подобно лохмотьям, они молили о помощи и умирали там же, бок о бок, в воде и на берегу... Через четыре месяца после атомной бомбардировки погибших было уже семьдесят четыре тысячи, раненых - семьдесят пять тысяч'.
Этот отрывок из воспоминаний градоначальника Нагасаки ужасает по сей день, однако теперь, когда холодная война осталась позади, движение в пользу ядерного разоружения уже не кажется таким актуальным. И тем не менее, с недавнего времени многие снова стали бояться ядерной войны, причем, в отличие от 80-ых годов, больше всего волнуются не обычные люди, а главы государств и политики.
Во время последней предвыборной кампании в Соединенных Штатах оба кандидата - и Джордж Буш, и Джон Керри - объявили главной угрозой стране ядерных террористов. Для американского внешнеполитического истеблишмента вооруженный ядерной бомбой Иран с тех пор - воплощенный ночной кошмар.
В основе новой ядерной фобии лежат три соображения. Первое заключается в том, что технологии, нужные для производства ядерного оружия, становятся все более и более доступными, так что, скорее всего, им вскоре обзаведется большое число государств. Во-вторых, некоторые из новых ядерных держав могут оказаться недостаточно стабильными. Наконец, в-третьих, до ядерного оружия могут добраться террористы - а это уже настоящий кошмар.
Перспектива применения ядерного оружия в большом городе настолько ужасна, что волноваться по этому поводу более чем стоит - и, конечно, нужно делать все для предотвращения этой угрозы. Однако при ближайшем рассмотрении всех трех перечисленных соображений оказывается, что угроза ядерного армагеддона далеко не так близка и весома, как может показаться поначалу.
В начале 60-ых годов Джон Кеннеди предсказал, что через десять лет ядерное оружие окажется в распоряжении пятнадцати-двадцати стран. Однако даже в настоящее время ядерными державами стали всего девять государств. Договор о нераспространении ядерных вооружений, сколько бы его ни хоронили, все же оказал свое сдерживающее действие, а ядерные технологии - пусть они и были разработаны более шестидесяти лет назад - по-прежнему на удивление трудно заполучить.
Да, отсталой и изолированной Северной Корее удалось сделать ядерные ракеты, зато они закрыли свой ядерный реактор в Енбене, пусть это и не поможет нам до конца забыть о том, что ядерные ракеты у них по-прежнему есть. С другой стороны, сравнительно развитому и благополучному Ирану, несмотря на все усилия, до успешного приобретения ядерных вооружений до сих пор остаются долгие годы.
Допустим, однако, что Иран преодолеет этот путь и что прочие развивающиеся страны присоединятся к 'ядерному клубу'. Так ли уж это нежелательно? Ведь опыт холодной войны подсказывает нам, что обладание ядерным вооружением скорее создает своеобразный 'баланс страха', который не увеличивает, а уменьшает вероятность войны.
Впрочем, пессимисты утверждают, что на опыт холодной войны ориентироваться не нужно. С увеличением числа стран-обладателей ядерного оружия повышается и шанс начала войны в результате чьей-либо ошибки или просчета. Более того, если верить тому, что обладание ядерным оружием понижает вероятность начала войны, было бы логично специально раздавать его всем: Судану, Венесуэле, Вануату... И пусть никто не уйдет обиженным.
Такого, конечно, никто предлагать не будет. Тем не менее, тот ограниченный опыт, который у нас есть, говорит в пользу того, что страны с ядерным оружием все-таки ведут себя более осторожно. Индо-пакистанская война 1999 года стала первым в истории вооруженным конфликтом между ядерными державами, и, хотя бряцание ядерными чемоданчиками и имело место (главным образом с пакистанской стороны), эксперты сходятся на том, что благодаря наличию у обеих сторон ядерных ракет конфликт разрешился быстрее и с меньшими потерями.
С другой стороны, один пример не составляет закономерности. Пессимисты подчеркивают, что на разумность ядерных стран полагаться нельзя. Особенно много беспокойства в этом смысле им доставляет Иран. Ученый Бернард Льюис, например, полагает, что иранское государство находится во власти религиозных представлений о скором конце света, что при наличии у них соответствующей технологии и впрямь может к нему привести. Идеи Льюиса, похоже, вполне всерьез принимаются некоторыми представителями высшего уровня администрации Буша.
Однако те, кто считает иранцев в достаточной степени безумными для того, чтобы сознательно развязать атомную войну, все же составляют меньшинство. Как показал опрос экспертов по международным отношениям, проведенный журналом 'Атлантик', только 14% респондентов готовы предположить, что Иран, скорее всего, 'использует ядерное оружие в наступательных целях'. Большинство же считает, что эффект сдерживания по-прежнему в силе даже применительно к таким непредсказуемым режимам, как Иран.
Есть, однако, еще один фактор, могущий сыграть на руку потенциальному ядерному агрессору: возможность остаться незамеченным. Сценарий, когда некое правительство передает ядерную бомбу 'аль-Каиде', пугает до дрожи, но, решившись на подобный шаг, эти люди ставят под огромную угрозу и самих себя, ибо в случае его обнаружения возмездие будет неминуемым.
Ну, а если какие-нибудь мерзавцы сами сделают ядерное оружие? Вспомним, сколько шуму поднялось после распада СССР вокруг бесхозного ядерного топлива и безработных физиков-ядерщиков. За последние десять лет, однако, и русские, и американцы стали намного серьезнее относиться к этой проблеме. И если бы опасная утечка из России была возможна, она бы наверняка уже случилась. А превратить ядерное топливо в ядерную бомбу не так-то просто. Генеральный директор Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) Мохаммед аль-Барадеи заявил: 'Хотя нельзя исключать возможности того, что террористы смогут заполучить какое-то количество ядерного материала из бывшего СССР, маловероятно, чтобы им удалось сделать и взорвать ядерную бомбу'.
Но люди все равно боятся. Особенно ясно страх ощущается в Гарварде. Известный политолог и один из основателей Факультета государственного управления имени Кеннеди Грэм Аллисон называет угрозу ядерного терроризма 'неизбежной' - при условии непринятия новых и более жестких мер предосторожности. Историк из Гарварда Найалл Фергюсон недавно описал угрозу ядерного терроризма в Лондоне как 'вероятную, тяжелую по последствиям и вселяющую ужас'.
Но я с ним не согласен. А если он и прав, по крайней мере мне не придется признавать свою неправоту - ведь в этом случае я погибну вместе со всеми.
___________________________________
Нагасаки после Бомбы ("Mainichi", Япония)
