Web-exclusive
Бывший генерал КГБ Олег Калугин открыто выступил против советского режима в конце 1980-х. Теперь он вновь конфликтует с властью на родине, критикуя российского президента Владимира Путина. Сегодня, когда напряженность в отношениях между Россией и Западом нарастает, корреспондент Foreign Policy побеседовал с этим шпионом-диссидентом о работе Путина в КГБ, рисках, связанных с политической активностью, и будущем демократии в России.
_________________________________
FOREIGN POLICY (FP): В 1980 г. вас перевели из внешней контрразведки в структуры КГБ, работавшие внутри страны. Позднее вы не раз публично критиковали методы работы КГБ на территории СССР. Какова, по вашему, разница между шпионажем против американцев и слежкой за советскими гражданами и диссидентами?
Олег Калугин (ОК): Когда меня перевели во внутреннюю службу [Калугин был первым заместителем начальника Управления КГБ по Ленинграду и Ленинградской области - прим. перев.], я узнал правду о собственной стране. Вместо того, чтобы шпионить против Америки или других стран, я должен был заниматься внутренними проблемами и выявлять русских, которые по советским меркам проявляли нелояльность в отношении правящего режима. Получается - кто мои враги? Люди, которые чувствуют себя некомфортно, несчастливы, недовольны, разочарованы, лишились иллюзий? И моя задача - наказывать их, отправлять за решетку или в психушку? Но я отлично понимал, почему люди недовольны:
FP: Когда вы работали в КГБ в Санкт-Петербурге [так в тексте - прим. перев.], среди ваших подчиненных были Владимир Путин и Николай Патрушев, нынешний глава российской службы внутренней безопасности ФСБ. Чем они вам запомнились?
ОК: Николай Патрушев несколько лет был моим подчиненным в Ленинграде. Как-то он принес донесение об одном диссиденте, жившем в подведомственном ему районе: 'С ним надо разобраться, возможно - арестовать'. Я спрашиваю: 'В чем причина? Покажите мне его дело'. Я прочел досье на этого человека, и выяснилось: он честно говорил о дефиците продуктах, об огромных очередях в продовольственных магазинов, о бюрократизме партийного и государственного аппарата. И когда Патрушев снова поднял этот вопрос, я сказал ему: 'Почему мы должны сажать его в тюрьму? Что здесь такого?' Первым импульсом Патрушева было отправить этого парня за решетку, потому что он стал бы делиться своим недовольством с друзьями и коллегами, а значит - был опасен.
Путин же занимал слишком маленькую должность, чтобы подчиняться непосредственно мне. Он был простым оперативником - на пять рангов ниже - и никогда мне лично не докладывал. Он был просто одним из 3000 сотрудников, ходивших по нашим коридорам: серая, ничем не примечательная личность. Он, как все подчиненные, был начисто лишен уверенности в себе.
FP: Почему вы не считаете себя перебежчиком?
ОК: Потому что я никуда не 'перебегал'. Перебежчик дезертирует со службы. А я дезертиром не был. Меня реабилитировали. Я вернулся бы в Россию, но Путин публично назвал меня предателем, а я его - военным преступником. И я попросил политического убежища в Соединенных Штатах.
FP: Считаете ли вы, подобно Александру Литвиненко, что взрывы жилых домов в Москве, - в которых обвинили чеченцев - послужившие поводом для вторжения в Чечню, были спланированной акцией?
ОК: Да, я так считаю. Чеченцы не стали бы взрывать дома, где живут московские бедняки. Для чего это им? Это лишь вызвало бы враждебность к чеченцам. Российский парламент поручил расследовать эти взрывы г-ну Щекочихину, редактору единственного в России либерального ежедневника - 'Новой Газеты'; он был отравлен, как и Литвиненко. Даже симптомы были похожи: у Щекочихина выпали волосы, он 12 дней был в коме. Сергей Юшенков, член той же комиссии по расследованию взрывов, был застрелен возле собственной квартиры. Эта цепочка режима красноречиво свидетельствует о характере нынешнего режима. Всех, кто пытался расследовать это дело, уже нет в живых.
FP: В чем тогда, по вашему, разница между путинской и советской системой?
ОК: Путин отчасти вернулся к прежним сталинским методам. Разница в том, что при Сталине репрессии носили массовый характер. Он сажал за решетку и казнил сотни тысяч, миллионы людей. Путин же действует избирательно - только против тех, кого он считает крайне враждебными по отношению к режиму или способными нанести ему вред. Путин вновь создал в России авторитарное государство: его режим - не такой кровавый, но столь же преступный, как и сталинский.
FP: Когда у вас появились первые подозрения относительно Путина, и что побудило вас более откровенно высказаться против него?
ОК: Против Путина? Ну, я всегда высказывался о нем откровенно. Я знаю прошлое этого человека лучше, чем многие. Я не раскрываю детали - те, кто их знал, уже мертвы, потому что они говорили об этом вслух, в открытую. Я же о них молчу. Лишь один человек сегодня говорит во весь голос, и как бы он не попал из-за этого в беду - речь идет о [бывшем] чемпионе мира по шахматам [Гарри] Каспарове. Он чрезвычайно резко критикует Путина, и, мне кажется, он может быть следующим в списке.
FP: А вам удается уцелеть благодаря подготовке, которую вы получили в КГБ?
ОК: Что ж, она помогает. И даже очень.
Олег Калугин - бывший генерал КГБ, живет в Вашингтоне; Аманда Ривкин - журналист и фотограф, в настоящее время работает в Мадриде
_______________________________________
Олег Гордиевский: Неадекватная реакция на убийство ("The Independent", Великобритания)
Владимир Буковский: У стены лжи ("Corriere Della Sera", Италия)
