Народы мира будут сближаться, создавая институты, которые позволят нам больше доверять друг другу
В книге 'Столкновение цивилизаций' (The Clash of Civilisations), опубликованной в 1996 г., профессор Сэмюэль Хантингтон (Samuel Huntington) утверждал, что после окончания 'холодной войны' главную роль в мировой политике будет играть не идеологическое противостояние, а конфликты между цивилизациями и культурами. По его мнению, культурные факторы пересилят интеграционное воздействие глобализации, и в конечном итоге лояльность людей будет определяться 'общинными' принципами - религией, этнической принадлежностью, общей историей.
Идеи эпохи Просвещения, среди которых важное место занимают демократия и права личности, Хантингтон характеризует как производные от ценностей западной христианской цивилизации, полагая, что другие культуры с иными ценностями создают и иные институты.
С момента выхода книги прошло уже десять лет, и многие утверждают, что ход событий в мире подтверждает гипотезу о столкновении цивилизаций. Мы наблюдаем всплеск религиозной активности и возрождение религиозной идентичности - с особой силой этот феномен проявился в мусульманском мире с возникновением радикального исламизма, но он также заметен в Южной Азии, Латинской Америке, США и России.
Проблемы, возникающие в связи с гипотезой о столкновении цивилизаций, весьма актуальны, ведь в их основе лежит главный вопрос: действительно ли естественное политическое 'пространство доверия' порождает конкретная культура, или мы способны к интеграции в более широком, может быть даже всемирном масштабе?
Что касается меня, то я одновременно согласен и не согласен с тезисом о 'столкновении цивилизаций'. Я согласен с тем, что сегодня многие рассматривают события на международной арене именно сквозь призму культурных факторов. С другой стороны я уверен, что в концепции Хантингтона присутствует недооценка интеграционных сил, лежащих в основе мирового развития, и влияния процесса модернизации, все настоятельнее требующего сближения институтов и методов государственного управления во всем мире.
Хантингтон справедливо отмечает, что политическая идентичность, основанная на культурной общности, в обозримом будущем не исчезнет. Если бы глобальные экономические факторы лишили местные сообщества возможности определять свою политическую жизнь, это был бы крайне антидемократический результат.
Верно и то, что разные страны идут к модернизации собственными путями. Конкретные 'маршруты', которые избрали для этого Западная Европа, США, Япония, Россия и другие страны, отличаются друг от друга.
Модернизация и развитие - результат деятельности членов самого общества, а не внешних воздействий. Народы могут учиться друг у друга, но их способность добиться желаемого результата в другой стране как правило весьма ограничена. Именно в этом Соединенные Штаты за последние четыре года убедились на горьком опыте в Ираке.
Однако вопрос, требующий ответа, заключается вот в чем: идем ли мы, пусть разными путями, к одному и тому же конечному пункту - единой мировой цивилизации, или у разных культур и эти пункты совершенно различны?
В отличие от профессора Хантингтона, я считаю, что сам процесс модернизации, независимо от культурных 'стартовых позиций', в конечном итоге потребует конвергенции между разными типами институтов. А международная экономическая интеграция наиболее плодотворна, и порождает самые устойчивые формы доверия в том случае, если в ее основе лежат транспарентные правовые институты, а не более расплывчатые факторы культурной близости.
Отправной точкой развития любой страны является создание государства, которое немецкий социолог Макс Вебер (Max Weber) определил как монополию на легитимное применение силы в пределах определенной территории. Но если начинается все с принуждения, то чудесной особенностью современного государства является его способность разрешить пресловутый 'парадокс власти' - с одной стороны, оно обязано быть сильным, чтобы обеспечивать законность и порядок, но с другой, должно ограничивать собственную деятельность, чтобы не подорвать перспективы долгосрочного экономического роста.
Именно слабостью государства объясняется анемичный экономический рост во многих развивающихся странах. Любому обществу необходимы порядок, верховенство закона и государство, обеспечивающее его 'общественными товарами', и относительно справедливо распределяющее ресурсы. Если власть неспособна управлять страной, если она коррумпирована и использует общественные фонды к выгоде частных лиц, если она практикует произвол, то о накоплениях и инвестициях, необходимых для устойчивого роста, можно забыть. Поэтому не стоит удивляться, что к концу 1990-х наибольшую актуальность приобрел вопрос о совершенствовании системы управления и повышении компетентности государства.
Как в современном государстве создается достойная система управления? Несомненно, это не некий 'дар' правителей подданным. В конечном итоге такая система основывается на механизмах подотчетности, гарантирующих, что представители власти действительно действуют в интересах граждан, а не в своих собственных, или в интересах своих родных и друзей.
Подотчетность государства обеспечивается различными способами. Всем нам знаком такой вертикальный механизм подотчетности, как выборы. Однако существуют и горизонтальные механизмы, в рамках которых различные государственные структуры отслеживают деятельность друг друга.
Естественно, важнейшее значение в этом смысле имеет независимость законодательной и судебной власти от исполнительной. Более того, аналогичные механизмы существуют и за рамками официальной политической системы. Подотчетность обеспечивается и тем, что власть предержащие действуют в условиях прозрачности: ведь 'плохое' государство старается помалкивать о собственных ошибках и злоупотреблениях. Поэтому для достойной системы управления необходимы также независимые СМИ и институты гражданского общества, отслеживающие деятельность государства.
Таким образом 'самоограничение' является столь же важной чертой эффективного современного государства, как и способность осуществлять властные полномочия.
Доверие - как внутри государства, так и на межгосударственном уровне - основывается на одном из двух основополагающих принципов. Первый - культурный: доверие возникает благодаря общим ценностям, традициям и истории. В любом обществе доверие начинается на уровне семьи и родства, а затем постепенно распространяется на более масштабные социальные группы. Вторая форма доверия основана на общности интересов. Подобное доверие может возникать между абсолютно незнакомыми людьми, живущими в разных регионах мира. В основе такого доверия лежат институты.
Культурная форма доверия наиболее естественна, и шире всего распространена, но одновременно и более примитивна. Все люди объединяются в первичные социальные группы или культурные сообщества, и практически все, в случае беды или кризиса, обращаются именно к этим группам.
Вторая форма доверия позволяет расширять его потенциальное пространство до бесконечности. Она более устойчива, поскольку основывается на личных интересах, и представляет собой фундамент экономической независимости в современную эпоху. В процессе модернизации доверие все больше привязывается к взаимной личной заинтересованности, а не культурной общности. Глобализация дает возможность расширять рыночную активность далеко за пределы сообщества, в котором живет индивид, и это требует создания безличной, структурированной системы институтов, обеспечивающих доверие между абсолютными незнакомцами.
Приведу пример: в Китае и китайских общинах за рубежом фирмы традиционно создавались на основе семьи. Считалось, что 'чужакам' доверять нельзя, и деловые отношения лучше поддерживать с теми, кто связан с вами узами родства. Какое-то время эта форма 'социального капитала', построенная по родственному признаку, действовала довольно эффективно, но в принципе она сдерживала развитие. Семейные предприятия не могли превратиться в крупные, управляемые профессионалами корпорации.
Существует немало политических причин, побуждающих страны сотрудничать на основе культурной, этнической и исторической близости. Однако экономическая логика требует 'безличных' критериев доверия, и здесь первостепенное значение приобретает прозрачность и законность институтов той или иной страны.
Интеграция в глобальную экономику будет устойчивее, и принесет всем участникам больше благ, если она будет основываться на интересах, а не эмоциях, на институтах, а не культурных факторах. И это не чисто 'западная точка зрения': подобный принцип распространяется на все цивилизации.
