Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на

Деловые интересы не допустят 'столкновения цивилизаций'

Деловые интересы не допустят 'столкновения цивилизаций' picture
Деловые интересы не допустят 'столкновения цивилизаций' picture
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
Как в современном государстве создается достойная система управления? Несомненно, это не некий 'дар' правителей подданным. В конечном итоге такая система основывается на механизмах подотчетности, гарантирующих, что представители власти действительно действуют в интересах граждан, а не в своих собственных, или в интересах своих родных и друзей

Народы мира будут сближаться, создавая институты, которые позволят нам больше доверять друг другу

В книге 'Столкновение цивилизаций' (The Clash of Civilisations), опубликованной в 1996 г., профессор Сэмюэль Хантингтон (Samuel Huntington) утверждал, что после окончания 'холодной войны' главную роль в мировой политике будет играть не идеологическое противостояние, а конфликты между цивилизациями и культурами. По его мнению, культурные факторы пересилят интеграционное воздействие глобализации, и в конечном итоге лояльность людей будет определяться 'общинными' принципами - религией, этнической принадлежностью, общей историей.

Идеи эпохи Просвещения, среди которых важное место занимают демократия и права личности, Хантингтон характеризует как производные от ценностей западной христианской цивилизации, полагая, что другие культуры с иными ценностями создают и иные институты.

С момента выхода книги прошло уже десять лет, и многие утверждают, что ход событий в мире подтверждает гипотезу о столкновении цивилизаций. Мы наблюдаем всплеск религиозной активности и возрождение религиозной идентичности - с особой силой этот феномен проявился в мусульманском мире с возникновением радикального исламизма, но он также заметен в Южной Азии, Латинской Америке, США и России.

Проблемы, возникающие в связи с гипотезой о столкновении цивилизаций, весьма актуальны, ведь в их основе лежит главный вопрос: действительно ли естественное политическое 'пространство доверия' порождает конкретная культура, или мы способны к интеграции в более широком, может быть даже всемирном масштабе?

Что касается меня, то я одновременно согласен и не согласен с тезисом о 'столкновении цивилизаций'. Я согласен с тем, что сегодня многие рассматривают события на международной арене именно сквозь призму культурных факторов. С другой стороны я уверен, что в концепции Хантингтона присутствует недооценка интеграционных сил, лежащих в основе мирового развития, и влияния процесса модернизации, все настоятельнее требующего сближения институтов и методов государственного управления во всем мире.

Хантингтон справедливо отмечает, что политическая идентичность, основанная на культурной общности, в обозримом будущем не исчезнет. Если бы глобальные экономические факторы лишили местные сообщества возможности определять свою политическую жизнь, это был бы крайне антидемократический результат.

Верно и то, что разные страны идут к модернизации собственными путями. Конкретные 'маршруты', которые избрали для этого Западная Европа, США, Япония, Россия и другие страны, отличаются друг от друга.

Модернизация и развитие - результат деятельности членов самого общества, а не внешних воздействий. Народы могут учиться друг у друга, но их способность добиться желаемого результата в другой стране как правило весьма ограничена. Именно в этом Соединенные Штаты за последние четыре года убедились на горьком опыте в Ираке.

Однако вопрос, требующий ответа, заключается вот в чем: идем ли мы, пусть разными путями, к одному и тому же конечному пункту - единой мировой цивилизации, или у разных культур и эти пункты совершенно различны?

В отличие от профессора Хантингтона, я считаю, что сам процесс модернизации, независимо от культурных 'стартовых позиций', в конечном итоге потребует конвергенции между разными типами институтов. А международная экономическая интеграция наиболее плодотворна, и порождает самые устойчивые формы доверия в том случае, если в ее основе лежат транспарентные правовые институты, а не более расплывчатые факторы культурной близости.

Отправной точкой развития любой страны является создание государства, которое немецкий социолог Макс Вебер (Max Weber) определил как монополию на легитимное применение силы в пределах определенной территории. Но если начинается все с принуждения, то чудесной особенностью современного государства является его способность разрешить пресловутый 'парадокс власти' - с одной стороны, оно обязано быть сильным, чтобы обеспечивать законность и порядок, но с другой, должно ограничивать собственную деятельность, чтобы не подорвать перспективы долгосрочного экономического роста.

Именно слабостью государства объясняется анемичный экономический рост во многих развивающихся странах. Любому обществу необходимы порядок, верховенство закона и государство, обеспечивающее его 'общественными товарами', и относительно справедливо распределяющее ресурсы. Если власть неспособна управлять страной, если она коррумпирована и использует общественные фонды к выгоде частных лиц, если она практикует произвол, то о накоплениях и инвестициях, необходимых для устойчивого роста, можно забыть. Поэтому не стоит удивляться, что к концу 1990-х наибольшую актуальность приобрел вопрос о совершенствовании системы управления и повышении компетентности государства.

Как в современном государстве создается достойная система управления? Несомненно, это не некий 'дар' правителей подданным. В конечном итоге такая система основывается на механизмах подотчетности, гарантирующих, что представители власти действительно действуют в интересах граждан, а не в своих собственных, или в интересах своих родных и друзей.

Подотчетность государства обеспечивается различными способами. Всем нам знаком такой вертикальный механизм подотчетности, как выборы. Однако существуют и горизонтальные механизмы, в рамках которых различные государственные структуры отслеживают деятельность друг друга.

Естественно, важнейшее значение в этом смысле имеет независимость законодательной и судебной власти от исполнительной. Более того, аналогичные механизмы существуют и за рамками официальной политической системы. Подотчетность обеспечивается и тем, что власть предержащие действуют в условиях прозрачности: ведь 'плохое' государство старается помалкивать о собственных ошибках и злоупотреблениях. Поэтому для достойной системы управления необходимы также независимые СМИ и институты гражданского общества, отслеживающие деятельность государства.

Таким образом 'самоограничение' является столь же важной чертой эффективного современного государства, как и способность осуществлять властные полномочия.

Доверие - как внутри государства, так и на межгосударственном уровне - основывается на одном из двух основополагающих принципов. Первый - культурный: доверие возникает благодаря общим ценностям, традициям и истории. В любом обществе доверие начинается на уровне семьи и родства, а затем постепенно распространяется на более масштабные социальные группы. Вторая форма доверия основана на общности интересов. Подобное доверие может возникать между абсолютно незнакомыми людьми, живущими в разных регионах мира. В основе такого доверия лежат институты.

Культурная форма доверия наиболее естественна, и шире всего распространена, но одновременно и более примитивна. Все люди объединяются в первичные социальные группы или культурные сообщества, и практически все, в случае беды или кризиса, обращаются именно к этим группам.

Вторая форма доверия позволяет расширять его потенциальное пространство до бесконечности. Она более устойчива, поскольку основывается на личных интересах, и представляет собой фундамент экономической независимости в современную эпоху. В процессе модернизации доверие все больше привязывается к взаимной личной заинтересованности, а не культурной общности. Глобализация дает возможность расширять рыночную активность далеко за пределы сообщества, в котором живет индивид, и это требует создания безличной, структурированной системы институтов, обеспечивающих доверие между абсолютными незнакомцами.

Приведу пример: в Китае и китайских общинах за рубежом фирмы традиционно создавались на основе семьи. Считалось, что 'чужакам' доверять нельзя, и деловые отношения лучше поддерживать с теми, кто связан с вами узами родства. Какое-то время эта форма 'социального капитала', построенная по родственному признаку, действовала довольно эффективно, но в принципе она сдерживала развитие. Семейные предприятия не могли превратиться в крупные, управляемые профессионалами корпорации.

Существует немало политических причин, побуждающих страны сотрудничать на основе культурной, этнической и исторической близости. Однако экономическая логика требует 'безличных' критериев доверия, и здесь первостепенное значение приобретает прозрачность и законность институтов той или иной страны.

Интеграция в глобальную экономику будет устойчивее, и принесет всем участникам больше благ, если она будет основываться на интересах, а не эмоциях, на институтах, а не культурных факторах. И это не чисто 'западная точка зрения': подобный принцип распространяется на все цивилизации.