Президент Буш, который всячески старается убедить американцев проявить стойкость в войне против терроризма, часто сравнивает эту борьбу с 'холодной войной': террористы подобны коммунистам, они - 'адепты опасной идеологии, которая презирает свободу, уничтожает любое инакомыслие, питает экспансионистские амбиции и преследует тоталитарные задачи'. Буш утверждает, что в долгосрочной перспективе 'сторонники радикального исламистского насилия обречены на провал, как в свое время коммунисты'.
По этому пункту президент прав, но создается впечатление, что он не понимает самую важную составляющую проводимой им аналогии, а именно то, что 'холодная война' не была настоящей войной. Настоящие войны выигрываются или проигрываются на полях сражений, пропитанных кровью, а 'холодная война' разыгрывалась в сердцах и умах тех, кто ее вел. Речь шла не о нанесении сокрушительного удара по вражеским армиям, а о дискредитации порочных иллюзий. Перед нами стояла необходимость поддерживать обороноспособность, но, в конечном итоге, победу мы одержали лишь после краха вражеской идеологии.
Сравнение с 'холодной войной' ощутимо влияет на способ ведения борьбы с терроризмом. Но Буш может сколько угодно рассуждать так, будто речь идет об идейной борьбе, на самом деле он относится к этой войне как к традиционному конфликту, в котором военная мощь имеет гораздо большее значение, чем нравственный авторитет и поддержка союзников. Прошло шесть лет, разведслужбы сообщают, что угроза со стороны Аль-Каиды возрастает, поэтому пришло время Бушу извлечь уроки из аналогии, которую он сам же провел.
Вот четыре урока, которая 'холодная война' может преподать дню сегодняшнему.
Политика сдерживания действительно эффективна
Американский дипломат Джордж Кеннан (George Kennan) в своей известной 'длинной телеграмме', отправленной из Москвы в 1946 году, сделал фундаментальное предложение: политика, которую Соединенные Штаты должны проводить в отношении Советского Союза, должна пролегать где-то посередине между третьей мировой войной и капитуляцией. Кеннан писал, что коммунизм представляет собой скрытую угрозу, но эту угрозу можно сдерживать с помощью оборонной мощи и попыток убедить в нашей правоте население планеты. Этот аргумент Кеннана в пользу долговременной стратегии, требующей терпения, но также и твердости и бдительности, прямо противоположен бессмысленной доктрине вице-президента Чейни, суть которой сводится к тому, что если существует хотя бы однопроцентная вероятность наличия у террористов оружия массового уничтожения, Соединенные Штаты должны действовать так, если бы это являлось абсолютной истиной. Идея политики сдерживания, напротив, заключалась в том, что жить рядом с 'пороховой бочкой' и пытаться свести к минимуму возможность взрыва является более эффективной позицией, чем попытки эту 'бочку' уничтожить. Этот анализ мог бы оказаться полезным для Буша в 2003 году.
Когда концепция сдерживания была сформулирована, ее расценили как капитуляцию и подвергли массовой критике, некоторые даже зашли так далеко, что предложили начать превентивную войну. К счастью, мудрые руководители, Эйзенхауэр, например, понимали, что после окончания подобной войны перед США встанет колоссальная задача оккупации территорий поверженного врага, которая окажется неподъемной для Америки.
В течение многих десятилетий противники концепции сдерживания - от Джона Фостера Даллеса (John Foster Dulles) в 1950-х годах до Ричарда Перля (Richard Perle) и Пола Вулфовица (Paul Wolfowitz) в 1970-е годы - требовали проведения более жесткой политики. Но никто так и не предложил достойной альтернативы методу Кеннана. Жить под дамокловым мечом советской угрозы было невесело, но это помогло нам избежать третьей мировой войны.
Сегодня, сдерживание заключается в защите себя от нападений террористов, в поимке террористов с помощью полиции, закона и разведслужб и применении военной силы исключительно, если она может сократить число наших врагов. Для этого нужны два условия: верить, что в долгосрочной перспективе, террористы обречены на поражение и, естественно, не допускать промахов, которые они могли бы обратить себе на благо.
Ценности - тоже оружие
Кеннан также научил нас, что для того, чтобы победить вражескую идеологию, необходимо сохранить 'здоровье и силу' общества. 'Самая большая опасность, - предупреждал он, - это позволить себе уподобиться тем, кому противостоим'. В то время Кеннан не думал ни о бессрочном содержании под стражей пленников, которым даже не предъявлены обвинения, ни об отказе запретить пытки, ни о прослушивании телефонных разговоров без получения соответствующих санкций, ни о практически беспредельной президентской власти . . . а мог бы! Труман понял идею Кеннана и настаивал на необходимости 'дарить надежду народам, чьи свободы находятся под угрозой'. Кеннеди, со своей стороны, призывал американцев 'применять на практике то, что мы проповедуем'. Соединенные Штаты не всегда оказывались на высоте этих идеалов, но даже после войны во Вьетнаме и 'Уотергейта', страна оставалась сильнее и привлекательнее СССР. Нужен был лишь оптимизм Рональда Рейгана, чтобы опровергнуть коммунистический тезис о том, что капитализм погибнет от внутренних противоречий. Хотя вначале было страшно, западные демократии все же остались в живых, а несостоятельная идеология с которой они сражались, потерпела крах. Именно такого результата и должен сегодня добиваться Буш.
Друзья нужны даже сверхдержавам
С самого начала 'холодной войны' Труман побуждал союзников сотрудничать с Соединенными Штатами. Он создал НАТО, МВФ и ООН, организации, которые позволяют другим странам найти свое место в новом мировом порядке. Труман говорил: 'Как бы велика ни была наша сила, мы не должны позволять себе иметь возможность все время поступать по своему усмотрению'. Эйзенхауэр также выступал против высокомерия. Зато Буш заранее уверен в том, что все страны высоко оценивают очевидные добродетели Америки, и что они 'или за нас, или против нас в деле борьбы с терроризмом'. Эйзенхауэр считал, что Соединенные Штаты должны обеспечить себя поддержкой союзников. 'Поскольку мы - свободная страна, - говорил он в 1957 году, - то единственный союзник, которого мы можем иметь - это свободный союзник, союзник, который хочет быть на нашей стороне'. Среди членов НАТО бывали и разногласия, но после окончания 'холодной войны', все страны захотели остаться в Альянсе.
Правильно выбирать свои битвы
Самой крупной американской ошибкой, как в прошлом, так и в настоящем, является тенденция видеть врага как обширное монолитное целое. Нам дорого обошлась неспособность использовать разобщенность в стане врага, между коммунистами и националистами, а также между коммунистами разных стран. Кеннан понимал, что Югославия Тито и Китай Мао стремятся держаться на расстоянии от Москвы. Но за исключением Ричарда Никсона, который посетил Китай, наши руководители рассматривали коммунизм как однородную угрозу, хотя Пекин, Пхеньян и Ханой преследовали свои, отличные друг от друга интересы. Буш повторяет ту же ошибку, сваливая в одну кучу таких разных врагов, как суннитская сеть Аль-Каида, персидское государство шиитов в Иране, исламистское палестинское движение ХАМАС, не говоря уже о разнообразных авторитарных суннитских режимах. Война против терроризма, как и 'холодная война', продлится долго. Победа над СССР является прецедентом, который должен исполнить нас уверенностью. Но если Буш собирается и впредь использовать 'холодную войну' в качестве модели, ему стоит извлечь из нее правильные уроки.
Филип Гордон - старший научный сотрудник отдела внешнеполитических исследований, Институт Брукингса (Brookings Institution).
_____________________________
Почему русские не доверяют дяде Сэму? ("Global Research", Канада)
Истерия СМИ вокруг 'этих чертовых русских' ("Al Ahram", Арабская пресса)
США больше не способны править миром ("Gulf Times", Арабская пресса)
Китай и Россия начинают дразнить Вашингтон ("Arab News", Арабская пресса)
