Давным-давно, когда Советский Союз еще только начинал распадаться, на заснеженной московской улице я рассмеялся в ответ на шутку моего русского друга. 'Хотел бы я уметь так улыбаться, как вы, американцы', - заметил он. Я спросил, что в этом сложного, и он ответил, что родители приучили его избегать проявления эмоций на людях. Случайная улыбка, будучи неправильно истолкована, могла привести в лагерь. Тут я понял, что моя реакция на его шутку была политическим заявлением - рефлекторной демонстрацией моей свободы.
Я вспомнил про этот случай 24 сентября, когда в Колумбийском университете раздался смех. Мне было интересно, как быстро Махмуд Ахмадинежад (Mahmoud Ahmadinejad) поймет, что смеющиеся в ответ на его небрежное замечание о том, что в Иране нет гомосексуалистов, смеются над ним, а не вместе с ним. Он ошеломленно глядел на публику. Он понимал тех, кто осуждает его, он сам добивался этого осуждения, использовал его. Но счесть его смешным? Удивительно! Как это восхитительно по-западному! То, как выглядел в этот момент Ахмадинежад, кое-что говорит нам, о том нелепом, дутом кризисе, который Джордж Буш называет 'войной с терроризмом'. Слова иранского президента не обладали никаким практическим смыслом - только символическим, глобальным. У него почти нет реальной власти в Иране, он не руководит ни международной политикой, ни ядерной программой. Возможностей у него не больше, чем у его предшественника - неудачливого реформатора Мохаммеда Хатами (Mohammed Khatami), которого и на Западе и в Иране считают хорошо одетым ничтожеством.
Более того, Ахмадинежад уже потерпел неудачу в той единственной области, где он обладает определенными полномочиями - в сфере реформирования той страдающей застоем олигополии, которую называют иранской экономикой. Повышение цен на бензин вызвало массовые беспорядки. Теперь его политическое будущее сомнительно. Однако этот странный маленький человечек, больше похожий на Питера Селлерса в роли очередного сбитого с толку простака, чем на Адольфа Гитлера, стал причиной классического американской вакханалии всеобщего негодования, участники которой, в том числе даже Хиллари Клинтон (Hillary Clinton), охотно подарили ему столько отрицательной популярности, сколько ему требовалось.
Разумеется, Ахмадинежад - далеко не простак. Он отлично умеет пользоваться той скромной властью, которая у него есть - властью наносить оскорбления. Он зарабатывает влияние в Иране и исламском мире, тыча пальцем в глаз великану. Его отрицание Холокоста - наглая выходка, простейший способ вывести из себя еврейское сообщество и, разумеется, американских политиков. Разумеется, он получает выгоду от своей раздутой ложной значимости. Но кто еще кроме него делает это?
Возглавляют список наши старые друзья неоконсы, ребята, занимавшиеся интеллектуальным обеспечением иракской войны Буша, а теперь рвущиеся в бой с Ираном. Норман Подгорец (Norman Podhoretz) патриарх неоконсов, автор безделушки под названием 'Четвертая мировая война: долгая битва с исламофашизмом', обожает называть Ахмадинежада и Усаму бен Ладена (Osama bin Laden) - куда более опасную фигуру - наследниками Гитлера и Сталина. 'Они следуют по пути фашизма, нацизма и тоталитаризма', - пишет он. Это глупость и провокация. Да, время от времени террористы могут наносить тяжкий ущерб, но они не представляют собой существенной угрозы США. У Ахмадинежада нет никаких легионов, даже силы 'Хезболлы', напавшие на Израиль летом 2006 ему не подчиняются. Подгорецу следовало бы это знать, если он не в курсе.
Принимать Ахмадинежада всерьез, как это делают неоконсерваторы, - преступное лицемерие. Это позволяет целому хороводу политиков - особенно некоторым кандидатам в президенты от Республиканской партии - подпирать свое влияние пинками в адрес Ахмадинежада, Колумбийского университета и вообще либералов как таковых. Митт Ромни (Mitt Romney) в собственной рекламе хвастливо объявляет, что в 2006 году он отказался предоставить кисельному реформатору Хатами полицейский эскорт до Гарварда. Настоящий герой! Заголовок The New York Daily News, принадлежащей неоконсу Морту Цукерману (Mort Zuckerman), объявляет, что зло ступило на почву США. В телевизионных новостях слышно отчетливое придыхание. Даже президент Колумбийского университета Ли Боллинджер (Lee Bollinger) чувствует необходимость пройтись - изящно, надо отдать ему должное - насчет Ахмадинежада перед его выступлением. Гигантский ядовитый пузырь растет, заполняя общественное пространство.
И тут - вот он, наконец - на сцену является смех, единственно возможная реакция свободных людей. Пузырь лопается. Он отрицает не только Холокост, но и гомосексуальность? Внезапно все становится ясно: экстремисты с обеих сторон просто используют нас. Конечно, Иран вооружает 'Хезболлу', запустил ядерную программу, у которой могут быть (а могут и не быть) военные цели, и создает США трудности в Ираке, поставляя оружие нашим врагам. Все это проблемы, которые надо трезво рассматривать и решать, в конце концов, возможно, даже с помощью международных сил. Но начатая неоконсами кампания по превращению Ахмадинежада в Гитлера или Сталина, подразумевающая, что он может разрушить мир, поднимающая шумиху вокруг речей маленького человечка, является всего лишь циничной попыткой разжечь войну. Ахмадинежад, возможно, нелеп, но Подгорец, недавно 45 минут беседовавший с Бушем, убеждая его еще повоевать, даже не смешон.
_____________________________________________
Говорит Махмуд Ахмадинежад ("The New York Times", США)
Иранский тупик ("The Washington Post", США)
Обычное безумство ("The Times", Великобритания)
