На прошлой неделе Соединенные Штаты Америки обратились в Организацию Объединенных Наций в попытке усилить давление на Иран. США хотели расширить объем санкций против этой потенциальной ядерной державы.
Ни Китай, ни Россия на это не согласились. Столкнувшись с перспективой наложения вето в Совете Безопасности ООН либо одной, либо другой страной, госсекретарь США Кондолиза Райс (Condoleezza Rice) сделала свою ставку. Она отложила дальнейшие действия против Ирана как минимум до ноября.
Непонятно, что может измениться за месяц. Российский министр иностранных дел Сергей Лавров твердо выступает против введения санкций. 'Вмешательство путем введения новых санкций будет означать подрыв усилий Международного агентства по атомной энергии, которое оказывает давление на Иран', - заявил он.
Это фарс. За три дня до этого заявления иранский президент Махмуд Ахмадинежад (Mahmoud Ahmadinejad) сказал, что исходя из результатов переговоров с директором МАГАТЭ Мохаммедом аль-Барадеи (Mohamed El Baradei), он считает ядерное досье закрытым. По его словам, Иран может не только продолжать обогащать уран, невзирая на резолюции Совета Безопасности ООН, но и экспортировать свой обогащенный уран и ядерные технологии в другие мусульманские страны.
А администрация Буша все продолжает предпринимать попытки добиться соглашения с Россией. Заместитель Райс Николас Бернс (Nicholas Burns) говорит о стремлении Вашингтона к достижению 'компромисса' с Москвой. Ничего лучшего не придумал и британский министр иностранных дел Дэвид Милибэнд (David Miliband). Он превыше всего ставит единство: 'Самая важная вещь - это единодушие мирового сообщества'.
Дебаты по поводу Ирана являются отражением двух гораздо более масштабных споров: должна ли внешняя политика быть односторонней или многосторонней, и на чем она может базироваться - на 'реализме' или на принципах.
Конечно, после вторжения в Ирак слово 'односторонность' превратилось в ругательство. Однако международная продажность, нашедшая свое отражение в сделках французов и русских с Саддамом Хусейном, ослабила санкции против Ирака. В связи с этим Буш был поставлен перед выбором: следовать дающему сбои принципу многосторонних отношений в политике или действовать в одностороннем порядке.
Сегодня мы видим, что в случае с Ираном 'реализм' и принцип многосторонних отношений могут стать взаимоисключающими понятиями в попытках сдержать распространение ядерного оружия. Можно сказать и иначе: принцип многосторонних отношений придает Москве силы, и Москва не намерена обеспечивать эффективность режима многосторонних санкций.
Для российского президента Владимира Путина реализм - это игра с нулевым результатом, в которой Россия в ущерб США максимально усиливает свое влияние. США могут добиваться от России взаимодействия, но для российских реалистов оптимальный вариант - это бездействие. Ядерный Иран не соответствует российским интересам. Но может быть, Путин заглянул в душу Бушу и увидел там, что американский президент любой ценой стремится не допустить получения Тегераном ядерного оружия. Так зачем в этих условиях отказываться от выгоды - как финансовой, так и стратегической?
Россия и Китай получили миллиарды, помогая Ирану реализовывать свои военные амбиции. Спустя буквально месяц после терактов 11 сентября Москва подписала с Тегераном соглашение о поставках оружия на 7 миллиардов долларов. Иранское правительство заплатило российскому государственному 'Атомстройэкспорту' более 1 миллиарда долларов за строительство Бушерской атомной электростанции. В докладе ЦРУ за 2003 год отмечается, что часть заслуг в иранских успехах в области создания баллистических ракет принадлежит специалистам из России, Китая и Северной Кореи.
Заместитель директора российской Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству Александр Денисов в 2005 году откровенно заявил: 'Во-первых, нам нужно учитывать свои национальные интересы. В Сирии у нас огромный рынок, более 80 процентов оружия там советского производства. То же самое можно сказать и об Иране'. В конце прошлого года российская государственная компания 'Рособоронэкспорт' поставила в Иран зенитно-ракетные комплексы на сумму 700 миллионов долларов. В прошлом месяце руководитель иранской Организации по атомной энергии сказал, что Россия взяла на себя обязательство завершить строительство Бушерской АЭС до визита Путина в Тегеран, который состоится в этом месяце.
Хотя ядерный Иран будет представлять угрозу национальной безопасности США и разрушит международный режим нераспространения, американский военный удар по этой стране может дорого обойтись Вашингтону. Возможно, иранцы и считают Ахмадинежада одиозной фигурой, но на нападение они ответят тем, что сплотятся вокруг него. А 'стражи иранской революции' могут наносить удары где угодно - от Багдада до Буэнос-Айреса. Они способны разжечь пожар в Ливане и даже на севере Израиля.
29 сентября Корпус стражей исламской революции заявил, что способен контролировать движение всех судов в Ормузском проливе и Персидском заливе. Намек понятен. Любой конфликт с Ираном вызовет скачок нефтяных цен до 120 долларов за баррель. Это нанесет удар по американской экономике, а также ускорит возвращение России на господствующие позиции в мире.
Российским реалистам такой сценарий явно по душе. Кремль конвертировал свои многомиллиардные доходы от продажи нефти во власть и влияние. За последние два года Путин увеличил объем закупок вооружений для армии более чем на 50 процентов. Россия разработала ядерные подводные лодки нового класса, а также новое поколение ядерных ракет. Москва вкладывает деньги в свою военную мощь.
Россия уже сегодня использует нелюбовь Европы к конфликтам к собственной выгоде. Те самые европейские лидеры, на добросовестность которых делает ставку Райс в вопросе национальной безопасности США, готовы задвинуть Чехию и Польшу на второстепенные роли в структуре НАТО - лишь бы успокоить Кремль.
Во времена правления Джорджа Буша-старшего Райс была главным специалистов по советским делам в Совете национальной безопасности. Она отличилась тогда отсутствием политического чутья, поскольку, среди прочего, выступала против независимости Украины. То, что Райс считает попыткой примирения, Путин расценивает как слабость. Она может спутать реализм с идеализмом. Бывший аппаратчик из КГБ Путин этого не сделает.
Реализм может восторжествовать, но это будет не вашингтонский реализм. Непокорный Ахмадинежад ставит Белый Дом перед выбором: смириться с ядерным Ираном или принять меры, чтобы остановить его. Получение согласия со стороны России это химера. Такие попытки ведут лишь к отсрочке в принятии неизбежного решения.
Майкл Рубин - редактор журнала Middle East Quarterly и сотрудник Американского института предпринимательства (American Enterprise Institute).
____________________________________________________________
Обычное безумство ("The Times", Великобритания)
Иранский тупик ("The Washington Post", США)
