Monday, Apr. 17, 1950 / статья опубликована 17 апреля 1950 года.
Недомыслие становится причиной проигранных сражений куда чаще, чем измена. Американцы, вовлеченные в шумную охоту на предателей и шпионов, похоже, все больше упускают из вида еще более серьезные опасности, с которыми они сталкиваются, сражаясь с большевизмом. Наглядным примером этого могут служить истории троих людей, попавшие на прошлой неделе в заголовки новостей. Речь идет об американском профессоре Оуэне Лэттиморе (Owen Lattimore), британском военном министре Джоне Стрэчи, и главе французской научной программы по атомной энергии Фредерике Жолио-Кюри.
Люди они, конечно, разные, но у них есть и немало общего. У всех троих политические убеждения сформировались после Первой мировой войны, когда целое поколение оказалось во власти самого тлетворного заблуждения нашего столетия: идеи о том, что коммунизм - синоним прогресса. Все они подверглись ее воздействию по-разному, но, наделенные недюжинным интеллектом, внесли большой вклад в распространение ее парализующего яда по организму западной мысли.
Это - отнюдь не повод считать их изменниками, как в юридическом, так и в нравственном плане. Ни один непредубежденный человек не станет отрицать их права на собственное мнение, и обязанности сограждан отстаивать их право это мнение выражать. Однако признание законного права на неправоту каким-то образом превратилось в вялую терпимость, представление о том, что все идеи 'рождаются равными', - любая из них отчасти верна, а отчасти ошибочна - и кто может судить, какие из них хороши, а какие плохи? Именно из-за этого либерально-халатного отношения общества к идеям те из них, что просто неверны, становятся по-настоящему опасными.
Профессор и куча мусора
Когда сенсационные заголовки позабудутся, скорее всего станет очевидно, что профессор Оуэн Лэттимор - не русский шпион и не коммунист, а его обвинитель сенатор Джозеф Маккарти - просто безответственный демагог. Но тот факт, что Лэттимор не служит Советам, не снимает с него ответственности за то катастрофическое влияние, которое он оказал - пусть и не столь драматическим способом - на внешнюю политику своей страны.
Оуэн Лэттимор возможно обладает самым блестящим умом - и несомненно самым блестящим пером - из той группы экспертов, преподавателей и дипломатов (связанных или не связанных с Госдепартаментом), что оказала сильное влияние на формирование внешнеполитического курса США в Азии. В частности, эта группа последовательно выступала против какой-либо американской помощи гоминдановскому Китаю и Чан Кай-Ши, которого Лэттимор считает главным врагом прогресса в регионе. В своих двенадцати книгах ('Монголы Манчжурии' (The Mongols of Manchuria), 'Америка и Азия' (America and Asia), 'Положение в Азии' (The Situation in Asia) и др.) Лэттимор дает правительству США немало рекомендаций, как привлечь на свою сторону страны Дальнего Востока. Один из его тезисов, который он упорно повторяет уже не первый год, заключается в том, что китайских коммунистов нельзя считать прислужниками Москвы, и они в целом заслуживают благожелательного отношения со стороны США.
Другой его тезис заключается в том, что Запад сам спровоцировал Россию на ее нынешнюю враждебность такими действиями, как принятие Доктрины Трумэна, и что не Сталин, а Черчилль своей знаменитой речью в Фултоне 'с грохотом опустил 'железный занавес''. Меморандум, который Лэттимор прошлой осенью направил в Госдепартамент - именно его Маккарти приводит в качестве доказательства измены профессора своей стране - не содержит никаких признаков предательства, но несомненно свидетельствует о том, что он остается приверженцем 'мягкого' курса, единственным результатом которого может стать победа русских в Азии. На словах в этом документе говорится, что 'умиротворять' азиатских коммунистов не следует, но по сути он представляет собой тщательно и детально разработанную 'политику умиротворения'.
Благовидный аргумент Лэттимора, который он излагает в своих публикациях последних лет, состоит в том, что США следует проявить дружелюбие к боссу китайских коммунистов Мао Цзе-Дуну, чтобы побудить его к превращению в 'азиатского Тито'; Соединенные Штаты, полагает профессор, не в состоянии организовать антирусский фронт на Дальнем Востоке, а потому им следует всячески поощрять 'третьи страны', не зависящие ни от России, ни от Америки, но открытые для дружеского влияния Вашингтона.
В своем меморандуме Лэттимор конкретно предлагает, чтобы США 1) вывели войска из Кореи; 2) перестали рассматривать Японию в качестве главного союзника в Азии; 3) ускорили процесс признания и установления торговых связей с коммунистическим Китаем; 4) отмежевались от политики своих европейских союзников - в частности, Британии, Франции и Нидерландов - на Дальнем Востоке; 5) избегали 'вовлечения' в дела региона, - очевидно, это должно означать военную помощь некоммунистическим странам - которое может вызвать недовольство у русских, если (и когда) Соединенные Штаты начнут переговоры об общем урегулировании с Иосифом Сталиным.
В последние годы политический курс США в Азии привел к катастрофам, по сравнению с которыми бледнеет даже Пирл-Харбор. Тем не менее, было бы несправедливо как по отношению к Лэттимору, так и по отношению к правительству США, называть профессора - как это делал и продолжает делать Маккарти - 'главным архитектором' этого курса. Когда политика представляет собой кучу мусора, это значит, что архитектора у нее просто нет. Тем не менее, идеи Лэттимора препятствовали выработке Вашингтоном эффективной программы помощи антикоммунистическим силам в Азии.
В его идеях нет 'состава преступления', нет вероломства по отношению к родной стране. И тем не менее тот факт, что из-за благодушного отношения Вашингтона к ситуации в Азии идеи Лэттимора и Ко. оказали на его политику такое воздействие, иначе как трагическим не назовешь.
Итонец и водопроводчики
В отличие от профессора Лэттимора Ивлин Джон Сент-Лоу Стрэчи (Evelyn John St. Loe Strachey), военный министр в правительстве Его Величества короля Великобритании, много лет в открытую, и с недюжинным красноречием, отстаивал коммунистические идеи (после недолгого сотрудничества с сэром Освальдом Мосли (Oswald Mosley), который впоследствии отдал предпочтение фашизму). С тех самых пор, как он был назначен на свой нынешний пост - само это назначение было встречено бурными протестами в ряде британских газет - официальные круги США беспокоит вопрос о том, можно ли ему доверять. На прошлой неделе с конференции глав военных ведомств западных стран в Гааге пришло сенсационное известие: американский министр обороны Льюис Джонсон (Louis Johnson) заявил своему британскому коллеге Эмануэлу Шинвеллу (Emanuel Shinwell) (в структуре британского правительства министр обороны является начальником военного министра; что же касается Шинвелла, то и он в свое время по своим взглядам был близок к линии компартии), что США намерены передавать Лондону любую важную военную информацию, минуя Стрэчи. Джонсон и Шинвелл опровергают это сообщение; журналисты, однако, уверены, что оно хотя бы отчасти соответствует действительности.
Английская пресса шумно возмущалась вмешательством Вашингтона во внутренние дела Великобритании, и напоминала американцам, что выпускник Итона Стрэчи еще в 1940 г. публично порвал с красными, и с тех пор в устных выступлениях и публицистических статьях высказывался против коммунизма русского образца (который он когда-то с любовью назвал 'движением за то, чтобы водопровод лучше работал'). Тем не менее даже в 1944 г., в книге под названием 'Социализм смотрит вперед' (Socialism Looks Forward) - это был тщательно переработанный вариант более раннего труда - Джон Стрэчи по-прежнему демонстрировал восторженное восхищение советской Россией наряду с потрясающей неосведомленностью о реальной ситуации в этой стране. В главе под названием 'Я видел будущее, и оно работает' ("I Have Seen the Future and It Works")* Стрэчи отмечал: '. . . Можно сколько угодно спорить о достоинствах этого нового [коммунистического] экономического строя, но невозможно отрицать тот факт, что . . . 170 миллионов людей . . . живут, трудятся, зарабатывают на хлеб насущный, женятся, рождают детей без какой-либо 'помощи' капиталистов, землевладельцев и хозяев. . . Кто-то, конечно, может возразить: но ведь жизнь в России весьма сурова? Как насчет репрессий, расстрелов, отсутствия гражданских свобод. . .? Да, жизнь в России сурова. Там случается такое, что - я искренне надеюсь - никогда не произойдет в Британии. Но мы должны помнить одно. Именно мы и другие капиталистические государства мира в основном и сделали Россию суровой. . .'
Сегодня, в 1950 г., главный вопрос заключается не в том, может ли Джон Стрэчи забрать из сейфа пачку секретных документов и передать их русскому послу; нашей 'безопасности' (с точки 'полицейские и воры'), он вероятно угрожает не более, чем кто-либо другой. По-настоящему важный вопрос звучит по-иному: может ли человек, которые писал такую чушь о Советской России (и, очевидно, продолжает в не верить) занимать пост военного министра Британии в тот момент, когда весь Запад (в том числе 'капиталистические' государства, ненависти к которым Стрэчи не скрывает) бьется с ней не на жизнь, а на смерть? Его назначение на нынешнюю должность не столько чревато 'рисками с точки зрения безопасности', сколько отражает существующее в высших эшелонах непонимание причин противостояния между свободным миром и Россией.
Физик и его любовь
В каком-то смысле случай с Фредериком Жолио-Кюри выглядит наиболее гротескным из всех трех. Франция - главная союзница демократических стран на Континенте, получившая в послевоенные годы почти 4,5 миллиарда долларов американской помощи, подписавшая Атлантический пакт и на прошлой неделе принявшая первую партию американского оружия - держит на посту главы своей атомной программы члена коммунистической партии.
В 1948 г. тогдашний французский министр вооружений Рауль Дотри (Raoul Dautry) пытался обосновать эту ситуацию чисто галльской софистикой: 'Наши ученые-атомщики - люди самых разных политических взглядов. Невозможно проследить, что происходит у них в голове. В конце концов, кто знает, что у мужчины на самом деле на уме, когда он говорит девушке, что любит ее?' На прошлой неделе Жолио-Кюри развеял все сомнения на этот счет. На собрании коммунистов он заявил, что не будет сотрудничать с США по вопросам атомной энергии. Вот его слова: 'Мы, коммунисты, знаем, что Советский Союз не применит атомную бомбу первым. . . Поэтому по настоящему прогрессивный ученый никогда не отдаст ни грана своих научных знаний на подготовку войны против СССР. . .'
Правительство Франции поторопилось заверить Соединенные Штаты, что Жолио-Кюри занимается исключительно исследованиями 'невоенного назначения', а всю по-настоящему важную работу ведет 'другое ведомство' (каждому ясно, что в науке разделить эти направления невозможно). Так или иначе, пояснил Париж, Жолио-Кюри находится под постоянным наблюдением полиции. Вероятнее всего, если он попытается передать какие-то секреты русским, французы его поймают. Но опять же, главное не в этом. Важно то, что свободный мир, лихорадочно ища коммунистов под кроватью, не замечает тех, что расположились прямо на простынях.
Можно с уверенностью сказать, насколько уверенность вообще возможна, когда речь идет о людских поступках, что Лэттимор, Стрэчи и Жолио-Кюри - не шпионы. Идейные убеждения этих людей также не совпадают, но каждый гражданин свободного мира, обладающий способностью различить опасность, имеет все основания прийти к выводу, что идеи всех троих будут поопаснее целого вагона шпионов.
Панацея от опасных идей - не в их подавлении, как считают коммунисты. Но и самоуверенная ограниченность Запада, делающего вид, будто идеология вообще не имеет серьезного значения, делу не поможет.
_____________________________
*Эта фраза позаимствована у Линкольна Стефенса [Lincoln Steffens - известный американский публицист левых взглядов - прим. перев.]. Вернувшись из поездки в Россию вскоре после революции, Стефенс посетил своего старого друга, скульптора Джо Дэвидсона (Jo Davidson), который в этот момент работал над бюстом Бернарда Баруха [Bernard Baruch - видный американский финансист и политический деятель - прим. перев.]. Барух спросил его: 'Так вы побывали в России?' Стефенс ответил: 'Я побывал в будущем, и оно работает'.
