25 сентября Джордж Буш выступал на Генеральной ассамблее ООН. Избегая спорных вопросов, таких как Ирак или борьба с терроризмом, он призвал страны к соблюдению принципов свободы, приверженность которым декларировалась 60 лет назад при создании Организация Объединенных Наций, и обратил особое внимание на ситуацию в Мьянме, заявив о том, что Америка возмущена '19 годами государственного террора', установленного военной хунтой. Намекая на десятки тысяч демонстрантов, отважно принявших участие в мирных уличных акциях протеста последнего месяца, Буш отметил, что 'нельзя не видеть стремления людей к свободе'.
Буш упомянул также, что 'правящая хунта проявляет несговорчивость' и огласил 'серию шагов, которые должны помочь мирными методами изменить ситуацию в Мьянме'. В их числе были ужесточение экономических санкций против мьянманской верхушки и тех, кто поддерживает ее финансово, и расширение запретов на получение виз наиболее крупными нарушителями прав человека. Он убеждал 'ООН и мировое сообщество использовать свое политическое и экономическое влияние, чтобы помочь мьянманскому народу вернуть свою свободу'. Советник по национальной безопасности Стивен Хэдли (Stephen J. Hadley) объяснил New York Times, что Буш хочет дать мьянманскому правительству понять, 'что настало время для политической трансформации', и предупредить его о недопустимости силового подавления протестов.
В тот же вечер мьянманские правители ввели комендантский час в крупнейших городах страны. На следующий день начался кровавый разгон митингующих. За несколько дней погибли (как минимум!) десятки мирных демонстрантов, сотни, а возможно и тысячи буддийских монахов и активистов демократических движений были схвачены и вывезены в неизвестном направлении, их судьба до сих пор остается тайной. Монастыри были захвачены армейскими подразделениями, в них проводились обыски.
Вот и весь эффект предупреждений Буша против силового подавления мирных выступлений за свободу и демократию.
Соединенные Штаты первыми осудили репрессии и попытались мобилизовать остальных. Высказались и многие из европейских стран. Однако, соседи Мьянмы, для многих из которых аморальность стала основой внешнеполитической доктрины, с трудом заставили себя сказать хоть что-нибудь.
Демократическая Индия, обладающая прочными военными и экономическими связями с Мьянмой, заявила только, что она 'обеспокоена' и 'тщательно следит за ситуацией'.
То же самое и с Китаем. Пекин определенно является для Мьянмы крупнейшим экономическим партнером и поставщиком оружия. Он поставляет мьянманской армии 90% вооружения, и кроме того поддерживает мьянманскую верхушку, заключая с ее представителями выгодные торговые соглашения. Именно представитель Китая заблокировал прохождение резолюции Совета Безопасности, осуждающей репрессии.
Можем ли мы надавить на Китай, чтобы повлиять на Мьянму? Конечно. Однако, если вспомнить печальную историю наших предыдущих попыток давления на Китай и подумать сколько сразу же появится причин, для того, чтобы не делать это внешнеполитическим приоритетом, станет ясно, что не стоит, затаив дыхание, ждать реальных последствий для Китая. В любом случае, надеяться, что Китай поддержит демократический протест на собственном заднем дворе, значит выдавать желаемое за действительное.
Однако, неужели США ничего не может сделать? Неужели бездействие других стран означает, что мы тоже должны бездействовать?
Можем ли мы использовать нашу национальную мощь, чтобы помочь мьянманскому народу справиться с тиранией? Кровавые репрессии лишили мьянманский режим даже той сомнительной легитимности, которой он обладал. Частью элиты, наверняка, овладевает беспокойство. Не можем ли мы дать повод хотя бы части мьянманских военных усомниться в разумности политики уничтожения оппонентов? Не можем ли мы использовать наши разведывательные каналы в Мьянме, для того, чтобы отслеживать, документировать и публиковать информацию о происходящем там.
Не можем ли мы показать генералам, отдающим приказы, и солдатам, проводящим репрессии, что за ними наблюдают, что их имена записаны, и что настанет день, когда они понесут персональную ответственность за свои поступки, причем сведений о них будет достаточно?
Не можем ли мы воспользоваться нашими военными и разведывательными возможностями, чтобы оказать еще более сильное давление на режим? Как предложил сенатор Джозеф Либерман (Joseph Lieberman): 'Хунта попыталась лишить мирных демонстраций возможности связываться с внешним миром по Интернету и мобильным сетям, нам же следует выяснить, как можно лишить хунту возможности контролировать свои силы по всей стране'. Как насчет ограниченных силовых акций (явных или тайных) против инфраструктуры режима - военных штабов, разведывательного аппарата, роскошных дворцов правителей? Не будут ли подобные акции оказывать сдерживающее воздействие, не обнаружат ли они раскола в элите? Действительно ли мы сделали все, что возможно, чтобы предотвратить разворачивающуюся катастрофу?
В своей второй инаугурационной речи президент Буш, цитируя Линкольна, предупредил 'преступные режимы', что 'те, кто лишают других свободы, сами ее не заслуживают, и что справедливый Бог не позволит им надолго сохранить ее'. Почему бы администрации Буша не оказать справедливому Богу больше помощи?
Уильям Кристол - редактор Weekly Standard.
__________________________________________
Если репрессии продолжатся, то кровь Бирмы будет на руках Путина и Ху Цзиньтао ("The Washington Post", США)
Россия и Китай защищают Бирму, а Запад требует санкций ООН ("The Times", Великобритания)
