Обычно в ресторане 'Русский самовар', находящемся в уголке театрального квартала Мидтауна (Манхэттен), царит полумрак, а в атмосфере преобладает смесь потускневшего гламура эмиграции с запахом лопающихся от денег кошельков 'новых русских'.
Но недавно в обеденном зале на втором этаже объявились призраки двадцатых и тридцатых годов ушедшего столетия - золотого века советского авангардного искусства. В уголке вели беседу внук архитектора-конструктивиста Моисея Гинзбурга с дочерью Алексея Душкина, некогда представлявшего Сталину проекты станций метро. В паре шагов от них дочь иерарха 'Госплана' Николая Милютина попивала клюквенную настойку с архитектурным директором Музея современного искусства Барри Бергдоллом (Barry Bergdoll).
Все эти люди были приглашены на обед, заданный по случаю фотовыставки Ричарда Пэра (Richard Pare) 'Потерянный авангард: архитектура советского модернизма, 1922-32 годы'. Недавно сделанные снимки наглядно демонстрируют то печальное состояние, в котором, увы, находятся многие архитектурные памятники той бурной эпохи.
Разговоры в зале, однако, велись не столько о судьбах архитектурного наследия России, сколько о Сергее Гордееве, тридцатичетырехлетнем миллиардере, депутате Верхней палаты российского парламента и одном из спонсоров выставки. К самому началу обеда Гордеев не явился.
Два года назад Гордеев приобрел в собственность часть дома Мельникова (1927 год), что вызвало настоящую панику в небольшом, но тесно сплоченном сообществе ревнителей московской архитектурной старины. Упомянутое здание в форме нескольких цилиндров, сочетающее чистоту модерна с таинственностью русской души, считается одним из основополагающих шедевров советской архитектуры. Но ему не повезло с расположением - дом Мельникова занимает ценную площадь в центре города.
Защитники памятников старины опасались, что разбогатевший на полуварварском рынке недвижимости Гордеев попросту снесет шедевр архитектуры и воздвигнет на его месте очередное аляповатое здание наподобие тех, что уже во множестве красуются вокруг и успели стать чуть ли не символами новой России.
Однако дом Мельникова сохранился, более того: ему, похоже, уготована участь стать музеем. Благодарить за это следует не кого иного, как Гордеева, неожиданно взявшего на себя роль благородного рыцаря (в роли прекрасной дамы - советская архитектура).
В прошлом году Гордеев приобрел еще и подмосковное здание рабочего клуба фабрики 'Буревестник' - тоже построенное Мельниковым и тоже представляющее огромную ценность. Меценат также основал фонд 'Русский авангард', среди задач которого - воспитание нового креативного поколения архитекторов и публикация книг по российской архитектуре, а также защита и реставрация важнейших памятников советского периода.
Недавно Гордеев выкупил архивы архитекторов Ивана Леонидова и Алексея Щусева и собирается открыть их для ученых. Также он лоббирует в российском парламенте законопроект о снятии рекламных плакатов с архитектурных памятников столицы (верхняя палата уже одобрила законопроект, и теперь его рассматривает нижняя).
'Он довел свой образ до логического завершения' - говорит господин Пэр, у которого Гордеев собирается купить архив из примерно десяти тысяч негативов. 'За одну ночь этот человек превратился из неизвестно кого в святого'.
Похоже, что в длинных руках Гордеева оказалась судьба величайшего наследия модерна XX века. Защитники старины, ранее боявшиеся его, теперь возносят ему хвалу, хотя в разговорах между собой иногда выражают некоторое беспокойство.
Тем временем Гордеев, похоже, собирается перенаправить свое внимание на совсем иную, более обширную область - на культурные институты Нью-Йорка. Сначала он пожертвовал крупную сумму Музею Гуггенхайма, а когда Музею современного искусства не хватило средств на проведение выставки, доплатил разницу из своего кармана. Директор Фонда Гуггенхайма Томас Кренс (Thomas Krens) посетил званый обед, что лишний раз подтверждает всеобщее восхищение господином Гордеевым (или его щедростью).
Наконец появившись в 'Самоваре', Гордеев растворился в толпе бесшумно, как мышь. Хорошо сложенный мужчина с развевающимися по ветру волосами и пронзительным взглядом голубых глаз, в строгом сером костюме и рубашке с открытым воротником кажется настоящим воплощением пренебрежения к собственному богатству. Гордеев выглядит младше своих тридцати четырех лет и похож на беззаботного скейтбордиста, которому пришлось прилично одеться - позвали на обед со взрослыми.
Прислонившись к стене возле буфета в стиле а-ля рюсс, Гордеев оживленно говорит о симпозиуме, где днем раньше произнес речь об основных задачах фонда. По его словам, работать фонд будет в основном с домом Мельникова, который планируется превратить в музей 'наподобие виллы Савой Ле Корбюзье или музея Джона Соана в Лондоне'.
'Я уже потратил на дом Мельникова четыре миллиона долларов', - говорит Гордеев. 'Я хочу провести реставрационные работы по всем правилам - все равно у правительства нет на это денег. Мне нравится, как с этим обстоит дело в Америке: реставрацию спонсируют частные организации. Эта модель подходит для России, потому что у нас много богатых людей'.
Однако на следующий день в баре одного из отелей Манхэттена Гордеев был не настолько беззаботен.
На вопрос об истоках интереса к архитектуре Гордеев ответил неопределенно. По его словам, когда в начале девяностых границы России с западными странами наконец открылись, он провел два года в путешествиях по Европе и влюбился в готические храмы.
'Тогда я открыл для себя архитектуру', - сказал он - и ничего более не добавил.
На вопрос о семье Гордеев рассказал, что вырос в Москве, что отец его занимался конструированием оружия, а мать - биохимией.
Выяснилось, что Гордееву немного не нравится то общественное внимание, которым окружена его деятельность. 'Работа по сохранению культурного наследия Москвы по-настоящему началась тогда, когда появились организации наподобие MAPS (Московское общество охраны архитектурного наследия, основано в 2004 году); иностранные любители, а также некоторые россияне, например, Душкина, тогда забили тревогу (речь идет о дочери Душкина Ирине). Они - добровольцы, активисты, им никто не платит'.
Гордеев охотно признает заслуги этих людей, но часть его коллег продолжает опасаться, что он просто использует их для того, чтобы улучшить собственный образ за границей. Образ влиятельного мецената весьма полезен российскому политическому истеблишменту, особенно если учесть, что Кремль под руководством президента Владимира Путина сам интенсивно работает над улучшением собственного образа в глазах Запада.
Критики Гордеева отмечают, что директором фонда 'Русский авангард' он назначил Михаила Вилковского, который не имеет ни архитектурного, ни исторического образования, а ранее работал пиар-менеджером у некоторых бизнес-магнатов, в том числе у нефтяника Михаила Ходорковского, в настоящее время сидящего в тюрьме за мошенничество и уклонение от уплаты налогов.
Что касается рабочего клуба фабрики 'Буревестник', который Гордеев тоже обещал взять под свою опеку, то через улицу от него находится завод, который его же компания собирается снести, а на освободившемся месте открыть деловой центр, - что дает основания полагать, что культурные и деловые интересы Гордеева каким-то образом связаны друг с другом. Сам Гордеев заявил, что, став депутатом Верхней палаты парламента, перестал заниматься делами своей фирмы и даже не знал о вышеупомянутой сделке.
Свою деятельность по охране памятников Гордеев ведет весьма упорно. Из Нью-Йорка он поехал в Лондон, где организовал встречу специалистов по истории архитектуры с целью заложить фундамент под реставрационные работы в доме Мельникова. Недавно он обратился к Фрэнку Гэри с предложением поучаствовать в каком-то проекте для города Пермь.
Можно предполагать, что Гордеев своим меценатством просто продолжает хорошую американскую традицию. Уже многие годы богачи научились придавать своему богатству благородный налет старины. Однако, например, тем же Рокфеллерам понадобилось два поколения, чтобы накопить свое богатство и сделать из него нечто обладающее культурной ценностью.
Гордеев пытается поменять образ, из дерзкого капиталиста превратиться в культурного человека и филантропа, и все это за каких-то десять лет. А общая суматоха, которая творится в России, безусловно, ставит под угрозу ее архитектурное наследие. Что ж, тем интереснее наблюдать за эволюциями Гордеева.
Гордеев задается вопросом: 'Почему американцы боятся русских?' И сам же отвечает: 'Потому что не знают, чего они хотят'.
'В России многое меняется к лучшему. Я - лишнее тому подтверждение. Мы все хотим сохранить наше наследие, сделать его доступным каждому. И чтобы сделать это правильно, нам надо стать частью всего мира'.
__________________________________________
Бульдозером по жемчужинам московской архитектуры ("The Guardian", Великобритания)
Битва за шедевр конструктивизма в Москве ("The New York Times", США)
Николай Урусов: Архитектурные символы России ("The New York Times", США)
