Статья опубликована 11 декабря 1939 года
_______________________________________________
В мире найдутся люди, способные понять опасения советского правительства. Ленинград - главный промышленный центр и железнодорожный узел Северной России, колыбель советского государства, город, где живет почти столько же людей, сколько во всей Финляндии - находился на расстоянии выстрела из артиллерийского орудия от страны, 20 лет назад кишевшей немецкими войсками, угрожавшими вторжением. Но мало кто в мире простит ему грубую и циничную инсценировку пограничных инцидентов, шаткие оправдания, и низкопробную, нелепую ложь, призванные доказать, что могучий, но миролюбивый Союз Советских Социалистических Республик, обладающий подавляющим превосходством по численности населения, армии и ВВС, был 'вынужден' вступить в боевые действия против агрессивной Финляндской Республики.
Сюжет этой пьесы вполне мог бы состряпать в свободную минутку Генрих Гиммлер; декорации были бы достойны малоизвестного художника Адольфа Гитлера, если бы он вдруг проявил склонность к кубизму; а автором диалогов вполне мог бы оказаться доктор Пауль Йозеф Геббельс - особенно если бы он находился в подпитии. Впрочем, действия русских, предшествовавшие их вторжению в Финляндию, скорее напоминали не рабскую имитацию, а гротескную пародию на нацистские методы.
О финнах вдруг начали говорить, что они лелеют 'агрессивные замыслы'. Правительство страны превратилось в 'марионеток и цепных псов поджигателей войны', 'банду наемных головорезов империализма', 'грязных убийц, обезумевших от собственных диких мечтаний о 'Великой Финляндии' вплоть до Урала'.
В Ленинграде некий товарищ Архипов, выступая перед коллегами-рабочими, клеймил 'обанкротившихся политических картежников', правящих в Финляндии; в Киеве рабочие заявили, что 'с радостью пойдут в бой'; собрание матросов линкора 'Октябрьская революция' постановило: 'Пришло время покончить с преступной игрой белофиннов'. Довольно интересной аберрацией выглядит резолюция рабочих Кировского завода: 'Правящая клика Финляндии, дойдя до крайней степени безумия, по приказу своих империалистических хозяев объявила войну нашему Советскому государству'.
Более конкретную - хотя вряд ли более достоверную - информацию о начале боевых действий дало советское радио. Согласно его сообщению, в ночь с 29 на 30 ноября финские солдаты трижды 'вторгались' на территорию СССР. После третьей попытки у Красной Армии лопнуло терпение, и в 8 утра война стала свершившимся фактом. Интересно отметить, что она длилась уже 16 часов, прежде чем советские газеты и радио распространили первое официальное коммюнике на этот счет.
Пока артобстрелы и бомбардировки не подтвердили серьезность намерений Иосифа Сталина, большинство иностранных дипломатов в Москве считало, что настоящая война с этой крохотной страной не входит в его планы. Они до последней минуты были уверены, что Сталин ведет с финнами лишь 'войну нервов'. Посол США в России Лоуренс А. Стейнхардт (Laurence A. Steinhardt) был настолько уверен, что до столкновения дело не дойдет, что начало боевых действий застало его не 'на посту', а в Швеции, и ему пришлось специальным самолетом срочно возвращаться в Москву, где Стейнхардту пришлось поработать засучив рукава, доводя до адресата точку зрения Вашингтона о происходящем.
По-настоящему давление на Хельсинки усилилось в воскресенье, когда командование Красной Армии сообщило о пограничном инциденте, в результате которого, по заявлениям советской стороны, было убито и ранено 13 солдат. Премьер и нарком иностранных дел Вячеслав Молотов немедленно направил финнам ноту, требуя, чтобы они отвели войска на 15 миль от границы. В понедельник финны официально отвергли сам факт инцидента, и отказались отвести войска, если Советский Союз не сделает того же самого. После этого финляндско-советские отношения превратились в череду возмущенных нот, поджигательских речей, и бесплодных дипломатических пикировок.
Во вторник товарищ Молотов вручил финляндскому посланнику в Москве барону Аано Ирье-Коскинену (Aano Yrjo-Koskinen) весьма эмоциональную ноту по поводу ответа Хельсинки. Финская нота, отмечал Молотов - это 'документ, отражающий глубокую враждебность правительства Финляндии к Советскому Союзу и призванный довести до крайности кризис в отношениях между обеими странами'. Отказ финнов признать пограничный инцидент свидетельствует об 'издевательском отношении к понесенным нами жертвам', а нежелание отвести войска 'обнажает враждебное намерение финской стороны поддерживать угрозу в отношении Ленинграда'.
Подобная враждебность, продолжал премьер, 'не согласуется' с договором о ненападении между СССР и Финляндией. Поэтому 'советское правительство считает себя свободным от обязательств, взятых на себя в силу Пакта о Ненападении, заключенного СССР и Финляндией и систематически нарушаемым финским правительством. Примите, г-н Посланник, уверения в совершеннейшем к Вам почтении'. Тем временем командование Красной Армии - и только оно - заявило о трех новых пограничных инцидентах.
В среду произошла еще одна вспышка финских 'нападений'. Командование финляндских вооруженных сил приказало войскам отойти от границы на полмили, чтобы впредь распространять подобные 'сообщения' было невозможно. Утром состоялось заседание кабинета министров, и в полдень министр иностранных дел Элиас Эркко (Eljas Erkko) по телеграфу передал барону Ирье-Коскинену текст новой финской ноты. В 10:30 вечера, когда барона вызвали в Наркомат иностранных дел, этого документа он еще не получил; многие подозревают, что его передача была намеренно задержана. В любом случае, у заместителя наркома иностранных дел Владимира Потемкина было к посланнику Ирье-Коскинену совсем иное дело. Он вручил барону его паспорт, и сообщил, что дипломатические отношения между Россией и Финляндией разорваны. Когда посланник Ирье-Коскинен вернулся в финляндскую миссию, он обнаружил поступивший текст ноты и направил ее в Наркоминдел с официальным курьером - самому ему вход туда уже был заказан.
В своей ноте министр иностранных дел Эркко предложил передать решение спора между Хельсинки и Москвой 'нейтральному арбитру'. Одновременно министр Эркко сообщал, что Финляндия готова отвести свои войска 'на такое расстояние от Ленинграда, которое не позволит считать их угрозой'. Но было поздно. В Кремле уже приняли решение, и в полночь по радио - которое только что называло финнов 'подлыми собаками, шутами гороховыми и сволочью' - выступил Молотов: его речи предшествовали военные марши и красноармейские песни.
Теперь ясно, заявил товарищ Молотов, к чему привела 'политика нынешнего правительства Финляндии' Это правительство 'не хочет поддерживать нормальных отношений с Советским Союзом. Оно продолжает занимать враждебную позицию . . . . От такого правительства и его безрассудной военщины можно ждать теперь лишь новых наглых провокаций'. Поэтому руководство СССР отдало вооруженным силам приказ 'быть готовым ко всяким неожиданностям и немедленно пресекать возможные новые вылазки финляндской военщины'.
Почему советское правительство нарушило мир, за который оно так долго ратовало, и ввергло страну в войну именно такого типа, который оно столько раз осуждало? Здесь есть немало возможных объяснений, и немало загадок. Возможно, Кремль опасался, что Западные державы заключат 'антикоминтерновский' мир - в результате которого Германия, Италия, Франция и Великобритания объединят усилия против СССР - и просто решил укрепить российское 'предполье' на море и суше в ожидании того дня, когда 'страну рабочих и крестьян' придется защищать до последнего. Другая гипотеза заключается в том, что диктатор Сталин полон решимости вернуть стране земли, некогда принадлежавшие царям. Если это так, то следующей в списке завоеваний окажется румынская Бессарабия.
Более вероятным, однако, представляется другое объяснение: Андрея Жданова, шефа советской прессы и пропаганды, сталинского престолонаследника и политического руководителя ленинградского региона, очень беспокоила перспектива, что ему придется оборонять второй по величине город СССР, и он сумел внушить такую же тревогу диктатору Сталину. В любом случае, каковы бы ни были причины и соображения, обусловившие такое развитие событий, гротескные попытки СССР изобразить себя медведем, подвергшимся вероломному нападению со стороны кролика, вряд ли способствуют укреплению и без того слабеющего престижа и ветшающих идеалов СССР на международной арене.
______________________________________
Адольф Гитлер: 'У нас не будет места для инородцев, нам не нужны паразиты' ("The Guardian", Великобритания)
Немцы проигрывают войну в России ("Time", США)
Как разгромить Россию за пару месяцев ("Time", США)
Победа - слово, ведущее в бой ("Time", США)
Взлет и падение германского вермахта ("Time", США)
Насколько сильна Россия? ("Time", США)
