В геевской пропаганде невозможно провести границу между тем, что можно было бы признать попыткой дискуссии, и обычной порнографией, - пишет публицист 'Речи Посполитой' Рафал Земкевич.
Для комментатора время выборов - это время, когда, помимо других занятий, чаще, чем обычно встречаешься с иностранными журналистами. При этом поражают задаваемые ими пропорции, совершенно непонятные для поляка. Иностранные корреспонденты редко спрашивают о том, что нам кажется самым важным в наших общественных дебатах, а на первый план выдвигают такие вопросы, которые рядового поляка не интересуют вовсе. Среди них господствует одна: почти половина каждого разговора с журналистами, посетившими в последние дни нашу страну, была посвящена проблемам гомосексуалистов.
Эти беседы проходили в атмосфере обоюдного непонимания. Заграничному журналисту трудно понять, что в Польше проблемы сексуальных меньшинств - это нишевая тема, увлекающая даже не всех тех, кто знаком с проблемой сексуальной инаковости по собственному опыту. Поляку трудно понять людей, которых больше всего волнует то, сколько в стране гей-клубов и учреждений, занимающихся выравниванием статуса.
Взаимонепонимание усиливается подозрительностью. Иностранный журналист подозревает, что его собеседник лишь делает вид, что считает проблему несущественной, а на самом деле искренне ненавидит гомосексуалистов и по какой-то причине желает подвергнуть их репрессиям. А польский консерватор подозревает, что иностранец, упорно затрагивая маргинальную тему, лишь ищет повода выставить Польшу страной невежества и погромов. Однако постепенно беседа позволяет скорректировать предвзятость обеих сторон.
Культурный расизм
Начнем с ошибок в той картине, которую привозит с собой житель Запада. Доказательством того, что поляков (за исключением некоторых) гомосексуализм на самом деле мало волнует, в значительной степени служит судьба Лиги польских семей. В определенный момент это объединение сделало борьбу с 'пропагандой гомосексуализма' и 'гнусными педерастами' самым ярким элементом своей программы, и немало потеряло на этом. Почему?
А потому, что, несмотря на негативный стереотип гомосексуалиста в Польше и декларируемую неприязнь к нему со стороны большинства респондентов, в этом стереотипе гомосексуалист - совершенно несерьезная фигура. Это не тот опасный педофил, охотящийся на католических детей, каким его пытался изобразить Гертых, а смешное изнеженное существо, которое ведет себя как женщина и говорит высоким голосом с модуляциями. Постоянная грызня с такой персоной лишает политика авторитета в глазах поляка, выставляет его на посмешище.
Разумеется, такое отношение со стороны общества гомосексуалисту неприятно, но также исключает какую-либо систематизированную дискриминацию, в которой местные организации геев обвиняют польское государство и большую часть соотечественников. Так откуда же берутся эксцессы, на которые они жалуются Западу?
Похоже, источником многих недоразумений является тот факт, что в силу разного исторического опыта поляков волнует не то, что людей Запада. Поляк неприязненно реагирует на открытую демонстрацию гомосексуализма не столько из-за элемента 'гомо', сколько из-за выпячивания сексуальности. Мы традиционное общество, которое в массе своей комфортно чувствует себя с этим традиционализмом, и, в отличие от обитающих в кафе элит, к которым принадлежат воинствующие (хочется ехидно сказать: профессиональные) геи, у нас нет комплексов, которые требуют подражать каждому проявлению современности, идущему с Запада. Общество, на котором революция обычаев шестидесятых-семидесятых отразилась совсем незначительно.
Для нас секс остается интимным и частным делом. Американцы на работе могут поговорить о новом извращении, опробованном минувшей ночью с женой, так, как мы сообщаем, что открыли отличный новый кабак. Для поляка это так же недопустимо и непостижимо, как для американца разговор о зарплате. Однако положение поляка и человека Запада отличается тем, что второй не подвергается давлению, а поляк испытывает на себе своего рода культурный расизм, когда ему талдычат: у тебя нет права на особые обычаи; если хочешь быть равным людям Запада, то должен во всем им подражать.
Накрашенный паяц против невежественной черни
Исследования ясно показали, что в последние годы враждебность поляков в отношении гомосексуалистов значительно усилилась. Это безусловно результат контрпродуктивной кампании, предпринятой геевскими деятелями (я буду держаться разграничения между понятиями 'гей' и 'гомосексуалист', согласно которому гейство - это политический гомосексуализм, один из вариантов использования традиционных лозунгов левой идеологии). Сами они не видят в этой контрпродуктивности ничего дурного, а, наоборот, охотно добавляют данный вопрос в любовно собираемую коллекцию доказательств польской нетолерантности.
Между тем, достаточно задуматься о том, что хотят донести поляку геевские центры, формирующие общественное мнение. Это вовсе не 'мы такие же люди, как вы, наша инаковость никому не угрожает, из-за нее мы не становимся хуже других соотечественников, коллег по работе и соседей'. Скорее, это послание звучит так: 'вы невежественная чернь, но вам придется смириться со всем, чего мы хотим, потому что Европейский Союз вас заставит'.
В гееевской пропаганде невозможно провести границу между тем, что можно было бы признать попыткой общественной дискуссии, и обычной порнографией. Создается такое впечатление, словно ее создавали люди, зацикленные на собственной распущенности, при этом не так уж важно, какой она имеет характер - гомо- или гетеросексуальный. Хотя гей говорит только о равных правах, понятию прав он придает такой смысл, что дискриминацией становится уже отсутствие энтузиазма по поводу его поведения.
Я понимаю, что стереотип гея, который вызывает только презрение, не устраивает гомосексуалистов, но неужели кто-то считает, что если ему на смену придет стереотип накрашенного паяца, выпячивающего зад на 'парадах геевской гордости', то гомосексуалистам станет в обществе комфортнее? Разве это не упрочит предрассудки большинства? (На это геи отвечают, что на польских парадах равенства не происходит больших эксцессов, чем размахивание госпожой Сенышин плеткой из секс-шопа, но также признают, что это только потому, что до таких настоящих парадов, как на Западе, 'поляки еще не дозрели')
Обречены на конфликт?
В свою очередь мощным аргументом гомосексуалистов является такое наблюдение: подавляя их устремления, силы, условно говоря, правого лагеря обращаются скорее, к инерции обычая, чем к аргументам. Вынужденные разъяснить причины своей неприязни к геям, правые неизменно повторяют: Церковь не приемлет гомосексуальные практики, а Библия однозначно их осуждает. Действительно, в соответствии с учением Церкви, гомосексуалист может рассчитывать на спасение только в том случае, если блюдет целибат. Они словно не замечают, что, согласно тому же самому учению, гетеросексуалист обязан всю жизнь иметь только одну партнершу.
Если мы воспринимаем учение Церкви как решающий аргумент для общественной организации, то должны последовательно требовать устранения из законодательства возможности развода и введения кары за до- и внебрачный секс. Но если уж себе, гетеросексуальному большинству, мы довольно единодушно позволяем жить, не во всем следуя учению Церкви, то нужно быть последовательными.
Эта констатация позволяет задуматься над вопросом о том, не обречен ли консерватор на конфликт с гомосексуалистами. В том значении, какое консерватор придает этому слову - да, разумеется. Так же, как он обречен на конфликт с феминисткой или социал-демократом, ведь все это постмаркистские идеологии, постулирующие отход от основных ценностей нашей цивилизации. Но конфликт между консерватором и геем является на самом деле не конфликтом из-за гомосексуализма, а политическим конфликтом, по сути, тем же, что и в вышеприведенных случаях.
Когда большинство молчит
Так что же мы думаем о гомосексуалистах, раз уж вынуждены о них думать? Отвечу за себя: как христианин, я вижу в них своих братьев и сестер, как консерватор - сограждан, чьи права и свободы должны уважаться так же, как мои. Однако как христианин я требую, чтобы уважалась и общественная нравственность, чтобы семья пользовалась особой опекой со стороны общества и государства, поскольку, воспитывая детей, она выполняет абсолютно ключевую роль в обществе.
Вот так я бы обозначил поле, на котором готов искать решение проблемы. На нем, безусловно, нет места верноподданническому обезьяньему подражанию западноевропейским образцам. Но мне кажется, что на нем можно найти общественные и правовые решения, которые удовлетворят и граждан-гомосексуалистов и правых.
Только проблема в том, что если польский журналист может вести такой разговор с иностранным, то в общественных дебатах партнеров для дискуссии не видать. Правые политики относятся к этой теме так, будто им велят составить рейтинг борделей. Левые и политкорректные политики используют геев как бойцов в битве с Церковью и правыми, но заниматься серьезными проблемами гомосексуалистов им невыгодно. А большинство гомосексуалистов молчит, позволяя говорить от своего имени одержимым пропагандистам 'геевской гордости'.
_______________________________
Рафал Земкевич: Настоящий памятник солдату ("Rzeczpospolita", Польша)
