Статья опубликована 7 марта 1854 года
Презирать врага опасно. Это действительно так, но недооценивать его мощь еще опаснее. Мы сами сделали выбор в пользу осознания исходящей от России опасности, вследствие чего сначала понесли ужасные потери в ходе войны в Афганистане, а теперь нам предстоит понести дополнительные потери от войны с самой Россией. Ее наступательная мощь в отношении нас равна нулю, ее защитные силы против разрушительного воздействия метода, который мы можем применить, судя по всему, ничтожны.
Беспомощность этой страны напрямую проистекает из природы ее социально-экономического уклада. Население России состоит из большого числа крепостных и небольшого количества землевладельцев или помещиков, чьи рента и доходы зависят от экспорта исходных продуктов, например шкур, сала, пеньки и т.д. и т.п. Некоторое количество этих продуктов потребляется самой Россией (подобно хлопку в Соединенных Штатах), но их совокупная стоимость, и непрерывность приносящего прибыль производства полностью зависят от возможности экспортировать излишки, на которых нет спроса в России.
Если мы блокируем Балтийское и Черное моря, экспорт излишков станет невозможным, и, соответственно, русские помещики в смысле получения ренты и доходов, очутятся в том же положении, в каком оказались бы английские эсквайры, если бы им, их фермерам и работникам пришлось потреблять в свое удовольствие производимые ими говядину, хлеб и пиво безо всякой возможности продавать излишки.
Жесткая блокада русских портов, которая задержит весь годовой урожай на внутреннем рынке, и будет продолжаться и тогда, когда при обычных обстоятельствах русские начали бы готовиться к новой посевной, камня на камне не оставит от социальной системы России. И нам не придется отправлять в бой ни одного солдата, мы не прольем ни капли своей крови. Мы будем вынуждены год или два платить двойную цену за свечи и обувь, а также увеличить расходы на содержание флота. Далее русские помещики будут сражаться вместо нас. Если мы не позволим их товарам покидать пределы страны, они за свою ренту и доходы разорвут в клочья социальную систему России. И если ныне царствующий глава дома Романовых обратится к помещикам с призывом пожертвовать своими доходами во имя его чести, царя ждет судьба его предшественников, Александра и Павла.
До тех пор, пока мы будем принимать это как реальность, как факт, как вещественное явление; до тех пор, пока мы будем мириться с навязываемой автократом помпезной идеей о том, что он облечен устрашающей, безграничной, недосягаемой властью; до тех пор, пока мы будем всячески демонстрировать нашу веру в ее существование, удостаивать косвенным вниманием его надменные капризы; до тех пор пока мы будем, затаив дыхание, ожидать известий, поехал ли г-н Киселев на бал к императору, и как он был при этом одет, и поедет граф Орлов в Берлин или нет - с помощью подобного бессмысленного и глупого поведения мы сможем заставить русских уверовать в то, что Россия находится вне нашей досягаемости, что наши армии не смогут с ней справиться, что мы страшимся бросить ей вызов. И таким образом она сама заставит нас ввязаться в бой, от которого в ужасе уклонилась, если бы мы с самого начала знали, и показали бы ей, что знаем, роковую тайну ее уязвимости.
И тут мы призываем Вас вспомнить о том, что великан, который обращал в бегство великих воинов, пал не от меча или копья, а от камешка, пущенного рукой нагого юноши, который обнаружил уязвимое место великана и воспользовался единственным оружием, способным нанести смертельную рану. При сложившихся обстоятельствах мы ни в коей мере не хотим умалить действенность военных мер, мы будем рады, если армии Франции и Англии высадятся в Крыму, чтобы начать незамедлительные действия в тылу русских, и мы понимаем, что Севастополь должен быть разрушен. Но есть и другой путь для достижения поставленных целей. Если мы прямо сейчас перестанем слушать напыщенные речи не дающих себе отдыха дипломатов; сообщим Австрии и Пруссии, что не нуждаемся ни в них, ни в их посреднических услугах и попросим лорда Кларендона и г-на Друэна де Льюиса наконец-то положить их затупившиеся перья в чернильницы; если мы твердо и энергично будем продолжать предпринимать шаги, направленные на то, чтобы лишить русских помещиков их доходов, то уже через год они будут униженно просить о заключении мира на наших условиях.
Теперь, когда эта ответственная миссия возлагается на Францию и Англию - дабы, как писал Милтон, благость Провиденья доказать, оправдав деяния Творца перед человеком, - мы молим Господа, чтобы они не ослабляли свою хватку на горле захватчика, пока попранная справедливость не будет восстановлена, и Финляндия не вернется в лоно Швеции, а Польша - Европы. Пусть эти две великие нации - Франция и Англия - всегда бывшие братьями по благородству души, а теперь, наконец, ставшими братьями по оружию - обоюдными усилиями исправят великое зло, причиненное русским варварством человечеству. В далеком будущем потомки оценят это деяние как решающий шаг на пути поступательного развития цивилизации, и сочтут его тем более достойным восхищения, что совершено оно было не под залпы орудий и без кровопролития, а с помощью простых средств.
Чтобы меры убеждения, которые мы предлагаем применить к России, не выглядели непродуманными, предложенными наудачу, давайте подробнее остановимся на них и разберем в качестве примера одну схожую ситуацию. За этот способ действий ратовала Times в 1844 году в статье о будущей войне с Соединенными Штатами, которая тогда представлялась неминуемой. В статье разъяснялось, как Англия, взяв на вооружение нестандартные принципы, отказавшись вступать войну или вести военные действия против Южных Штатов, или штатов, где выращивали хлопок, и одновременно блокировав Северное побережье США от Нью-Бедфорта до Потомака, может заставить работать на себя два мощных экономических рычага, сопряженное действие которых или принудит США заключить в срочном порядке перемирие на условиях Англии, или же приведет к распаду США, при этом она заручится союзничеством и дружбой хлопкового Юга и сможет перехватить перевозки у Северных Штатов.
Дела тогда обстояли следующим образом: хлопководы в то время производили два миллиона и выше кип хлопка-сырца, из которых 300 000 перерабатывалось на фабриках Новой Англии, а остальное в Европе, по большей части в Англии. Плантаторы зависели от авансовых платежей, производимых англичанами. Они зависели от этих денег, поскольку им нужно было содержать своих негров и свои поместья, Англии же необходимо было получить этот хлопок, чтобы все вложения в хлопкоперерабатывающие фабрики не пошли прахом.
Следовательно, Англия с случае конфликта, могла бы сказать Южным Штатам: 'Мы не вступим в войну с Вами и не будем вести боевые действия против Вас. Мы будем покупать Ваш хлопок и платить за него как раньше; наши корабли не будут захватывать грузы, идущие в Европу; мы не тронем Ваши города, ваши земли или Ваши суда, несмотря на провокации Севера. Мы будем оказывать Вам уважение, как если бы Вы были частью нас и в мире с нами'. Даже сомнений не возникает в том, какое влияние оказала бы эта позиция на всех, кто прямо или косвенно связан с выращиванием хлопка. Их экономические интересы вынудили бы их стать нашими вернейшими союзниками. Хлопок они стали бы продавать нам и только нам, ибо отгрузки в Новую Англию обернулись бы для них верными потерями из-за блокады портов на северном побережье, и капитал, вложенный в фабрики Новой Англии оказался бы замороженным.
Таким образом, разумное применение предлагаемого нами принципа, вынудило бы Соединенные Штаты заключить с нами мир на наших условиях. Капиталисты Севера разорились бы, и, если бы правительство продолжало упорствовать, Южные Штаты отделились бы от них.
Далее в подтверждении всеобъемлющего характера данного принципа, мы хотели бы отметить, что именно из-за полного пренебрежения им первый французский император потерпел сокрушительное поражение. Бонапарт, исходя из своего опыта во Франции и Италии, естественным образом предположил, что немцев и русских можно с легкостью принудить обходиться без английских товаров. Оценивая ситуацию с узкой точки зрения, он счел, что в его силах распространить континентальную систему на все европейские страны. С другой стороны, он не понял, что, людей можно заставить обходиться без английских товаров, но они не смирятся с потерей денег, инвестированных в производство сырья, которое они обменивали на английскую продукцию, что людей можно вынудить не покупать, но они будут яростно сражаться за свое право продавать.
Бонапарт был чрезвычайно искусен в своей области; его военные операции были простыми и гениальными, и, когда он в них участвовал, они блестяще претворялись в жизнь; ему было присуще восточное коварство и глубокое понимание человеческой природы - он управлял людьми, используя их пороки и страхи. В рамках этих понятий он всегда рассуждал разумно, за их пределами даже ребенок смог бы его превзойти - Бонапарт был одновременно крайне глубоким и крайне поверхностным человеком. Политическую экономику он, разумеется, в расчет не брал - это присуще всем людям его склада - и был повержен той силой, которую презирал.
Александр обязался, что Россия будет придерживаться континентальной экономической системы. Но он не смог сдержать своего обещания, и вторжение в Россию, целью которого было помешать русским покупать, было ими отброшено, ибо в конечном итоге они лишились бы возможности продавать свои товары. Русские помещики оказали сопротивление Наполеону, поскольку понимали, что его триумф лишит их ренты и доходов - для них это был вопрос получения или неполучения прибыли. А когда Наполеон отступал через Германию, сердца немцев преисполнились ликованием не потому, что они вновь смогут покупать товары англичан, а от возможности опять продавать им свои, и, соответственно, получать доход. Наполеону противостояли материальные интересы России и Германии, и он был повержен.
В условиях нынешнего кризиса стоит заставить работать на себя эти материальные интересы, которые Бонапарт обратил во врагов. Это позволит нам одержать скорую, дешевую и окончательную победу. В первую очередь необходимо решить вопросы, в которых мы наиболее уязвимы - разрешить реквизицию имущества неприятеля и обыска судов противника в открытом море - а затем приступить к блокаде Балтийского и Черного морей таким образом, чтобы как можно быстрее довести русских собственников до бедности, отчаяния, возмущения и покорности.
* Кларендон (Clarendon) - (1800-70), граф, министр иностранных дел Великобритании в 1853-58, 1865-66, 1868-70. Содействовал подготовке Крымской войны 1853-56. (Вернуться к тексту статьи)
* Друэн де Люис (Drouyn de l'Uys) - (1805-81), государственный деятель второй империи. В 1852-55 и 1862-66 министр иностранных дел при Наполеоне III.
_______________________________
Насколько сильна Россия? ("The New York Times", США)
В 11:35 перед проклятыми московитскими пушками . . . ("The Times", Великобритания)
