В начале следующей недели Джордж Буш будет принимать в Белом доме премьер-министра Турции Реджепа Тайипа Эрдогана. Через пару дней после этого в Вашингтон прибудет Николя Саркози. Ближе к выходным канцлер Германии Ангела Меркель будет есть гамбургеры с президентом США на его ранчо в техасском Кроуфорде. Хотя Буш и стал 'хромой уткой', гостей из-за рубежа у него предостаточно.
Вероятно, президент Франции, получивший почетное приглашение выступить на совместном заседании палат Конгресса, будет встречен с фанфарами. Саркози умеет быть в центре внимания. С Эрдоганом будут обсуждаться более существенные вопросы. Премьер-министр Турции предупредил, что, если США не дадут ему гарантий безопасности на севере Ирака, то он прикажет турецким войскам выступить против боевиков Рабочей партии Курдистана. Это, в свою очередь, несет в себе угрозу более широкого регионального конфликта, возможно, с участием Ирана.
Каждый раз, возвращаясь в Вашингтон, я вновь осознаю, что США, при всех своих нынешних трудностях, остаются страной, без которой невозможно обойтись. Хотя антиамериканизм повсюду популярен среди избирателей, США остаются точкой отсчета для внешней политики всех остальных стран. Именно поэтому Саркози желает убедить Францию порвать с прошлым, перейдя к более непринужденным отношениям с Вашингтоном. На тот случай, если все пойдет хорошо, президент Франции предусмотрел символический разрыв с голлизмом в виде возвращения Франции в военную структуру НАТО.
Что касается Эрдогана, то отношения между Анкарой и Вашингтоном нельзя назвать теплыми. Турецкие избиратели требуют провести военную операцию в ответ на недавние рейды боевиков Рабочей партии Курдистана. А если говорить о рейтинге поддержки Америки в Турции, то, как шутят (или не шутят) американские чиновники, когда у тебя 10 процентов или около того, арифметика гарантирует, что вряд ли будет еще хуже. Несмотря на это, можно с уверенностью сказать, что, если турецкий лидер получит заверения в том, что власти Ирака приструнят Рабочую партию Курдистана, то он внемлет мольбам Буша остаться союзником.
Друзья говорят мне, что Государственный департамент переживает не самые лучшие времена. Боевой дух подорван чередой отставок и указом, обязывающим дипломатов нести службу в зеленой зоне Багдада. Однако меня поражает почти повсеместно распространенное глубочайшее понимание большинства стратегических вопросов. На этой неделе я слышал, как помощник заместителя государственного секретаря Мэтью Брайза (Matthew Bryza) говорил о геополитической значимости экспорта газа из Центральной Азии в Европу. Разумеется, прежде всего, новый южный газовый коридор был бы выгоден Европе, поскольку ослабил бы ее опасную зависимость от российского "Газпрома". Однако я не припоминаю, чтобы хоть один европейский чиновник говорил бы об этом столь же недвусмысленно.
Если без американской силы нельзя обойтись, то одной ее уже недостаточно. Решения Америки часто имеют ключевое значение для решений других стран. Но их согласие нельзя воспринимать как должное. Такие американские чиновники, как Брайза, признают, что для того, чтобы остановить турецкое правительство, потребуются гораздо более солидные гарантии действий против Рабочей партии Курдистана, чем те, что давались до сих пор. Америка уже понимает, что ей нужны друзья. Примечательно то, с каким вниманием Белый дом относится к Саркози. Некоторые в Вашингтоне лелеют надежды на то, что новое 'сердечное согласие' с Парижем заполнит нишу, оставленную Тони Блэром.
Но даже с учетом всего этого администрации, объявившей всего несколько лет назад, что американская гегемония будет определять динамику XXI века, будет трудно откорректировать свой курс. Несмотря на то, что она сделала шажок в сторону дипломатии, более настроенной на сотрудничество, в воздухе продолжает витать идея о том, что многосторонняя политика - это для зануд.
Как недавно сказал мне один американский чиновник, во время первого срока Буша, характеризовавшегося политикой односторонних действий, работал принцип 'сначала мы принимаем решение, а потом сообщаем о нем миру'. Во время второго срока была предпринята честная попытка 'слушать, прежде, чем принять решение'. Но важно, что решение по-прежнему 'принимаем мы'.
Это замечание вспомнилось мне на этой неделе, когда я читал внешнеполитические программы ведущих претендентов на выдвижение в качестве кандидатов от республиканской и демократической партии на президентских выборах. Демократы заверяют избирателей в том, что их курс будет иным. Помимо обычных, хотя и обставленных рядом условий, обещаний вывести американские войска из Ирака, Хиллари Клинтон, Барак Обама и Джон Эдвардс много говорят о необходимости воссоздавать репутацию Америки в мире. Для госпожи Клинтон приоритетом является 'восстановление нашего лидерства', для Обамы - его 'обновление'. Эдвардс подчеркивает важность престижа, связанного с моральным лидерством. В речах всех трех кандидатов множество упоминаний о взаимодействии, дипломатии и уважении.
Республиканцы Руди Джулиани, Джон Маккейн и Митт Ромни предсказуемо предпочитают говорить о способности США применять силу во всем мире. Маккейн еще убежден в том, что США могут выиграть войну в Ираке. Судя по заявлениям Джулиани, чья кампания стала своего рода прибежищем для изгнанных неоконсерваторов, он собирается вести те же самые войны, что и Буш, но с гораздо большими жертвами. В то время, как даже в Белом доме идет спор о том, как закрыть тюрьму в Гуантанамо, Ромни, похоже, считает, что лучшее решение - увеличить ее вдвое. При таком мышлении разговоры о восстановлении отношений с друзьями и союзниками относятся не столько к смене курса, сколько к новым усилиям в сфере пиара.
Однако объединяет кампании кандидатов от обеих партий вера в то, что США каким-то образом могут вернуть мир в состояние до иракской войны. И вот, Клинтон заявляет читателям Foreign Affairs, что несмотря на 'недостаточность' американского лидерства, для остального мира оно 'желанно'. В том же самом журнале Обама написал, что 'время Америки не прошло, но ей нужно не упустить момент'.
Если в ближайшие несколько десятилетий США останутся ведущей державой, то они правы. Но в этом анализе не хватает двух элементов: признания того, что возвышение других держав - прежде всего, Китая и Индии - уже снижает относительную силу Америки и минимального представления о том, как США могли бы действовать в этих условиях.
И здесь нам открывается подлинная цель американского лидерства: начать строить, как это было на Западе после Второй мировой войны, международную систему, основанную не на конкуренции, а на сотрудничестве. Многие скажут, что мы хотим слишком многого от нынешних кандидатов на президентское кресло. Но в таком случае нужно готовиться к новым глобальным потрясениям.
_____________________________
Хиллари Клинтон: Безопасность и широта возможностей в XXI веке ("Foreign Affairs", США)
Збигнев Бжезинский: Запад должен пресекать любые попытки восстановления имперского характера России ("Foreign Policy", США)
Джон Маккейн: Будущее Америки обеспечит прочный мир, основанный на свободе ("Foreign Affairs", США)
