Работа в Британии - для британцев, так? У нас на севере Лондона есть чудесная старомодная овощная лавка, каким-то чудом выдерживающая конкуренцию с супермаркетами Tesco и Waitrose. В ней уже почти месяц работает русский паренек с замечательно приятной улыбкой. Он приехал из какого-то города в средней полосе, где стоит химзавод и где не знают ни слова по-английски, но уже выучил язык, и очень хорошо. Хозяин магазина, который занимается этим делом уже несколько десятков лет, перестал брать на работу англичан. 'Бесполезно' - объяснил он мне. 'Они на все хотели плевать, даже считать не умеют, и за кассой глаз да глаз нужен'.
В нашем торговом квартальчике полно русских. Они стоят за прилавками в гастрономах, разделывают туши в мясных лавках, долбят бетон отбойными молотками. Они совершенно не похожи на Романа Абрамовича (скорее на тех, кого облапошил он и ему подобные олигархи), у них нет европейского гражданства, но они здесь, и работают не за страх, а за совесть. Конечно, кроме русских, есть и поляки, и литовцы, и латыши, и даже представители старшего поколения иммигрантов - греки, турки, индийцы, китайцы, но они уже смотрятся старомодно, как деревянно-кирпичные дома на улице. В автобусе номер девятнадцать, который ходит в город, можно услышать разговоры по сотовому телефону на любом языке Европы. Некоторые я опознаю лишь наугад. Десять лет назад ничего подобного не происходило - и вот, пожалуйста, как на голову свалилось (фраза затертая, но подходит хорошо). Собственно говоря, когда Евросоюз расширялся, политики говорили, что все будет наоборот. Мне кажется, что простые люди сейчас лучше понимают масштаб происходящих социальных перемен, чем те же политики. Ведь люди видят все своими глазами и слышат своими ушами, а не сидят в штабах, играясь с цифрами и фактами.
С точки зрения развития науки демографии Великобритания вернулась на уровень XVIII века, когда велись жаркие споры относительно того, сколько людей живет на островах. Представление о необходимости считать население, чтобы удобнее было собирать налоги и армии, существует со времен древних цивилизаций и империй: этим занимались еще вавилоняне, древние китайцы и римляне. Царь Давид попытался провести перепись евреев, но случилась эпидемия чумы, и с тех пор люди стали ассоциировать перепись с проявлениями Божьего гнева, что до сих пор делают христиане (из-за этого верующие считают перепись святотатством, а Соединенные Штаты долгое время отказывались ее вводить). Наконец, не что иное как перепись привела семейство святого Иосифа в Вифлеем. В начала XVIII века Великобритания, бывшая тогда одной из самых передовых стран мира, оценивала число своих подданных такими устаревшими способами, как подсчет поступлений от налогов на очаги и окна, неумело составленные приходские списки и годовое потребление хлеба. В последние годы века Эдуард Дженнер (Edward Jenner) провел успешные эксперименты с вакциной, но даже не представлял, скольким людям ее надо будет вводить.
Проще всего было бы в определенный день года распространить анкеты по всем домам страны и отметить имена, возраст и пол всех, кто находился там в течение последних двенадцати часов. Однако в 1753 году этот примитивный метод был отвергнут обеими палатами парламента. Депутат из Ньюкасла Мэтью Ридли (Mathew Ridley) говорил тогда, что его избиратели (все они были христианами и помнили о неприятностях царя Давида) побоятся 'великих народных бедствий или эпидемии', могущих воспоследовать за переписью. Депутат из Йорка Уильям Торнтон (William Thornton) заявил, что перепись 'окончательно подорвет последние остатки английской свободы' (как паспорта).
Стремление провести перепись объяснялось двумя причинами (противоречившими друг другу). Во-первых, весь век страна вместе с континентальной Европой боялась депопуляции. Продолжительные войны, эпидемии и пандемии, изгнание мусульман из Испании, 'декадентство' и 'изнеженность' правящих классов, целибат духовенства - все это вместе создавало ощущение неправильно функционирующего и не способного к самовоспроизводству общества. Министр Ричард Прайс (Richard Price), протестант и страховой агент, больше всех рассуждал о депопуляции. В 1780 году он подсчитал, что после 'Славной революции' 1688 года население Великобритании снизилось почти на четверть (до четырех с половиной миллионов). Главной причиной объявляли стекающуюся в город бедноту (города Прайс называл 'гнездами обжорства и сладострастия'). Как ни странно, никакое сладострастие не помогало бедным размножаться (в рассуждениях Прайса). А через восемнадцать лет экономист Томас Мальтус перевернул все вверх ногами, объявив корнем зла перенаселение страны (в его рассуждениях бедные размножались не слишком медленно, а слишком быстро). Только в 1801 году наконец был пролит свет на волновавшую всех проблему. Население Англии и Уэльса составило 9168000 человек, а население Шотландии - 1600000 человек.
Сколько же русских живет в Айлингтоне? Сколько литовцев в Тетфорде? Будь соответствующие цифры опубликованы, мало кто воспринял бы их всерьез. На этой неделе Дэвид Димблбай (David Dimbleby) в программе Question Time на Би-Би-Си задал зрителям следующий вопрос: поверите ли вы политику, который предъявит вам какие-либо статистические данные? Ответом был громовой хор: 'Нет!'. Во мнениях расходятся уже не партии (лейбористы, к примеру, говорят, что с 1997 года иностранцы заняли 1130 тысяч из 2170 тысяч рабочих мест, консерваторы - что полтора миллиона), а сами эксперты по статистике - друг с другом, разные департаменты правительства - тоже друг с другом, а Бюро национальной статистики - со Статистической комиссией (которую сформировали семь лет назад с целью 'обеспечить надежность и соответствие общественным потребностям официально собираемых статистических данных'). Глава комиссии Ричард Олдритт (Richard Alldritt) хочет, чтобы правительство выделило еще несколько миллионов фунтов на усовершенствование процедур мониторинга зарубежных поездок, так как исследования пассажиропотока стали ключевым элементов оценки объемов миграции, а, по словам Олдритта, под наблюдением находится не каждый аэропорт, и вдобавок, 'нет гарантии, что опрашиваемые отвечают честно, к тому же приходится чересчур сильно экстраполировать полученные данные'.
Как же работает статистика? Она не столько считает, сколько берет пробные замеры и экстраполирует полученный результат. Вот что написал Майкл Бластлэнд (Michael Blastland) в газете Evening Standard: 'На пассажирских судах у каждой лестницы стоят люди в синих свитерах и наскоро записывают словесные портреты каждого десятого [пассажира] на борту. А уже по ходу плавания они выискивают своих 'образцов' в толпе и спрашивают, не собираются ли те остаться в стране. Потом эти данные экстраполируются'.
Возможно, налицо и вправду новый дискурс об иммиграции и демографии, свободный от расизма и отвечающий общественным нуждам, но те данные, на которых он основан, по надежности едва ли могут спорить с данными о доходах с налогов на окна. Похоже, ветрам перемен не по силам разогнать туман XVIII столетия.
__________________________________
Пять мифов о старой больной Европе ("The Washington Post", США)
Правдивая история Европы ("Prospect-magazine", Великобритания)
