Аргументы, приводимые сторонниками легализации пыток, не стали ни на йоту менее шокирующими. Тот факт, что в США прокуроры и даже старший советник по юридическим вопросам госдепартамента неоднократно высказывались в пользу применения пыток, явно свидетельствует о постепенном наступлении в стране эпохи варварства. В реальности, однако, доводы в пользу пыток мало отличаются от доводов в пользу 'гуманитарной войны' и прочих форм военного вмешательства в дела других стран. К сожалению, в период после окончания 'холодной войны' доводы эти звучат все громче и громче.
Пытки и 'гуманитарные войны' имеют друг с другом много общего. В обоих случаях имеет место намеренное причинение вреда с целью оказания влияния на поведение жертвы. В обоих случаях вред наносится на основе презумпции виновности: пытки оправдывают, причисляя жертву к террористам или 'незаконным военным формированиям', а также обвиняя в совершенных или пока не совершенных ужасных преступлениях, тогда как упреждающее нападение оправдывают обвинением государства-'изгоя' в нарушении международного права (в случае с Ираком) или в совершении преступлений против человечности (в случае с Югославией). Не случайно правительство США оправдывает войны разговорами о человечности, а своим правом на свободу - применение пыток во имя ее сохранения.
Международным правом как пытки, так и войны запрещаются полностью или практически полностью. По итогам второй мировой войны и завершивших ее Нюрнбергского и Токийского процессов был установлен принцип, согласно которому преступления против мира признавались наиболее тяжелыми. Война, ведущаяся с агрессивными целями, 'содержит в себе все зло мира' - так было объявлено в Нюрнберге. Судьи понимали, что любая война неизбежно влечет за собой военные преступления, поэтому оптимальным вариантом был полный запрет войн. Данный принцип зафиксирован в Уставе ООН, где любая война, включая 'гуманитарную', объявляется вне закона. Ведение войны разрешается в крайне ограниченном числе случаев: в порядке самозащиты (когда это очевидно) и с санкции Совета безопасности. Пытки были полностью запрещены конвенцией ООН 1985 года.
Всем всегда было очевидно, что любая попытка легализовать пытки или войну станет лишь первым шагом. И тем не менее, в настоящее время многие люди, ужасаясь преступлениям испанской инквизиции и зверствам американцев в Гуантанамо, в то же самое время ведут активную кампанию в поддержку войн. Военное вмешательство по гуманитарным мотивам вошло в моду в 1991 году, когда были нанесены бомбовые удары по Ираку 'с целью защиты курдов и шиитов'. Типичным 'вопросом на засыпку', задаваемым противникам интервенционизма, стал вопрос: 'А что бы вы сделали с Руандой?'. Однако это то же самое, что пытать во имя спасения жизней. Активисты, выступающие в пользу международного судебного и военного вмешательства, осуждают законы о миротворчестве и амнистиях за трусость, борются с антивоенными настроениями, стараются убедить людей в том, что в некоторых случаях война может быть справедливой. Но если войну можно оправдать, почему нельзя оправдать пытки?
Вся эта неприятная кампания в защиту войны продолжается несмотря на то, что американцы и их союзники совершили все те же самые преступления, из-за которых в 1945 году войны были запрещены. В Ираке не было оружия массового поражения; в Косово не было геноцида (во всяком случае, среди предъявленных Милошевичу обвинений геноцида не было). Но многие до сих пор думают, что войну можно вести цивилизованным образом. Нам надо отказаться от этой мысли и вернуться к состоянию 1945 года, когда всеми владела глубокая убежденность в необходимости добиваться мира любой ценой.
_______________________________
Джон Лафлэнд: Как бы ни ругали Путина на Западе - он все равно великий лидер ("Daily Mail", Великобритания)
Джон Лафлэнд: Покупая врагов и продавая друзей ("The Guardian", Великобритания)
Джон Лафлэнд: Мифы о воле народа ("The Guardian", Великобритания)
Джон Лафлэнд: Американские друзья чеченцев ("The Guardian", Великобритания)
