В своей смелой речи, показанной по телевидению в воскресенье вечером, премьер-министр Эхуд Ольмерт недвусмысленно отказался от тех принципов, которыми израильское правительство руководствуется в течение последних семи лет. По словам Ольмерта, в лице Палестинской Автономии Израиль-таки имеет достойного партнера по переговорам. При этом Израиль более не может позволить себе откладывать встречи, до бесконечности затягивая переговорный процесс. 'Реальные достижения' возможны еще до прекращения полномочий администрации Буша. 'Мы не будем уклоняться от исполнения своих обязательств [т. е. от сноса поселений на Западном берегу Иордана] с точностью до йоты, как бы трудно нам ни пришлось' - заявил Ольмерт.
После этого несколько дней подряд все радиопередачи и все статьи на вторых полосах газет были на одну и ту же тему - но не на тему эпохальной речи Ольмерта. Шумиху подняли вокруг футбольного матча в Хайфе, сыгранного как раз тогда, когда произносил свою речь Ольмерт. Перед началом игры была объявлена минута молчания в память о бывшем премьере Ицхаке Рабине, благодаря которому в начале девяностых в Израиле установился мир (4 ноября 1995 года Рабин был убит). Сотни присутствовавших, многие из которых приехали болеть за команду Иерусалима, ответили на это выкриками презрения; кое-кто даже запел глумливые песни, прославляющие убийцу Рабина Игаля Амира.
Работники израильских служб безопасности, а также и аналитики сделали из произошедшего весьма мрачные выводы: предложенная Ольмертом политика активного движения в сторону мира повлечет за собой сопротивление со стороны крайне правых, могущее принять уродливые и даже насильственные формы. Инцидент на футбольном матче был далеко не единственным подобным событием. На этой неделе в Иерусалиме появились плакаты, на которых президент Шимон Перес (также известный своими выступлениями в пользу мира) изображен в арабском платке. Подобные пропагандистские материалы были широко распространены непосредственно перед тем, как двенадцать лет назад был убит Ицхак Рабин.
В своей речи, обращенной к собравшимся на форуме Saban (ежегодное мероприятие, финансируемое фондом Brookings Institution), Ольмерт сознательно взял на себя роль продолжателя дела Рабина, который, по словам премьера, 'с готовностью рисковал, не боялся критики, принимал обвинения как из Израиля, так и из-за рубежа. Он сделал все, чтобы использовать выпавший ему шанс'. Ольмерт сказал: 'Это его наследие, в соответствии с которым я намерен в ближайшие месяцы вести Израиль вперед'.
На его пути, однако, существуют препятствия в форме отзвуков других событий времен прошлого мирного урегулирования. Ведь опасность исходит не только от евреев. Запросто могут устроить теракт какие-нибудь палестинские группировки из воинственных, те же запертые в Секторе Газа хамасовцы (их делегацию как раз не допустили на конференцию в Аннаполисе, которую обещали проспонсировать США).
Президент Палестины Махмуд Аббас не в состоянии контролировать собственные вооруженные формирования, а политические противники Ольмерта могут начать вставлять палки в колеса премьеру, не давая быстро разрешить проблему с поселениями. Наконец, как израильтяне, так и палестинцы печально известны своей страстью вечно срывать переговоры, выдвигая ультимативные требования в духе 'хотим все или ничего' и опускаясь до грязной игры, чтобы специально замолчать заведомо конструктивные пути решения проблем.
Этой осенью Ольмерт и Аббас провели шесть личных встреч, за это время обсудив 'основные вопросы' конфликта и придя к выводу, что их страны не так уж далеки от окончательного решения разделяющих их вопросов. Далее, совместно с госсекретарем США Кондолизой Райс было принято решение о том, что на конференции в Аннаполисе следует добиваться не формального разрешения всех намеченных вопросов, а только официального начала переговоров с целью добиться решения к концу следующего года. Однако израильская делегация попыталась вынудить Аббаса признать Израиль 'отечеством еврейского народа' (в остальном текст звучал достаточно туманно). Хотя лидеры Западного берега Иордана уже отказались от противодействия данной концепции (на практике это означает, что палестинским беженцам придется отказаться от 'права возвращаться' в Израиль), официально на подобную уступку Аббас может пойти лишь на финальной стадии урегулирования.
Когда что-то подобное происходит и с палестинской стороны, это лишь усугубляет тот скептицизм, с которым большинство израильтян воспринимают конференцию в Аннаполисе. Три года назад по стране прокатилась казавшаяся бесконечной волна взрывов террористов-самоубийц; воцарился ужас, но теперь Израиль живет относительно мирно, богато и почти спокойно. В Иерусалиме полно туристов из России и Европы, и даже евреи снова стали ходить за покупками на арабские рынки. Социологические опросы показывают, что большинство израильтян готовы отказаться от Западного берега Иордана в обмен на мирное урегулирование. Но это же самое большинство полагает, что сделка больше нужна палестинцам, чем израильтянам.
Вероятно, Ольмерт, Аббас и Кондолиза Райс упорно преодолевают все эти препятствия не от храбрости, а от страха. Все трое знают, что в этот раз неудача приведет уже не к сохранению неприятного статус-кво, а скорее к очередному кровопролитию, а также к тому, что 'Хамас' станет доминирующей силой в Палестине. А это означает, что решать, быть ли Израилю 'отечеством евреев', будет уже не Аббас, а покровители 'Хамаса' в Иране.
