Лежит ли в основе нашей внешней политики единый принцип, или для разных стран у нас разные критерии?
Трудно было хоть на мгновение не посочувствовать президенту Мушаррафу, когда, отстаивая свое решение ввести военное положение в стране, он заявил, что его главная задача - спасти пакистанское государство, а не насаждать в стране демократию сомнительного качества. Но нас такие нюансы, понятно, не волнуют. Можно, конечно, лишь гадать, насколько хаотичная демократия в Пакистане способна защитить страну от терроризма, но с другой стороны, военное положение - это такая гадость, а тут еще под арест попал известный игрок в крикет (помните, на какой красавице он был женат?) [имеется в виду один из лидеров оппозиции Имран Хан - бывший капитан сборной Пакистана по крикету - прим. перев.]; в общем, мы требуем демократических выборов, и это не обсуждается.
Наша приверженность народоправству, естественно, носит выборочный характер. Что, к примеру, думает среднестатистический зритель телепередачи 'Вечер новостей' (Newsnight), о демократии в Ираке - еще одной мусульманской стране, охваченной потрясениями? Мало того, что со стороны американцев было преступной глупостью считать, будто этот строй можно навязать силой; лишь человек с нулевым культурным уровнем не понял бы, что такие страны, как Ирак, просто не созрели для демократии.
Кроме того, до хрипоты обличая Мушаррафа, мы что-то не торопимся дать толчок демократизации, скажем, в Саудовской Аравии. В принципе, если бы в ходе недавнего государственного визита в эту страну Гордон Браун (Gordon Brown) заявил, что ждет не дождется, когда Аравийский полуостров наконец освободится от реакционного, презирающего женщин теократического монархического режима, услышать это было бы приятно. (Особенно потому, что подобная смена власти несколько облегчила бы наши тревоги насчет вдохновляемого ваххабитами 'экспорта террора' - так что не пора ли гражданам Саудовской Аравии засучить рукава и сделать революцию?). С другой стороны такие слова обошлись бы нам в десятки миллионов фунтов недополученных доходов от экспорта вооружений и бог знает сколько потерянных рабочих мест.
По отношению к Сирии - государству, которое бросает за решетку и пытает инакомыслящих, взрывает ливанских политиков, вооружает "Хезболлу" и убийц в Ираке, и, очевидно, сговаривается с Северной Кореей, чтобы получить доступ к военным ядерным технологиям - мы проявляем такую же осмотрительность. Почему? Да потому, что Ближний Восток - дело тонкое, объясняют нам эксперты. Нельзя раскачивать лодку. Надо держать дверь открытой. И не забывайте, что президент Башар Ассад (Bashar al-Assad) - на дружеской ноге с такими людьми, как Питер Мандельсон [Peter Mandelson - британский политик, ныне Еврокомиссар по вопросам торговли - прим. перев.], и вообще учился в Британии. А сирийский посол, выступая по телевидению, поведал нам, что на президентских выборах Ассад получил аж 97% голосов. Впрочем теперь, когда лорд Мэллок-Браун [Lord Malloch-Brown - заместитель министра иностранных дел Великобритании, курирующий отношения с Африкой, Азией и ООН - прим. перев.], как утверждается, заявил в сирийском посольстве, что будет 'ходатаем' Дамаска в правительстве, главе этого диппредставительства можно приберечь свой пыл.
С Китаем мы, правда, разговариваем откровеннее. Когда маоизм был в зените, почему-то никто, включая Теда Хита [Ted (Edward) Heath - премьер-министр Великобритании в 1970-74 гг. - прим. перев. ] и президента Никсона, не давал понять Великому кормчему, что его отказ от диктатуры пролетариата и проведение в стране многопартийных выборов были бы благожелательно восприняты на Западе. Зато теперь, когда в Китае впервые за полвека произошла некоторая либерализация правящего режима, нас переполняет благородный гнев, если диссиденты попадают под арест, и мы требуем перехода к демократии - причем немедленно!
А что мы говорим об Африке? Ну что о ней говорить - мы просто пожимаем плечами.
Конечно, в нашей непоследовательности есть своя логика, и ожидать слишком многого слишком быстро, естественно, нельзя. Принципы в вакууме не стоят ничего, и демократия без исторического контекста лишена смысла. Демократический строй, формировавшийся не одно столетие даже в благоприятных британских условиях, не может в одно мгновение расцвести в Месопотамии или пустыне Гоби. И это уже не говоря о различиях в религиозных убеждениях; или, применительно к Китаю - их отсутствии. Не всех господь одарил напористыми протестантами и педантами-пуританами, толкавшими демократию вперед.
Культурные различия, впрочем, представляют собой и превосходный благовидный предлог. Когда премьер Вэнь Цзябао (Wen Jiabao) и президент Путин, устав от нотаций Запада, заявляют, 'спасибо за советы, но у нас свой путь' ('китайская специфика' или 'управляемая демократия'), мы отлично понимаем о какой специфике и какой управляемости идет речь. И когда нам на полном серьезе говорят, что арабам демократия не подходит, и вместо нее существует нечто под названием 'арабская улица', не говоря уже о необычайно демократичном строе, процветающем в Саудовской Аравии, где тысячи принцев всех мастей никогда не отрываются от 'избирателей'-подданных, это может вызвать лишь улыбку.
Во внешней политике неизбежно царит целесообразность, но где-то в ее основе должны лежать и принципы. Сегодня, возможно, есть какие-то основания требовать соблюдения прав человека и демократизации в ядерном Пакистане энергичнее, чем в стабильной Саудовской Аравии. Но уж точно нет никаких оснований соглашаться с тезисом, все больше преобладающим в антиамериканских левых кругах, о том, что любая пропаганда демократических ценностей в некоторых странах представляет собой проявление 'культурного высокомерия'. Смысл заявлений 'промусульмански' настроенных левых, похоже, сводится к тому, что демократии стоит вести себя скромнее и надеть паранджу.
По сути их тезис мало чем отличается от обусловленной эгоистическими коммерческими интересами точке зрения правых о том, что мы всегда поступали правильно, втихомолку сбрасывая демократию на Ближнем Востоке со счетов. Но разве утверждения, что 'несостоятельные государства' в этом регионе не поддаются перестройке, а мусульманская религия - реформированию, не равносильны уничижительному отношению к арабам? На что бы там ни надеялась, что бы ни думали журналисты из BBC, в Ираке еще не все кончено, и дело демократии там пока не проиграно. Но даже если поражение здесь неизбежно, по историческим меркам это не конец игры. Проиграть сражение - не значит проиграть войну, и к тому же в боевой обстановке демократия приживается хуже всего.
__________________________________
Конец 'демократии' ("The Economist", Великобритания)
Глобальный проект Би-Би-Си: "Почему демократия?" ("BBC World", Великобритания)
Мир раскалывается. . . на кону демократия ("The Times", Великобритания)
Диктатура и демократия - что эффективнее? ("The Wall Street Journal", США)
