После победы Владимира Путина на парламентских выборах высказывается множество гипотез о пути дальнейшего развития политической системы России, в том числе и китайская версия, которая заслуживает серьезного внимания. Сводится она к следующему: сильный политический режим и динамичное экономическое развитие.
Эта гипотеза упоминается не впервые. Китайскую модель приводили в пример в конце 1980-х годов, когда в СССР стали задумываться о том, как покончить с застоем, вызванным плановой экономикой. На тему перехода от капитализма к социализму были написаны сотни марксистких и постмарксистких трудов, а о переходе от коммунизма к открытой экономике практически ни одного.
Во время перестройки Михаила Горбачева интеллектуалы задались вопросом, какой тип режима может прийти на смену советской стагнации. Самые либеральные из них видели спасение в социал-демократии скандинавского образца, соединяющей рыночную экономику с высоким уровнем социальной защиты населения. Другие упирали на российскую специфику и на опасность хаоса, а поэтому обращались к опыту Дэн Сяопина в Китае.
В нынешней России сложились предпосылки, вроде бы благоприятствующие этому второму пути. После анархии президентского правления Ельцина, Путин повернулся спиной к демократии западного образца. Он не только остановил движение в сторону либерализации, но и взялся за политические достижения 1990-х годов. Основные свободы - прессы, самовыражения, собраний и т.д. - были ограничены, правосудие стало послушным инструментом в руках властей, органы безопасности вновь обрели свое былое могущество.
На смену разгулу многопартийности придет царствие доминирующей партии, кремлевской, а там недалеко и до возврата однопартийности, или, по меньшей мере, системы с одной гегемонистской партией, окруженной парой-тройкой 'придатков', создающих иллюзию плюрализма, как это раньше было в народных демократиях Центральной Европы.
Несмотря на экономические реформы, китайские коммунисты сохранили авторитарную структуру власти. Владимир Путин, исполненный сожаления, что она была уничтожена в России, принялся ее восстанавливать. Разве придуманная для него роль 'национального лидера', скрытого за кулисами кукловода, которую он может играть по окончании своего президентского правления, не напоминает статус Дэн Сяопина после его официального ухода из власти?
Однако, пойдя по китайскому пути, Россия сильно рискует оказаться в тупике. Союз политического авторитаризма и открытой экономики нельзя навязать сверху. Этого добиться сложнее, чем защитить завоеванные позиции - реставрация наталкивается на 'дурные' привычки, приобретенные диверсифицированным обществом, которое познало вкус политической свободы. Национализм - непрочный цементирующая основа. Потребление? Но большинство россиян остаются вдалеке от этого праздника жизни.
Но прежде всего, (и в этом заключается основное отличие от ситуации в Китае) в основе нынешнего бума в России лежит сырьевая экономика, и не наблюдается попыток создать экономику современную. Экспорт энергоносителей или других природных ископаемых приносит прибыль, часть которой может быть перераспределена. Это не способствует проведению рыночных реформ. А также не стимулирует развитие предпринимательского духа в стране, где климатические условия и исторические традиции поддерживают в народе апатию.
Нельзя списать на случай или злой рок то, что на международном рынке, заполненном китайской продукцией, нет потребительских товаров 'made in Russia'. И, опять-таки то, что на границах Сибири миллионы китайцев обрабатывают земли, которым русские так и не смогли найти применение - это не случайность и не предопределенность. Это - реальность.
______________________________
Смутная Россия ("Le Monde", Франция)
Влад Великий ("New Statesman", Великобритания)
