Monday, December 10, 2007; A19
Итак, Администрация принимает желаемое за действительное. Во всяком случае, официальная подпись под фотографией из Белого дома говорит именно об этом: 'Президент Джордж У. Буш встречается с семерыми лидерами демократических политических партий и неправительственных организаций Беларуси, последней диктатуры Европы. Четверг, 6 декабря 2007 года, Овальный кабинет'.
Что касается самой встречи, то она действительно имела место. Но - 'последняя диктатура Европы'? Всего через пять дней после того, как Владимир Путин в России своим выборным балаганом так жестоко поиздевался над демократией? Фраза и так порядком затертая, а тут она может и вовсе показаться античной древностью.
Еще совсем недавно Беларусь, страна небольшая и относительно малозначимая, могла показаться страной-парией, нацией, 'пока что' изнывающей под властью бывшего председателя колхоза - клоуна, не понимающего, что уже скоро его смоет с лица земли надвигающаяся волна свободы. Но Буш еще не ушел из Белого дома, а волна эта уже идет на спад. Враги продвигаемой президентом 'доктрины свободы' восприняли ее, судя по всему, гораздо серьезнее, чем сами ее авторы. И вряд ли стоит обижаться, если семеро многострадальных лидеров белорусской демократии, терпеливо выписывающие круги вокруг Вашингтона, немного позлорадствуют, пусть и радости им от этого никакой: их предостережения, которые так долго никто не хотел слушать, начинают сбываться.
- Помню, не так давно некоторые европейские политики мне говорили: 'А что такого плохого, Александр, в том, что вы сольетесь с Россией? По крайней мере, избавитесь от своего диктатора!', - рассказывает Александр Милинкевич, в 2006 году получивший в Европарламенте Премию имени Андрея Сахарова 'За свободу мысли'. - Сегодня так уже никто не скажет.
Между Милинкевичем и другими 'ходоками' мало общего. Фактически, их роднят только преданность идее строительства демократии в своей 10-миллионной постсоветской стране и мужество, дающее им силы вопреки всему сражаться за нее. Здесь и коммунист, и социал-демократ, и христианский демократ. . . не покидает мысль, что, если в Беларусь все-таки придет демократия, они с такой же готовностью вцепятся в горло друг другу.
Но пока что они вместе делают черную и неблагодарную работу, какая всегда выпадает на долю движений сопротивления: ищут типографии, которые власть тут же закрывает; печатают газеты, которые власть тут же конфискует; их сажают в тюрьму, они выходят, помогают семьям тех, кто по-прежнему сидит за решеткой - и время от времени наезжают в Вашингтон, где ищут моральной поддержки и стараются, чтобы о них не забывали.
С этой точки зрения Буш совершил поступок, достойный всяческих похвал: в четверг он провел с белорусской делегацией целый час.
- Ваши проблемы мне известны, не рассказывайте мне о них, - сказал президент, по словам одного из участников встречи. - Расскажите лучше, как я могу помочь вам в решении ваших проблем.
Однако если бы наше правительство реально понимало положение белорусской оппозиции, оно делало бы для нее гораздо больше. Оно, например, оплатило бы не коротковолновые радиопередачи, а телепрограммы, передаваемые через спутник. Оно не снижало бы финансовую помощь на строительство демократии в соседних России, Украине и других странах бывшего Советского Союза. И - самое главное - оно осознало бы новую реальность: в мире укрепляется блок, направленный против свободы.
В прошедшие выходные диктатор Беларуси Александр Лукашенко был в Венесуэле, куда ездил в гости к Уго Чавесу (Hugo Chavez). На предстоящей неделе лидер уже фактически однопартийной России Путин совершит первую международную поездку после своего выборного балагана - в гости к Лукашенко. Между этими тремя лидерами также нет практически ничего общего - за исключением того, что все не считают демократию, а, следовательно, и Соединенные Штаты, угрозой для себя.
Правительство Буша до сих пор считает, не оглядываясь на сущность политических режимов России и Китая, что они пойдут на сотрудничество с США в сферах взаимных интересов. Россия ведь не может хотеть, чтобы Иран стал ядерным? Китай ведь не может хотеть нестабильности в Бирме, с которой у нее общая граница на юге?
Но может оказаться и по-другому: те, кто пережил площадь Тяньаньмэнь, боятся появления в Бирме ненасильственного демократического движения гораздо сильнее, чем исходящего оттуда потока беженцев и СПИДа. Путин тоже вздрагивает при мысли о демократизации Украины, Грузии или Беларуси - если там, конечно, вообще когда-нибудь что-нибудь сдвинется с места. Россия, может быть, и боится, что у иранских мулл появятся ракеты, но гораздо ценнее для нее шанс насолить Америке, чтобы свести к минимуму ее продемократическую активность.
Не то чтобы для России или Китая 'доктрина антисвободы' играла по определению большую роль, чем другие приоритеты - для США демократия тоже не всегда важнее всех остальных соображений. Но если Буш продвигает свою 'доктрину свободы' непоследовательно, нарушая права человека у себя дома, а в других странах, как в том же Египте, сначала подталкивая демократов к действиям, а затем бросая их на произвол судьбы, то авторитарные режимы, судя по всему, восприняли его риторику очень серьезно и сопротивляются этим движениям упорно и отчаянно, потому что для них на кону стоит само выживание.
- 'Последняя диктатура' - это, мне кажется, весьма оптимистичное определение, - сказал мне Милинкевич. - Дорога от тоталитаризма к демократии, как оказывается, совсем не проста. И еще оказывается, что единожды данная свобода не дается раз и навсегда.
__________________________________
Конец 'демократии' ("The Economist", Великобритания)
Глобальный проект Би-Би-Си: "Почему демократия?" ("BBC World", Великобритания)
Мир раскалывается. . . на кону демократия ("The Times", Великобритания)
Диктатура и демократия - что эффективнее? ("The Wall Street Journal", США)
