Отставной офицер российской разведки сообщил, что его бывший коллега трижды пытался привлечь его к участию в санкционированной государством операции 'по уничтожению' Александра Литвиненко, агента, убитого в прошлом году в Лондоне радиоактивным полонием-210.
Подполковник Михаил Трепашкин, вошедший в конфликт с сотрудниками Федеральной службы безопасности (бывшего КГБ), был выпущен на свободу на прошлой неделе, просидев четыре года в тюрьме по обвинению, которое он считает политически мотивированным. В интервью Sunday Times он заявил, что впервые - в сентябре 2002 г. - с ним на эту тему заговорил бывший коллега Литвиненко по имени Виктор.
Виктор сказал, что его уволили из ФСБ, а затем вновь приняли на работу в контрразведывательное подразделение. Он знал, что Трепашкин регулярно общается с бежавшим в Лондон Литвиненко и работает на Бориса Березовского, изгнанного магната и открытого критика президента Владимира Путина.
'Виктор сказал мне, что была создана очень серьезная группа, призванная раз и навсегда решить все дела, связанные с Литвиненко и Березовским', - заявил Трепашкин в первом интервью западной прессе после своего освобождения.
'Он хотел, чтобы я помог ему выследить родственника Литвиненко, живущего в Москве. Я подозревал, что он замышляет что-то гнусное для оказания давления на Литвиненко'.
'С ума сошел? - говорю я. - Хочешь заказать мне убийство? Забудь об этом'.
Пятидесятилетний Трепашкин согласился сделать официальное заявление, обосновывающее его заявление в Европейский суд по правам человека в поддержку вдовы Литвиненко Марины, которая стремится вынудить российские власти взять на себя ответственность за убийство ее мужа. Можно с уверенностью сказать, что этот шаг вызовет еще больший гнев ФСБ и приведет к дальнейшему обострению отношений России с Западом.
Трепашкин утверждает, что российские спецслужбы задумали убить Литвиненко несколько лет назад. Он говорит, что через два месяца после сентябрьской встречи Виктор вновь вышел на него.
На этот раз Виктор сказал ему, что ФСБ намерена заставить замолчать как Литвиненко, так и Юрия Фельштинского, российского историка, живущего в Америке. Фельштинский помогал Литвиненко в написании вызвавшей много споров книги, в которой они заявляют, что ФСБ стояла за волной взрывов в жилых домах в 1999 г., которые унесли жизни 300 человек и стали поводом для вторжения в Чечню.
'Он сказал мне, что в Бостон, где жил Фельштинский, была направлена специальная группа для ведения слежки, - вспоминает Трепашкин. - У меня сложилось четкое впечатление, что все серьезно, и ФСБ готовит что-то против обоих. Я предупредил Литвиненко об этом, и он отнесся к этому очень серьезно'.
В третий раз Виктор попросил встретиться с ним в начале 2003 г., когда Трепашкин помогал независимой комиссии, расследовавшей обвинения в причастности ФСБ к взрывам жилых домов.
На этот раз Виктор заявил, что представляемые им люди из ФСБ хотят, чтобы Трепашкин отправился в Лондон и встретился с Литвиненко в гостинице. 'Он сказал, что все, что я должен сделать, - это связаться с ним, чтобы другие агенты могли выйти на него и установить круглосуточное наблюдение'.
Трепашкин получал угрозы с требованием прекратить расследование взрывов 1999 г., а Виктор намекал на то, что, если он согласится на сотрудничество, то ему будет гарантирована безопасность.
Трепашкин подал заявление на британскую визу, но сказал, что, как друг, должен будет предупредить Литвиненко об опасности. В итоге в получении визы ему было отказано. Литвиненко умер в прошлом году, по всей видимости, после того, как выпил чай с подмешанным в него полонием в лондонской гостинице, где он встречался с еще одним бывшим офицером ФСБ Андреем Луговым.
'Все, что говорил мне Виктор, встало на свои места, когда я услышал, что Литвиненко отравлен, - говорит Трепашкин. - С самого начала я не сомневался в том, что за убийством стоит ФСБ, и я понял, что Виктор не блефовал'.
'Провести это без помощи государственных структур было невозможно. Литвиненко был убит из мести и для того, чтобы показать: никто из очернивших ФСБ не может думать, что он в безопасности, куда бы он ни убежал'.
В ФСБ отрицают какую-либо причастность к гибели Литвиненко. Там говорят, что он занимался борьбой с организованной преступностью, не имел доступа к государственной тайне и был слишком мелкой рыбешкой, чтобы ради него проводить такую операцию. Но заявление Трепашкина, которое нельзя назвать убедительным доказательством причастности ФСБ, ставит под вопрос утверждения о том, что бывшие коллеги Литвиненко о нем забыли.
Так, по словам Трепашкина, Виктор презирал Литвиненко. Он осуждал своего бывшего коллегу за то, что тот уговорил его принять участие в пресс-конференции в 1998 г., на которой Литвиненко и несколько его сослуживцев обвинили руководство ФСБ в вымогательстве и организации заказных убийств.
Вскоре после этого Литвиненко был взят под стражу, а Виктор потерял работу. По словам Трепашкина, Виктор требовал от Литвиненко компенсацию в размере 20 000 фунтов.
Трепашкин заявил, что Виктор и некоторые действующие офицеры ФСБ были обеспокоены слухами о том, что Литвиненко намерен написать еще одну книгу об их причастности к ряду убийств.
Трепашкин уволился из ФСБ после того, как заявил, что ему не позволили провести расследование предполагаемого сговора между высшими чинами спецслужб и чеченскими боевиками.
Литвиненко и другие офицеры говорили, что им было поручено убить Трепашкина. Но они предупредили его об этом и пригласили его к участию в пресс-конференции.
Два года спустя, когда Литвиненко был в Лондоне, Трепашкин, ставший адвокатом, согласился представлять интересы родственников женщины, погибшей в одном из взорванных домов.
Он начал расследование этих взрывов. Кремль возложил, ответственность за них на чеченских террористов, но некоторые представители оппозиции подозревали, что за ними могло стоять государство. Занимаясь этим делом, он вновь вошел в контакт с Литвиненко. Они часто говорили по телефону, обменивались информацией и, наконец, подружились.
'Мне стало ясно что со взрывами связана какая-то очень темная история, - вспоминает Трепашкин. - Я пришел к выводу, что за ними стояли спецслужбы'.
Когда милиция опубликовала фоторобот человека, который, как утверждалось, снимал подвал, использованный для подрыва дома, Трепашкин опознал в нем некоего Владимира Романовича, тесно связанного с ФСБ. Его поддержали еще два свидетеля.
Трепашкин заявил, что после того, как он высказал свое предположение, был сделан новый фоторобот. Считается, что сам Романович через несколько месяцев после взрывов был сбит на Кипре машиной, водитель которой скрылся.
Кроме того, Трепашкин беседовал с человеком, сдававшим в аренду подвал московского дома, в котором взорвалась бомба. Он заявил, что ФСБ оказала на него давление с тем, чтобы он назвал арендатором чеченца.
Независимо от того, справедливы его обвинения или нет, можно практически не сомневаться в том, что бывшие начальники Трепашкина из ФСБ восприняли это как знак, что его нужно заставить замолчать.
В октябре 2003 г., за неделю до того, как Трепашкин должен был представить суду некоторые свои находки по процессу человека, обвиняемого в организации одного из взрывов, он был арестован по подозрению в нелегальном хранении оружия. Трепашкина приговорили к двум годам лишения свободы за разглашение государственной тайны - от делал копии материалов ФСБ.
Трепашкин, объявленный организацией Amnesty International политзаключенным, заявил, что улики против него сфальсифицированы. 'Они меня арестовали, потому что ФСБ хотела положить конец моему расследованию', - говорит он.
Трепашкин, отец пятерых детей провел семь месяцев своего четырехлетнего тюремного заключения в одиночной камере. В нарушение тюремного распорядка на протяжении всего срока заключения ему не разрешали смотреть телевизор, слушать радио и читать газеты. Два года ему запрещали свидания с семьей, и он несколько раз объявлял голодовку.
Его держали в крошечной двухместной камере и разрешали гулять всего полчаса в день по дворику, покрытому решеткой и защитным покрытием, не пропускающим солнечный свет. Его лицо было мертвенно-бледного цвета и, говоря, он тяжело дышал.
'Однажды, в самые морозы, меня поместили на пару дней в одиночку в качестве наказания за то, что я написал жалобу, - вспоминает Трепашкин. - На улице температура опускалась до -35 градусов. Стены камеры были покрыты льдом'.
'Мне часто угрожали, и порой мне казалось, что живым я оттуда не выйду, но они меня не сломили. И замолчать не заставили. Я считаю своим долгом продолжать говорить то, что думаю, даже если я не буду чувствовать себя в безопасности'.
_______________________________________
Его разыскивает Британия ("The Times", Великобритания)
Памяти Александра Литвиненко ("The Spectator", Великобритания)
