Запад лицемерит, критикуя парламентские выборы в России. Нам не следует осуждать Россию за то, что воскресное голосование не соответствовало либеральным демократическим идеалам. Осуждение демонстрирует как наше полное незнание процесса демократизации, так и нашу готовность использовать двойные стандарты применительно к демократии.
Критики заявляют, что новая система полностью пропорционального представительства является специально подстроенной. В ходе выборов 2003 года 50 процентов мест в Государственной Думе (нижняя палата парламента) предназначалось для тех, кто проходил пороговый показатель по количеству набранных голосов, из расчета один депутат на округ. Остальные 50 процентов распределялись пропорционально на основе общего подсчета бюллетеней. По словам критиков, новая система пропорционального представительства исключила из гонки независимых местных политиков, у которых нет общенациональной политической платформы или мощной базы партийной поддержки.
Но при этом западные либералы и прогрессивно настроенные 'добропорядочные' типы постоянно выступают за ту же самую систему пропорционального представительства на выборах в США, Великобритании и Канаде. Они утверждают, что система пропорционального представительства обеспечивает более справедливое и беспристрастное распределение мест в законодательных органах власти. Но получается как-то непонятно. Пропорциональное представительство либо обеспечивает более справедливые выборы, либо нет - независимо от наших партийных и идеологических пристрастий при голосовании.
Введение 7-процентного порога для прохождения в парламент во время общенационального голосования также было подвергнуто критике. Новое правило назвали уловкой с целью ограничения численности парламентской оппозиции. Да, против такого спорного требования можно выдвинуть мощный демократический аргумент.
Но в то же самое время, западные страны и комментаторы хлопают в ладоши, а отнюдь не осуждают то, что такой же 5-процентный барьер на пути прохождения партий в Бундестаг поставила Германия. Политика Германии направлена на то, чтобы свести к минимуму потенциал мелких партий и идеологических экстремистов и не дать им возможности для захвата законодательного плацдарма.
7-процентный порог в России также выставлен против мелких партий и идеологических экстремистов, поскольку часть из них, например, коммунисты, имеют отвратительную и кровавую историю. Тем не менее, вопреки прогнозам западных СМИ, российские коммунисты получили в парламенте более 50 мандатов, набрав 11,6 процента голосов.
Утверждается также, что отсутствие минимального порога явки на избирательные участки опровергает честность и надежность российской политической системы. Но на самом деле, явка в 63 процента (что выше 56-процентного показателя четырехлетней давности) опровергает не что иное, как эту самую критику.
Высок показатель явки или низок - это довольно сомнительное мерило жизненности политической системы. Уместно вспомнить, что на советских выборах явка неизменно составляла 99 процентов.
В этом плане будет поучительно задуматься над тем, как западные реформаторы решили проблему низкой явки избирателей в Америке. Прогрессивный рецепт это смесь всего и вся - от финансируемых государством (а значит, и контролируемых им) предвыборных кампаний, до создания системы пропорционального представительства, давления со стороны корпораций, групп гражданского общества и прочих сил, а также финансовых стимулов привлечения к голосованию. Чем такие демократические 'реформы' принципиально отличаются от сегодняшней российской модели?
Правильно говорят о том, что партия президента Владимира Путина 'Единая Россия' получила практически монопольное право на освещение своей кампании в общенациональных средствах массовой информации. Как может, сокрушаются западные критики, демократическая политическая система позволить правящей партии господствовать на поле СМИ?
Ну, это, если не сказать большего, довольно любопытные критические высказывания, если послушать, что говорят американцам их доморощенные и иностранные критики. А говорят они то, что выборы в США будут намного справедливее, если они проведут у себя реформы по британскому образцу, в соответствии с требованиями которых правительство не разрешает партиям покупать эфирное время на телевидении и радио.
Британским партиям такое эфирное время выделяется пропорционально - в зависимости от их статуса в парламенте. В отличие от них, во время российской предвыборной кампании всем зарегистрированным партиям выделялось одинаковое количество времени в эфире и одинаковый объем печатного пространства, причем по жребию. Кроме того, партии могли покупать эфирное время и место для своей рекламы в частных вещательных и печатных СМИ.
Неравные шансы в британских СМИ по сути дела нацелены на то же, что и российская система: сделать так, чтобы партии политического истэблишмента страны были лучше известны избирателю, а следовательно, имели больше влияния.
'Единая Россия' получила очень большое количество мест в парламенте, набрав 64 процента голосов. Совершенно ясно, что количество мандатов этой партии и количество набранных ею голосов не было бы таких большим, если бы не одностороннее освещение в средствах массовой информации и условия предвыборной кампании, когда оппозиция подвергалась преследованиям и запугиванию.
И тем не менее, было бы неправильно не согласиться с тем, что 'Единая Россия' - самая популярная в этой стране партия. Если бы процесс выборов соответствовал стандартам ОБСЕ, и если бы он подвергся проверке наблюдателей от этой организации, то и в таком случае есть все основания полагать, что 'Единая Россия' набрала бы большинство голосов, пусть и в меньшем процентном соотношении.
За последние 15 лет Россия совершила относительно успешный переход от тоталитаризма к управляемой демократии, от коммунизма к государственному капитализму. Нацеленное на успех молодое и среднее поколение профессионалов, которое довольно неровно голосовало за партию Путина, поглощено мыслями о потреблении материальных ценностей. С определенной долей уверенности можно сказать, что это стало новой религией России. Они отдают предпочтение накоплению богатства, порядку и политической стабильности.
Совершенно очевидно, что политический переход пока не завершен и, с точки зрения разочарованного Запада, идет он крайне медленно. Он не привел пока к созданию той России, которая соответствовала бы нашему определению либеральной демократии. Это можно понять, но такое разочарование страдает крайней наивностью.
В недавней редакционной статье на страницах Economist прозвучала важная и правдивая фраза по поводу российской политической культуры: 'Избиратели не испытывают большой любви к крохотной либеральной оппозиции'. Опросы показывают, что лишь 1 из 10 россиян поддерживает основополагающие принципы демократического капитализма. Две российские либеральные партии провалились на выборах в Думу, не набрав и по 2 процента голосов избирателей.
Политическая культура России, которой не на что опереться, кроме непродолжительного периода 'междувластия' в начале 20-го века, плохо подготовлена к либеральной демократии западного образца. Демократия - это эволюционный процесс, а не одномоментное явление, нарождающееся за ночь. Россия то спотыкаясь, то совершая рывки, продвигается вперед по тому пути, который - давайте справедливости ради вспомним - у Америки занял 200 лет.
Истинным катализатором долгосрочного политического созревания России является экономическое развитие. К сожалению, требования Запада о том, что процесс демократизации в России в ближайшее время и в среднесрочной перспективе не должен отставать от ее экономического прогресса, лишь создают препятствия, а не способствуют продвижению страны по пути свободы.
Патрик Башам - директор Института демократии (Democracy Institute). Он часто пишет по проблемам демократизации, избирательных законов и политической рекламы.
___________________________________________________________
Он делает то, о чем говорит. За это они его и любят ("The Washington Post", США)
Неудивительно, что им нравится Путин ("The Times", Великобритания)
