Хотя в следующем году Владимир Путин уходит с поста президента России, уступая место своему предполагаемому преемнику Дмитрию Медведеву, общее внешнеполитическое направление, заданное им России, является предметом общенационального политического консенсуса, разделяемого элитами и обществом России, а потому вряд ли изменится.
Разумеется, возможно некоторое смещение акцентов - это зависит от того, какую роль Путин как премьер-министр будет играть в проведении политического курса. Медведев и другие высокопоставленные чиновники могут не так горячиться в своей риторике или меньше полагаться на российские спецслужбы в спорах с зарубежными энергетическими компаниями и другими инвесторами. Но, невзирая на какие-либо изменения в стиле, американцы должны рассчитывать на то, что русские сохранят выбранный курс.
Убежденность Путина в том, что Россия вернулась на мировую арену в качестве одной из ключевых держав, что она должна активно защищать свои интересы и ей не нужны чьи-либо санкции или инструкции, определяет сегодня внешнюю политику России. Признавая, что никто не может сравниться с США по своей военной и экономической мощи, он и его соратники не считают, что Вашингтон имеет право управлять международной системой единовластно или даже при поддержке своих демократических союзников.
Именно потому, что Россия не может сравниться с США по своей 'жесткой' или 'мягкой' силе, Путин стремится к тому, чтобы ключевые международные решения - особенно, предусматривающие применение силы - принимались в Совете Безопасности, где у Москвы есть право вето, гарантирующее, что ее точка зрения будет принята в расчет. Это одна из причин того, что Кремль выступает против провозглашения независимости Косово без одобрения Совета Безопасности и неустанно подчеркивает, что это может создать прецедент для пророссийских анклавов в Грузии и не только. В то же время, следуя классической геополитической традиции, Путин желает уравновесить американское могущество, выстраивая партнерство с такими новыми державами, как Китай и Индия.
Кроме того, Путин дал понять, что бизнес России есть бизнес, и сделал продвижение коммерческих интересов российских фирм ключевым политическим приоритетом. Кремль восстановил контроль государства над крупнейшими компаниями, в особенности, энергетическими гигантами, и назначил председателями их советов директоров высокопоставленных чиновников - Медведев, например, возглавил газовую монополию "Газпром". Российские власти не просто продвигают интересы ведущих компаний, они включают их в процесс принятия решений - порой оказывая фирмам и их руководителям предпочтение за счет национальных интересов. Русские считают возможность продавать энергоносители по льготным ценам дружественным странам наподобие Беларуси и отказывать в скидке другим - например, Грузии - не неоимпериалистическим вмешательством, а формой легитимного применения экономических рычагов, что, по мнению многих, выводит Россию на уровень, сравнимый с американским. А Москва до сих пор не требовала цен выше, чем те, по которым она рассчитывается со своими западноевропейскими покупателями.
Еще одной ключевой целью для Кремля является оказание влияния на ближайших соседей. Путин ведет себя жестко по отношению к соседям, действующим в регионе против Москвы - таким, как президент Грузии Михаил Саакашвили. Однако, несмотря на то, что Путин назвал распад СССР великой катастрофой, он никогда не пытался воссоздать Советский Союз. Но Путин довольно скептически относится к расширению НАТО, которая, по его мнению, включив в свой состав озлобленных бывших сателлитов, приближается к границам России и посягает на традиционные зоны интересов. И он не верит декларациям Вашингтона и европейских столиц о том, что целью не является сдерживание России.
Вопреки распространенному мнению, Путин не мыслит в категориях 'холодной войны' и игры с нулевой суммой и не имеет антиамериканских или антизападных рефлексов. На самом деле, Путина и его советников беспокоит то, что в долгосрочном плане наибольшим вызовом может стать население, экономика и армия Китая. С этой точки зрения, они хотят заключить сделку с США и Западом, но совсем не на тех условиях, которые те предлагают.
Короче говоря, Путин не верит в бесплатный сыр. У него нет эмоциональной потребности доказывать свою приверженность демократии, каяться за советское прошлое и соблюдать правила западного клуба, вступать в который его не приглашали. Но он продемонстрировал готовность к сотрудничеству в решении таких общих проблем, как Афганистан, мирное урегулирование на Ближнем Востоке и распространение оружия массового поражения, а Джордж Буш и другие западные лидеры много раз говорили, что дав конкретное обещание, Путин обычно его сдерживает.
США должны рассматривать отношения с Москвой как деловое соглашение, а не роман, при котором нашу неуместную, а потому безответную страсть быстро сменяет праведный гнев. Нужно начать с того, чтобы увидеть интересы России глазами Путина и его соратников. Далее, нужно ездить в Москву с реалистическим пониманием приоритетов, а не пытаться навесить на отношения все возможные желания, превращая их в перегруженную игрушками рождественскую елку, которая непременно опрокинется. Это означает не только точное определение наших ключевых целей - например, 'нет' ядерному оружию в Иране - но и большее понимание целей Москвы. Речь идет не о том, чтобы дать Путину карт-бланш, а о том, чтобы понять, что у каждой сделки, заключенной не под дулом пистолета, есть две стороны. Сочетание решимости, когда она нужна, с умением поставить себя на место партнера, когда это возможно, представляет собой лучший способ добиться от Путина результатов. Альтернатива - спорить с Кремлем по малозначительным вопросам в ущерб тому, что действительно важно для Америки - просто не сработает.
Дмитрий Саймс - президент Центра Никсона и издатель журнала National Interest
___________________________________________
Киссинджер о Путине: 'Он считает себя реформатором' ("Time", США)
"Джон Маккейн: "В глазах Человека года я вижу три буквы: 'К', 'Г' и 'Б'" ("The Boston Herald", США)
