О парламентских выборах 2 декабря быстро позабыли. Результаты никого не удивили: абсолютное большинство голосов получила партия Владимира Путина 'Единая Россия', в Думу также прошли еще три партии, из которых сегодня только КПРФ представляет бледное подобие парламентской оппозиции. Единственной неожиданностью явилось произошедшее несколькими днями позже выдвижение Дмитрия Медведева официальным кандидатом от 'Единой России' на президентские выборы, которые состоятся 2 марта. Кандидат поспешил заявить, что желал бы видеть главою своего правительства самого Владимира Путина. Выдержав паузу, властелин Кремля сообщил 17 декабря, что он принимает предложение своего наследника.
Все это настолько шито белыми нитками, что невольно напрашивается вопрос: 'Есть ли еще смысл голосовать в России?'. Именно этот вопрос выбрала Мари Мандрас (Marie Mendras), эксперт по России, руководитель рабочей группы 'Observatoire de la Russie' (CERI-Sciences Po-CNRS) для организованных 6 декабря дебатах с участием Дмитрия Орешкина, одного из лучших знатоков российской выборной реальности. Он с 1990 годов разрабатывает в московском Институте географии РАН электоральную картографию Российской Федерации. В России насчитывается 2 750 территориальных избирательных комиссий, сформированных в 85 'субъектах Федерации', иным словами 20 республиках, краях, областях и двух 'столицах' - Москве и Санкт-Петербурге.
Что же говорит этот исследователь? Во-первых, он сразу опровергает тезис, что 'все заранее подстроено, и голосование является чистой формальностью'. 'Когда Вам говорят, что на некоторых избирательных участках 100 % бюллетеней было подано за 'Единую Россию', не стоит экстраполировать это на всю Федерацию. Это было бы ошибкой', - говорит он. В действительности он считает, что существуют две политические России. Первую он называет базовой Россией, где существует высокая степень свободы волеизъявления - она состоит из 60 'субъектов Федерации'. Вторая Россия с 'особой электоральной культурой' представляет собой оставшиеся 25 территориальных 'субъектов', где результаты выборов были в значительной мере подтасованы властями. Говоря об этих манипуляциях, Орешкин использует очень русское выражение -'административный ресурс'.
Если посмотреть повнимательнее, то результаты лагеря Путина не такие уж блестящие, как это представляется на первый взгляд. За цифрой 64% голосов, отданных за списки путинской партии, скрывается существенная неравномерность. В Санкт-Петербурге, родном городе президента, 'Единая Россия' получила только 50%, на 14 процентов меньше среднего результата по стране. В Москве, как и других крупных городах, например, Омске или Челябинске - 54%. Зато в Чечне - 90%, в Дагестане - 89%, в Башкортостане - 83%. Из 43 миллионов голосов 'Единой России', 11 миллионов получены именно в этих регионах, где имели место фальсификации. Без этих территорий абсолютного большинства достигнуть бы не удалось. Дмитрий Орешкин делает из этого интереснейший вывод: 'Возможно, выборы в большей степени зависели от местных руководителей, чем от воли Путина. Результаты представляют собой точную картину консенсуса 'элит' вокруг уходящего президента.
Метод исследовательского центра 'Меркатор', который возглавляет Орешкин, является чисто количественным, и не подразумевает проведения глубоких социологических или политических изысканий. Результаты по всей стране оцениваются по пяти критериям: уровень участия, количество недействительных бюллетеней, 'монолитное' голосование (100% голосов за одну партию, 0% за другие), разница между результатом, полученным списком партии на местном уровне, и средним результатом по стране, количество бюллетеней 'против всех' (возможность проголосовать 'против всех' существовала на прошлых выборах, но была упразднена к выборам 2 декабря). Если один из показателей становится значительно выше или ниже средней величины - например 15%-20% незаполненных бюллетеней при норме в 2-3%, - такая аномалия дает повод подозревать подтасовки. И не важно, каким именно способом они совершались: запугиванием, коррупцией, другими незаконными действиями.
Благодаря алгоритму, разработанному профессором Тикуновым из МГУ, таким образом можно рассчитать показатель отклонения от средней величины для каждой территориальной избирательной комиссии. А если поместить эти результаты на карту . . . начинают вырисовываться административные контуры некоторых территориальных единиц. 'Как в пазле, - говорит исследователь, - мы видим, как красным цветом окрашиваются республики Северного Кавказа, юг Урала, бассейн Волги'.
Голосование: никакой анонимности
В конечном итоге зон с сильными отклонениям оказалось немного: в ходе всех семи национальных выборов, которые имели место в постсоветской России, аномалии наблюдались на 73 территориальных избирательных комиссиях, где зарегистрировано 1, 5 миллионов избирателей. 22 в Татарстане, 18 в Дагестане, 14 в Башкортостане - из состраданию к читателю мы не будем перечислять оставшиеся 'субъекты Федерации'. Все они, за исключением одного, принадлежат к сельскохозяйственным регионам. Зато 832 территориальных избирательных комиссии, представляющие 31,6 миллионов избирателей, т.е. 30% всего электората, не показывали никаких статистических отклонений: ни по явке, ни по количеству недействительных бюллетеней, ни по количеству голосов отданных за один список и т.д. Чаще всего это - городские зоны.
Означает ли это, что в городах подтасовок было меньше? Это зависит от местных властей: Москва, Екатеринбург и Владивосток более 'управляемы', чем другие крупные города России. Уровень урбанизации в стране - 73%.
Дмитрий Орешкин - не только ученый, но и неравнодушный гражданин. Он видел, что на последних выборах возросло применение 'административного ресурса'. Он считает, что нынешняя Россия представляет собой 'модель, которая не является ни полностью советской, ни полностью демократической'. Мари Мандрас, со своей стороны, собственными глазами наблюдала 2 декабря в Твери и в Москве ряд нарушений: на избирательных участках присутствовали полицейские, не было изолированных кабинок для голосования, длинные бюллетени пропускались через аппарат, похожий на факс, безо всякой гарантии анонимности.
При этих условиях, учитывая кампанию, которая велась в основном в пользу одной партии, и избирательного законодательства, установившего 7% барьер прохождения в Думу, наибольшее удивление вызывает тот факт, что россияне все же пошли голосовать. Уровень явки оба исследователя - француженка и россиянин - оценивают в 50% (по официальным данным - 60%). 'Единая Россия' должна была получить около 50% 'настоящих' голосов. Это свидетельствует о реальной поддержке Владимира Путина. Но не об успешном референдуме, объявленном властями.
__________________________
Никогда еще Россия не была столь демократической ("Le Figaro", Франция)
Россия: имитация демократии ("The New York Times", США)
Демократия - это не главное ("The Economist", Великобритания)
