Несмотря на праздничное затишье, в российских политических кругах нарастает напряженность. И она представляет собой естественный продукт той уникальной формы политического театра - имитационной демократии - в которую превратилась политическая система за последние восемь лет.
Официально нынешняя смена власти представляется как процесс, характеризующийся стабильностью, непрерывностью и - пользуясь словом русского самодержавия, которое необъяснимым образом вернулось в лексикон - преемственностью. На всем протяжении избирательной кампании накануне декабрьских выборов в Государственную Думу Кремль повторял как заклинание, что голос, отданный за 'Единую Россию', фактически отдается за курс, который, как считается, проложен президентом Владимиром Путиным.
После того, как Путин назначил своим преемником вице-премьера Дмитрия Медведева, СМИ бросились расписывать их многолетнее - да, некоторые из них использовали это слово - сотрудничество (collaboration). Медведева изображали 'Путиным-лайт', 'младшим братом Путина' и так далее. Некоторые наблюдатели отмечали, что путинские имиджмейкеры научили неловкого и бесцветного Медведева подражать президенту в речи и жестах. После нескольких месяцев спекуляций, когда обсуждались кандидатуры, по меньшей мере, дюжины потенциальных преемников, Кремлю сложно изображать Медведева 'неизбежным' преемником Путина, но администрация продолжает пытаться делать это. В декабре Леонид Поляков из Высшей школы экономики заявил Kreml.org, что тандем президента Медведева с премьер-министром Путиным - это 'фактически закладывание политической стабильности на многие годы вперед'.
Тем не менее, сомнения сохраняются и нарастают. Чем станет 2008-ой для России - годом преемственности или больших перемен?
Отчасти сомнения связаны с другим сюжетом кампании Кремля по передаче власти - нагнетанием страха перед переменами, которые якобы неминуемо приведут к насилию, нестабильности и, возможно, расчленению России. Хотя сценарий декабрьского 'референдума о доверии Путину' был составлен так, чтобы показать, что идея перемен отвергнута, в воздухе продолжает висеть ощущение того, что система Путина не так стабильна, как кажется. Широко распространенные разговоры о конфликте в рядах правящего класса - и существенные ощутимые свидетельства такого конфликта - усиливают впечатление приближающейся угрозы.
Еще одним элементом напряженности является сам путинский стиль политического руководства, стиль, создавший тот политический театр, которым стала Россия. В одном из недавних интервью неизменно колоритный аналитик Глеб Павловский назвал Путина 'автором неопределенности', следующим 'стратегии неопределенности'. Принято считать, что Путин, как правило, проводит политику, создающую ему максимум вариантов в будущем, и то, как он сегодня осуществляет передачу власти, может показаться ярким тому примером. Однако результатом является крайне персонализированная политическая система, лишенная институтов. Как написала в последнем номере журнала Foreign Policy политолог Лилия Шевцова, 'стремление Путина к стабильности через репрессии создало ситуацию, при которой ни он, ни кто-либо другой в России не знает, что произойдет после марта 2008 г.'
В среднесрочной перспективе Шевцова считает источником опасности российскую 'псевдодемократию'. 'Имитационные демократии... служат лишь дискредитации либеральных демократических институтов и принципов, и живущие при них граждане в какой-то момент могут действительно выбрать настоящую 'железную руку'. Эту опасность нельзя игнорировать в контексте возможного недовольства в так называемом клане чекистов и практически тотального господства государства в СМИ и институтах гражданского общества.
Опасения перед тем, что преемственность - не выбор, также разжигаются заявлениями о том, что у экономического благосостояния России слабое основание. Страна мало сделала для того, чтобы сбросить с себя зависимость от экспорта энергоресурсов, а высокие доходы от этого экспорта позволили чиновникам и компаниям избежать необходимых реформ и закамуфлировать неэффективность. Глава Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Шохин призвал бизнес к проведению 'фундаментальной модернизации технической базы' в ближайшие четыре года по мере поэтапного отказа от контроля за внутренними ценами на энергоносители.
Вскоре правительство начнет либерализацию политики использования части средств, помещенных в стабилизационный фонд. В связи с этим уже звучат предостережения о том, что любой неверный шаг может вызвать серьезное ускорение инфляции. Конфликт вокруг этих миллиардов мог бы усилить напряженность между имущими, которым будет выгоден контроль над деньгами, и неимущими, которые больше всех пострадают от нового витка инфляции.
А подрыв Путиным демократических принципов и легитимности властей может сделать страну еще более уязвимой перед такими ударами. 'Подлинное благосостояние основывается на демократии, на уверенности в том, что твои решения и твои права будут надежно защищены законом', - отмечает аналитик Денис Драгунский. Игорь Бунин из Центра политических технологий также подчеркивает уязвимость страны перед социальными волнениями и возлагает вину на имитационную демократию. При системе Путина 'нет институтов: ни политических, ни социальных, способных обеспечить стабильность и благосостояние'.
Одна из максим драмы, приписываемая Антону Чехову, заключается в том, что, если в начале пьесы на стене висит ружье, то до занавеса оно должно выстрелить. Павловский, описывая нынешнюю стадию российского политического театра, обращается именно к этому образу. 'Ружье повешено на стену, - заявил он Kreml.org. - В принципе, спектакль могут прервать на самом интересном месте. Может войти пожарник, снять ружье со стены и унести. Либо маньяк перестрелять самих зрителей'.
Роберт Коулсон - аналитик по России для радио 'Свободная Европа' / радио 'Свобода'.
_______________________________
Кто такой Дмитрий Медведев? Что будет с Россией, если он станет президентом? ("The Independent", Великобритания)
Россия Медведева в сравнении с Россией Путина ("The Washington Post", США)
