Самая популярная теннисистка России: раздеться для 'Плейбоя' не обещает, но обнажает душу

На следующее утро после интервью с Марией Шараповой я звоню другу делиться впечатлениями.

- Ее лицо надо было видеть, - признался я, - я никогда так не смущался.

- Успокойся и рассказывай все по порядку, - важно ответствовал он.

- В общем, получилось так, что сначала как бы я веду интервью, все в порядке, я - тертый профессионал, все дела, и вдруг. . .

- Что вдруг?

- Я даже не знаю, как это случилось. . .

- Что?

- Ну, у меня просто вырвалось. . .

- Что, черт возьми?

- Ни Федереру, ни Надалю я бы этот вопрос точно не задал.

- Какой вопрос?

- 'Вы согласитесь сняться голышом'?

- Что-о-о???

- Я спросил ее, не согласится ли она когда-нибудь сняться обнаженной для 'Плейбоя'.

Он аж закашлялся.

- Ты что, шутишь?

- Нет.

- Господи всемогущий!

- Я знаю. И что мне теперь делать?

За этим вопросом следует неловкая пауза. Я жду, что мне посоветует один из самых здравомыслящих журналистов в нашей стране - но в его голосе слышу лишь лихорадочную увлеченность:

- Ну и что? Что она сказала? Ну???

Ну вот и поди пойми, что это такое? Колдовство? Откуда этот последний потрясающий контракт с Sony Ericsson? откуда эта толпа людей из самых разных компаний, каждый день возникающая у ее дверей? рекламы с ней в Vanity Fair? наконец, аукционы, прошедшие на прошлой неделе в одной из гостиниц Сингапура, где продали полотенца, которыми она вытиралась после душа, халат, который она заворачивалась и простыни, на которых спала? Неужели эта русская девушка стала спортивной Мэрилин Монро?

И как все это объяснить - когда ее соперницы приходят в раздевалки вне себя от злости? Когда любые знаменитости рады водить в с ней компанию? Когда за ней повсюду хвостом следуют папарацци? Когда вслед ей с неодобрением смотрят всякие книжные черви от тенниса? Когда, в конце концов, я полностью теряю нить интервью на целых пять минут?

А все так хорошо начиналось. Только представьте себе - суббота, конец декабря, лос-анджелесский пляж Манхэттен-Бич. Послеполуденное солнышко греет серферов, на террасах кофеен и ресторанов полно народу - и вот на стоянку у гостиницы Shade Hotel подруливает черный 'Ягуар'; владелица выходит и отдает ключи подоспевшему служителю.

Покачивая бедрами, Мария Шарапова заходит в вестибюль. Все утро она провела в Санта-Барбаре, отрабатывая перед Открытым чемпионатом Австралии свой знаменитый рык - но в одночасье будто переключилась в режим 'светская красавица': черные брюки Rick Owens, классная блузка в тон - хоть сейчас гулять по Сансет-бульвару.

Для интервью у нас заказан номер на втором этаже, и когда мы идем с ней по лестнице, она замечает, что никогда раньше не думала, что здесь может быть так холодно. 'Но Мария, разве Вы родились не в Сибири?' - моментально нахожусь я. Она смеется. Прекрасное начало.

Дальше - лучше. Сначала я говорю, что привез ей из Лондона небольшой подарок, и это . . . 'Сникерс?' - восклицает она. - 'Ой, спасибо огромное!' (я знаю, что она их просто обожает). Потом рассказываю, как мне нравится читать ее 'каракули' в блогах (и снова 'Спасибо. Я очень люблю их писать'). И, наконец, как и положено, небольшая дразнилка: я 'пробрасываю', что в последний раз, когда я интервьюировал самую 'продаваемую' женщину мирового спорта (то есть Анну Курникову), они угощала меня ужином. 'Не повезло, значит', - улыбается она. - 'У меня времени хватит только на кофе'. В общем, все сделано как положено, декорации расставлены, контакт с объектом налажен, пора начинать. Ну что, скажите на милость, может пойти не так?

Собака. Предвестником моего сумасшествия стала ее привязанность к своей собаке.

- У Вас ведь есть собака? - замечаю я.

- Есть.

- И зовут ее Дольче (сладкий - итал.)?

- Доль-чай.

- А Вы вообще любите собак?

- Эту люблю, - отвечает она. Да, другие собаки красивы и милы, но гладит она только свою Дольче.

- Мне трудно любить не своих собак, потому что я чувствую, что они . . . не мои. А моя собака - с ней все по-другому. . . скажем так, если бы я любила мужчину так, как люблю свою собаку - ему было бы со мной очень трудно, потому что я постоянно носилась бы с ним, постоянно тискала бы его. Вот только что я обедала - и он вокруг крутится. . . так здорово!

Вот в этот момент все и произошло. Как-то вдруг - и я не могу объяснить, как это случилось - я стал ревновать ее к ее собаке! Черт возьми, я хочу быть этим Дольче. Я хочу умереть и вернуться в этот мир в виде пушистого померанского пса - и на следующие пять минут я просто выключаюсь. Помните сцену из 'Красоты по-американски' (American Beauty), когда Лестер Бернхэм (Lester Burnham), которого играет Кевин Спейси (Kevin Spacey), очумело смотрит на красотку-блондинку, подругу своей дочери, как та пляшет с этими шариками на матче, и понимает, что попался? Так и я - смотрел на Шарапову, вытаращив глаза, словно тарелки - и понимал, что веду разговор куда-то не туда. . .

- А как Мария Шарапова найдет свою любовь? - спрашиваю я.

- Ой! - закашлялась она. - Неожиданный вопрос. Ну, даже не знаю. Думаю, главное - это ее не искать. В конце концов, мне всего двадцать, и мне как-то трудно сказать: 'Я найду свою любовь вот так и вот так, и выйду замуж вот за этого'. Особенно с моим образом жизни. . .

- Как-то Мартина Хингис сказала по этому поводу, - вклиниваюсь я, - 'Когда ты дома и встречаешься с каким-нибудь парнем, постоянно думаешь: а чем я ему понравилась? Я сама такая хорошая, или он это из-за того, что у меня много денег, или потому, что я играю в теннис?'

- Верно. . . ну и что?

- Тоже не можете отличить? - надавливаю я.

- Ну, главное, чтобы доверять можно было этому человеку. Чтобы посмотреть ему в глаза и . . . знаете, я ведь не гадалка и не психолог и тоже не знаю, кого во мне любят - меня саму или девушку, которую показывают по телевизору и которая зарабатывает деньги. Если не можешь любить меня такую, какая я есть - до свидания, найду такого, который сможет.

- И как, нашли?

- Еще нет.

- И никогда не влюблялись?

- Не знаю даже. У меня много всякого было. Было, например, такое, что хоть карьеру заканчивай, но это не любовь была, скорее всего (смеется). Может быть, если через пять лет меня спросите об этом - уже смогу сказать.

- Вам нравится быть знаменитой?

- Нравится? Наверное, да, но для меня слава - это. . . в общем, я думаю, что это слово стало уже большим клише - ведь в конечном итоге я такая же, как и любая другая. Но когда другим нравится то, что ты делаешь - это приятно.

- И не напрягает никогда?

- Никогда.

- И с папарацци нет проблем?

- Не здесь, во всяком случае.

- А о жизни на кнопках что думаете? - спрашиваю я.

- А что такое 'жизнь на кнопках'?

- На кнопки грустные старики вроде меня вешают на стену спальни портреты красивых девушек вроде Вас.

- Как-то нехорошо звучит, - говорит она. Ее даже передергивает (и, по правде говоря, я ничуть не удивляюсь - звучит и впрямь мерзковато).

- Вы не были бы против?

- Да нет. Если кто-то хочет, чтобы у него на стене висел мой портрет - пожалуйста.

- Ну, а представьте, что меня зовут Хью Хефнер и что я стучусь к вам в дверь ногой, потому что руки заняты пачками с долларами, и хочу, чтобы Вы снялись для 'Плейбоя'. Это Вам будет интересно?

Она смеется.

- Мы с ним уже встречались.

- Как, правда?

- Да, перед вручением наград ESPY в Плейбой-мэншн тоже что-то устраивали, и там мы с ним виделись. Девочек этих с ушами полно было - в общем, было весело.

- И он Вам ничего не предлагал?

Она снова смеется.

- Нет.

- А если бы предложил - Вы бы отказались? - спрашиваю я.

- Он мне ничего не предлагал, - улыбается Мария.

Черт, у нее есть стиль, это верно. Но по-настоящему завораживает то, что внутри.

Итак, Вы - Юрий Шарапов. На дворе январь 2007 года, и Вы только что вернулись с Открытого чемпионата Австралии с дочкой Машей - лучшей теннисисткой в мире, к которой все просто бегут с кучами денег. Вы - ее болельщик номер один, самая близкая поддержка. Вы разбираете каждый удар, который она делает, с четырехлетнего возраста. Ваше имя постоянно мелькает в заголовках газет. Журналисты Вас не любят и стараются Вас выставить очередным 'Джимом Пьерсом' (Jim Pierce, отец французской теннисистки Мари Пьерс - прим. перев.) - папочкой, ставшим придатком доченьки. Но что они знают о Вас? Ничего они не знают.

Вы - Юрий Шарапов. На дворе апрель 1986 года, и Вы только что женились на девушке Елене и живете в своем родном городе Гомеле, что в Беларуси. Ваша мать Галина управляет там продовольственным магазином. У Вас есть брат Саша, а отца Вы потеряли еще в детстве. В армии Вы отслужили, и теперь работаете строителем.

Утром 26-го числа Вы еще спите, а реактор номер четыре Чернобыльской атомной электростанции - уже нет. Он взрывается. До Чернобыля всего сто миль - и вот Вы моргнуть не успели, а в Вашу сторону уже вовсю дует радиоактивной пылью. Через три месяца Елена беременна, и Вам приходится бежать - бежать в маленький городок Нягань в Западной Сибири.

Первая зима в Нягани становится одновременно самой холодной в Вашей жизни. Работа на нефтепромысле нашлась, но жить приходится в двухкомнатной квартире вместе с родителями Елены.

В апреле 1987 года рождается Мария. Два года, пока Вы копите деньги, она живет в этом Богом забытом, безрадостном месте. Потом Вы переезжаете в Сочи, на Черное море. Сочи - это курорт. Но, кроме того, это родной город одного из лучших теннисистов страны - Евгения Кафельникова.

Как-то раз встречаетесь с отцом Евгения в спортивном центре. С тех пор начинаете играть регулярно. В четырехлетнем возрасте он дарит Марии детскую ракетку, и свои первые удары по мячу она делает в парке о кирпичную стенку.

От скромной квартирки на пятом этаже до теннисного центра - полчаса пешком. Зимой все заваливает снегом, на занятия в закрытых кортах денег нет. Поэтому Вы надеваете на Марию меховую шубу - и в парк. Там нет никого. Только она, Вы и стена. 'Папа, мне холодно', - хнычет она. 'Не плакать', - отвечаете Вы.

Вы - Юрий Шарапов. Марии шесть лет. Вы идете с ней на тренировку, и по пути к автобусной остановке она оскальзывается, падает и режет руку.

'Не плакать, Маша'.

У нее из пальца идет кровь, ноготь сломан. . .

'Не плакать, Маша'.

Она просится домой. . .

'ПЕРЕСТАНЬ ПЛАКАТЬ, МАША. МЫ ИДЕМ ТРЕНИРОВАТЬСЯ'.

Урок усвоен. Она помнит его и сегодня.

Прошел еще месяц, и Вы везете ее в Москву - на мастер-класс к Мартине Навратиловой, величайшей теннисистке мира. Да, Ваша дочь чувствует игру, говорит Мартина - но ей нужен профессиональный тренер. Маша должна ехать к ней во Флориду.

В следующие двенадцать месяцев Вы отказываете себе во всем, лишь бы накопить денег на билеты и визы. У Елены с визой проблема - ей придется остаться. В аэропорту Ваша дочь целуется на прощание с мамой. В следующий раз они увидят друг друга только через два года.

Вы - Юрий Шарапов. На дворе 1994 год. Вы только что сошли с самолета в Майами. При Вас - семилетняя дочь, семь сотен долларов и нулевое знание английского. Два дня приходится провести в городе, а затем Вы попадаете на автобус, который привезет Вас в город Брэндентон, в знаменитую Теннисную академию Ника Боллетьери (Nick Bollettieri Tennis Academy). Когда автобус приезжает туда, уже темно. Двери закрыты. Поэтому Вы снимаете номер в гостинице на одну ночь и на следующее утро идете пробоваться.

Тренер дает Марии ракетку, она выполняет несколько приемов и. . . Вы не верите своим ушам. 'Она еще слишком мала', - говорит он. 'Приезжайте года через два'.

Мария не плачет. Вы тоже не жалуетесь. Но следующие два года превращаются в сплошной курс выживания. Вам приходится мыть посуду, наниматься на любую работу, которая позволяет оплачивать ее уроки и иметь хоть какую-то крышу над головой. В 1995 году IMG подписывает с ней соглашение, и она начинает работать в академии Боллетьери с Робертом Лэнсдорпом (Robert Lansdorp).

Она все еще худа, как тростинка, ей всего девять лет - но она уже встала на свой путь. И вот приходит 2000 год, когда она - в тринадцать лет - выигрывает свой первый чемпионский титул 'до шестнадцати'. Потом приходит 2002 год, когда она становится самой молодой теннисисткой, добравшейся до финала юниорского Открытого чемпионата Австралии. Потом - 2003-й, когда она выигрывает свой первый взрослый турнир в Японии. А еще год спустя - сенсационная победа на кортах Уимблдона.

Интервью поворачивает к тому, что Мария помнит о своем детстве в России.

- О Сибири я почти ничего не помню. Помню многое о том моменте, когда мы приняли решение переехать в Штаты. Я всегда помню, как засовывала в сумку книжки, а мама говорила: 'Ну зачем тебе там столько книжек?'. Помню, как дедушка с бабушкой укладывали мою одежду. Все это до сих пор так и стоит у меня перед глазами.

- Вы говорите так, как будто Вас тоже кто-то спрашивал. У вас был выбор?

- Ну, в семь лет вообще ни у кого, наверное, нет никакого выбора. Я знала только, что мы едем не плясать, а заниматься теннисом.

- Не тяжело было два года провести без матери?

- Тяжело. Это было тяжело. По телефону я с ней говорила разве что раз в полгода, но постоянно писала письма.

- От того времени не осталось на душе шрамов?

- Нет.

- Потому что в конце Вы добились успеха?

- Нет. Наверное, просто потому, что все, что происходит, происходит не просто так.

- Для отца, наверное, это был серьезный шаг - в таком возрасте увезти Вас из дому?

- Да, огромный. Это была просто безумная, сумасшедшая жертва, и когда я приезжаю в теннисные школы, я вижу, что сейчас в такой же ситуации оказывается множество детей.

- Кое-кто сказал бы, что решение, за которым следуют такие лишения - это насилие над ребенком.

- Ну, понятно, что когда тебе семь лет, сам ты никаких решений не принимаешь, решение принимают родители. Но - сделала ли бы я что-нибудь по-другому? Если бы мне снова было семь лет, сказала ли бы я им, что не хочу ехать в Соединенные Штаты? Господи, конечно же, нет. Я бы сказала, что пусть все будет так, как было.

- Но это уже задним числом, конечно.

- Да, но. . . Вы же понимаете. . .

- В каком-то блоге Вы оставили комментарий на статью из USA Today о некоем пятилетнем юном теннисном вундеркинде, с которым уже сейчас работают специалисты по питанию и по спортивной психологии. Вы написали - я цитирую: 'Меня от таких рассказов тошнит'.

- Еще как, - кивает она.

- Ну и в чем же тогда разница между навязыванием своему сыну специалиста по питанию в пять лет и отрывом дочери от дома в семь?

- Проблема здесь в том, что с этим мальчиком начали работать вообще с трех лет. Я же была в группе из семи ребят, фитнесом занималась вместе с четырьмя десятками сверстников, и спеца по питанию у меня не было. Мне кажется, что это будет на него давить.

- Но это же одно и то же, - настаиваю я.

- Благодаря тому, что я была вместе с другими, я научилась не только играть в теннис, - возражает она. - Я научилась говорить на другом языке, вообще общаться с людьми, я повзрослела. А они уже сейчас говорят так, словно он наверняка станет первым номером в мире! Ему же всего пять лет, пусть хоть немного воздухом подышит!

- В женском теннисе полно ситуаций с родителями, которые никак не могут отстать от дочерей, - продолжаю я. - А Ваш отец до сих пор связывает свою жизнь с Вашей карьерой?

- Да.

- Он работает?

- Да, занимается недвижимостью, чем-то таким.

- Не тяжело Вам, что он постоянно с Вами?

- Нет.

- Если смотреть снаружи, то такая ситуация не кажется нормальной.

- На кого мне тяжело смотреть, так это на молодых игроков с тренерами, которых они даже не знают. А мне повезло: со мной не только папа, но и тренер, которого я знаю с десятилетнего возраста.

Она - Мария Шарапова. На дворе сентябрь 2007 года. После Открытого чемпионата Австралии, на который она приехала, только что восстановившись в ранге первой ракетки мира, прошло девять месяцев - но за это время она вылетела из всех четырех турниров Большого шлема. И когда она садится писать еженедельный блог, давление прорывается наружу. . .

'Я знаю, что моим болельщикам так же больно, когда я проигрываю, как и мне самой. Но вот что я Вам скажу. Я не просто так уехала от мамы, когда мне было семь лет. Я не просто так занималась по шесть часов в день под флоридским солнцем, когда мне было девять. И я не просто так три года спала на походных койках, ела кашу из пакетиков и постоянно играла Бог знает где. Все это закаляет характер. У человека нет ничего более ценного, чем умение постоять за себя'.

- Вам было больно. Это заметно.

- Да. И больнее всего было. . . не знаю, в какие-то дни я чувствовала, что у меня все валится из рук. Да и травмы раздражали.

- В каком состоянии Вы подходите к Открытому чемпионату Австралии?

- В таком, в каком всегда нахожусь. Мне там никому и ничего доказывать не надо. Я знаю, что в межсезонье хорошо поработала, и остается только выйти на корт и посмотреть, что будет. Но все это - только разгон. Вот когда мне будет двадцать четыре. . .

- Это будут Ваши самые сильные годы?

- Да. Во всяком случае, не ближайшие годы, это точно.

- Как должна закончиться сказка о Марии Шараповой?

- Знаете, даже если я не выиграю больше ни одного турнира и ни одного Большого Шлема - а я думаю, что еще выиграю, - то даже тогда нельзя сказать, что я не буду удовлетворена. То, чего я уже добилась - это гораздо больше, чем от меня ожидали мои родные и чем я ожидала от самой себя. Я хочу, чтобы у меня были дети; хочу попробовать в жизни что-то еще, что сделало бы меня счастливой.

Мария Шарапова подписала спонсорское соглашение с компанией Sony Ericsson сроком на четыре года. Она - первый глобальный 'посол бренда'.

У нее есть все. . . даже личный печатный станок

* Последний подписанный ею контракт поставил Марию Шарапову на твердое первое место по доходам среди теннисистов - да-да, Роже Федерер тоже остался позади. Кроме того, Мария - самая высокооплачиваемая женщина в мировом спорте. По подсчетам телекомпании CBS, в 2006 году она заработала более 20 миллионов долларов. Среди глобальных брендов, внесший свой вклад в эту цифру - Colgate-Palmolive, Honda, Nike, Microsoft, Pepsi и TAG Heuer.

* В 2006 году она снялась в бикини для скандально известного выпуска журнала Sports Illustrated 'Все в купальниках' (Swimsuit Issue). Журнал Maxim четвертый год подряд называет ее самой привлекательной спортсменкой мира.

* Единственная клякса в теннисной 'прописи' Марии Шараповой - Кубок Федерации: в турнире сборных она ни разу не сыграла за Россию. В 2004 году Анастасия Мыскина сказала, что уйдет из команды, если туда включат Шарапову. В качестве причины она назвала агрессивное поведение отца Марии Юрия на матче между ними. Шарапова не предлагала себя для участия в Кубке до прошлого года, однако и в прошлом году со скандалом снялась с обоих матчей, в которых ей предстояло играть. Поскольку она не играла за сборную, она - к глубокому сожалению ее спонсоров - не получает права выступать на Олимпиаде в Пекине.

____________________________________________

Откуда взялись эти русские теннисные звезды? ("The International Herald Tribune", США)

Прорыв в теннисе, за которым стоят Толстой и Курникова ("The New York Times", США)

Борис Райтшустер: Россиянки наступают ("Focus", Германия)

Род Лиддл: Русские способны на все ("The Times", Великобритания)