Стоит произнести 'Британский совет', и у меня перед глазами сразу возникают яркие образы последних десяти лет, связанные с ним. Вот потрясающий фестиваль современной британской драматургии в Лейпциге, вот интереснейшая конференция по проблемам самоуправления (devolution) в Валенсии. Вот фантастическая женщина в Боснии с жутким кашлем неисправимого курильщика, работавшая в Британском совете даже в кошмарные годы гражданской войны и развернувшая машину по дороге в аэропорт, только чтобы провести меня по переулкам Сараево на встречу со старым правозащитником, с которым я был знаком. Вот тихий офис в Киеве, полный молодых и амбициозных украинцев, которые оттачивают свой английский язык. Вот крохотная, надежно забаррикадированная вилла в центре Приштины с декоративной красной телефонной будкой в саду, где мудрые и рассудительные косовские сотрудники ведут непростые разговоры о надеждах их страны обрести независимость, и о том, что это означает для местного сербского населения.
Иными словами, на протяжении 70 лет Британский совет был органом, который - обычно вдали от глаз британцев, оплачивающих его работу - пропагандировал британскую культуру и английский язык за пределами Великобритании, а также содействовал еще более теплым культурным связям и учебному обмену между разными странами по всему миру. Глупо было бы отрицать, что порой слабый душок прежнего колониального стиля по-прежнему ощутим в действиях Совета, что, как и все британские организации с государственным финансированием, в последние годы он претерпел сокращение бюджета, неэффективную псевдокоммерциализацию и бессмысленную реструктуризацию.
Несмотря на все это, после окончания 'холодной войны' Британский совет делал вид, что не замечает изменений в глобальной политике, и сконцентрировался на тех областях, где он мог на что-то повлиять, полностью изменив стратегию репрезентации Великобритании, чтобы отразить в ней реальность недавно получившей автономию (devolution) нации. Начиная с 1999 года, он настолько хорошо представлял Шотландию, что люди, интересующиеся культурой в Лиссабоне или Лейпциге, знают о насыщенной культурной жизни Шотландии больше, чем большинство людей в ней самой; кроме того, Совет укреплял наши отношения с арабским миром и Ираном, где взаимопонимание особенно необходимо.
И тем более удивляют и раздражают действия российского правительства, из всех британских институций вдруг выбравшего именно Совет на роль мальчика для битья в дипломатическом конфликте с Великобританией, который начался с запроса Лондона об экстрадиции любимчика Кремля Андрея Лугового, подозреваемого в том, что он замешан в убийстве диссидента и противника Путина Александра Литвиненко. Хулиганские действия в отношении Британского Совета не стали чем-то принципиально новым для российской дипломатии, уделяющей большое внимание вопросам культуры. Все, кто застал 1980-ые годы, не говоря уж о разгаре 'холодной войны', без труда вспомнят, какое почетное место занимало третирование деятелей культуры в политике советского государства, и насколько неэффективным оно оказалось.
Однако больше всего, конечно, впечатляет то, как быстро путинские дружки из российских спецслужб при малейшем давлении начинают воспроизводить старые методы работы и прибегают к хорошо знакомым неуклюжим и бессмысленным гонениям на сферу культуры. Учитывая свалившиеся на Россию нефтяные деньги и связанное с ними влияние, можно было бы хотя бы надеяться на то, что Путин и его преемник Дмитрий Медведев, хотя их трудно назвать большими защитниками прав человека, захотят добиться успеха на предстоящих выборах, предъявив позитивный образ России - процветающей, могущественной и играющей конструктивную роль на международной арене. Вместо этого они явно предпочли опереться на путанную и изрядно потрепанную антиколониальную риторику, направленную против 'врага', чья империя осталась в далеком прошлом, и чья скромная культурная деятельность в России каждый год помогает тысячам российских граждан.
Иными словами скандал вокруг Британского совета особенно ярко высветил все более тревожную тенденцию: правительства по всему миру занимаются инфантильным, националистическим поиском виновного, вместо того, что бы решать колоссальные экономические и экологические проблемы, вставшие перед всеми нами. Это происходит на европейских саммитах, где лидеры самого богатого континента на Земле не могут договориться о рациональной сельскохозяйственной политике, настолько они заняты заигрыванием со своим домашним электоратом, которому нужно показать, как они защитили его от того или иного вредного общеевропейского плана. Это происходит на переговорах о глобальных изменениях климата, несмотря на то, что вопрос требует безотлагательного решения. Это происходит на выборах в США, когда у политиков захватывает дух от фантазий на тему, где находятся новые внешние враги Америки, но они совершенно не хотят заниматься стремительно растущими экономическими проблемами страны.
И, наконец, нам не стоит льстить самим себе, говоря, что такого не может произойти здесь. Сейчас перед нами в Шотландии национализм предстал в своей привлекательной и прогрессивной форме. Нынешнее правительство является самым талантливым, прозорливым и мудрым в вопросах будущего нации за все время с момента учреждения самоуправления. Но как оно все обернется через 20 лет, если либо Шотландия, либо Англия совершит серьезную ошибку в энергетической игре? Если мы окажемся в ней победителями, будем ли мы великодушно поставлять энергию в Англию или же с радостью вцепимся в глотку своих соседей, как это сейчас делает Россия? Сможем ли мы, шотландцы, в грядущие тяжелые времена устоять перед соблазном националистического позерства или станем вспоминать былые обиды и бередить раны, как это делает Россия в истории с Британским Советом? Надеюсь, что не станем. Доброе имя в международных отношениях нужно блюсти неусыпно; думающая часть общества никогда не должна верить тем, кто говорит, что простые люди в других странах являются нашими врагами, в то время как в большинстве своем - и это каждый день демонстрирует работа Британского Совета - они наши братья и сестры в битве за выживание, счастье и мир.
