У меня с Британским советом давние отношения. Благодаря ему я смогла выкроить 10 месяцев из учебы в Оксфорде, чтобы пройти курс обучения в российском университете в один из самых морозных сезонов 'холодной войны'. В последнее время я с благодарностью получаю приглашения на семинары и конференции, где встречаюсь с людьми, с которыми в противном случае я бы никогда не встретилась; а также посещаю места, в которых мне в противном случае никогда бы не удалось побывать.
Британский совет использует культурные контакты, чтобы смазывать колеса дипломатии. Он также имеет возможность держать открытыми интеллектуальные каналы, когда практически все остальные каналы закрываются. Так было со студенческими обменами с Россией в 60-е и 70-е годы. Если говорить на модном внешнеполитическом жаргоне сегодняшнего дня, то Британский совет, являющийся, по сути дела, культурным подразделением во внешней политике Великобритании, представляет собой 'мягкую' сторону 'мягкого' влияния.
Я, как самый ярый сторонник культурной дипломатии, таким способом пытаюсь иносказательно объяснить свою тревогу по поводу нынешнего противостояния между властями Британии и России из-за Британского совета. Во всем этом деле есть некий отвратительный налет 'холодной войны' - причем виновата здесь не только российская сторона.
Это дело подошло к своего рода кульминационной точке, когда были закрыты (временно прекратили работу, как говорят дипломаты) отделения Британского совета в Санкт-Петербурге и Екатеринбурге. Произошло это из-за преследований и запугиваний российских сотрудников совета и недолгого ареста директора санкт-петербургского отделения Стивена Киннока (Stephen Kinnock) - сына Нила Киннока - за вождение автомобиля по улице с односторонним движением во встречном направлении, а также после напыщенных разглагольствований о 'предосудительном' поведении русских, которые прозвучали из уст министра иностранных дел Дэвида Милибэнда (David Miliband).
Наш главный дипломат высказывался в настолько жестких выражениях, что его подчиненные почувствовали необходимость еще суровее раскритиковать русских за их постыдное поведение. Может быть, они сделали это на тот случай, если в чей-то ум закрадется тень сомнения? У меня сомнения появились - это точно. Согласно той картине, которую рисует Лондон, весь спор - это борьба между маленькой, благородной и безупречной организацией (Британским советом) и большими и плохими русскими (теми самыми русскими, которые убили Александра Литвиненко). Иными словами, обращение русских с Британским советом дало нам в руки еще одну палку, чтобы колошматить ею Россию.
Но здесь все несколько сложнее. Русские вот уже несколько лет недовольны деятельностью Британского совета. Происходит это не только из-за их оставшейся с советских времен подозрительности относительно истинных целей иностранных культурных представительств. Привыкшие читать между строк русские немного смутились, когда совет перевел преподавание английского языка - что давно уже является важнейшей составляющей его работы - на коммерческую основу. По их мнению, благотворительная культурная организация превратила свою деятельность в бизнес. А это требует иной правовой основы и иных налоговых обязательств. И Милибэнд признал это, говоря об уплате задолженности по налогам.
Вторая трудность относится к статусу Британского совета, поскольку это не совсем дипломатическое учреждение, и в то же время, не совсем благотворительная или коммерческая организация. Русские в таких вопросах любят ясность, и я должна сказать, что 'корпоративный вебсайт' британцев и у меня вызывает некоторое смущение. Когда отношения нормальные, проблем нет, в системе всегда можно найти компромисс. Но когда они ухудшаются, в первую очередь за борт выбрасывают то, что раньше спускали на тормозах, а также презумпцию невиновности.
Русские не сказали точно - по крайней мере, на публике - какие именно правовые положения нарушил Британский совет, хотя ссылки англичан на соглашение от 1994 года и Венскую конвенцию говорят о том, что они хорошо знают, о чем идет речь. А российский министр иностранных дел еще больше запутал ситуацию, связав действия России против Британского совета с сохраняющимися последствиями убийства Литвиненко.
Если такая связь существует, то она, конечно же, очень непрочная. Недовольство с обеих сторон затрудняет использование гибких подходов в других вопросах - особенно посреди полугодового избирательного сезона в России. Но как только министр иностранных дел намекнул о такой связи с убийством Литвиненко, другие высокопоставленные официальные лица России пообещали, что сразу после определения правового статуса Британского совета он сможет возобновить свою работу. Русские, со своей стороны, не меньше смущены и сбиты с толку поведением Британии. Казалось, что прошлой зимой удалось заключить некую сделку. Андрея Лугового, которого Скотланд-Ярд обвиняет в убийстве Литвиненко, экстрадировать не будут. А Борис Березовский, которого хочет заполучить Россия, останется жить в Лондоне. Отношения начали исправляться, приходя в то прохладное состояние, в котором они находились до убийства Литвиненко.
Но как только Милибэнд стал министром иностранных дел, выслали четырех российских дипломатов, якобы из-за того, что Россия отказалась выдавать Лугового. Может быть, министр прислушался к другим советам - не к тем, которым следовал его предшественник? У русских есть все основания для недоумения по поводу столь очевидной смены настроения в Лондоне - по крайней мере, не меньше, чем у нас по поводу ужесточения позиции России в отношении Британского совета. К сожалению, неоднозначность, составляющая суть дипломатии, имеет привычку исчезать как раз в тот момент, когда она больше всего нужна.
___________________________________________________________
Кризис стал настолько серьезным, что мы забыли, как он начался ("The Independent", Великобритания)
Российские нападки на Британский совет раскрывают истинную природу дипломатии ("The Guardian", Великобритания)
