January 22, 2008; Page D8
Целых 400 лет российские войска пытались покорить Чечню, небольшую страну в диких и прекрасных горах Кавказа, откуда до Багдада ближе, чем до Москвы. В годы Второй мировой войны Сталин загнал ее мусульманское население в теплушки и отправил на восток, опасаясь, что оно будет сотрудничать с наступающими немцами. Вплоть до его смерти у них не было права на возвращение. Неудивительно, что, когда в 1991 г. Советский Союз начал распадаться, чеченцы не упустили шанса и провозгласили независимость. Так началась чудовищная война, которая в несколько более мягкой форме продолжается по сей день.
Через чеченскую мясорубку прошел миллион молодых россиян. Среди них был Аркадий Бабченко, москвич, который, похоже, испытывает страсть к военной жизни. Во-первых, в 1995 г., во время первой чеченской войны, он не последовал примеру 80 процентов юношей и не уклонился от призыва, который каждый год уносит жизни 1000 молодых россиян в результате несчастных случаев, убийств и самоубийств. Во-вторых, в 1999 г. он во второй раз добровольно пошел в армию. Такая жизнь ему явно приглянулась, хотя по его мемуарам трудно понять почему.
Вот описание его 'пробуждения' в казарме Моздока, города неподалеку от северной границы Чечни: 'В следующий момент меня спихивают ногой с кровати и я лечу на пол. На меня сверху падает Осипов. - Встать, сука! - орет кто-то над нами. Мы вскакиваем как ошалелые и вытягиваемся по стойке смирно. Осипов тут же получает удар в челюсть, меня бьют ногой в ухо. Падая, я еще успеваю заметить как Зюзика метелят головой о дужку кровати, потом получаю пыром в солнечное сплетение и ничего уже не соображаю, только корчусь на полу и пытаюсь глотнуть воздуха. . .'
Так принято в российской армии, где полковники бьют майоров, капитаны - лейтенантов, а сержанты - рядовых. Самым диким истязаниям подвергают старослужащие новобранцев, в числе которых сам Бабченко в начале своих мемуаров. 'Деды, - объясняет он, - считают нас своими личными рабами и делают с нами все, что им заблагорассудится. . . Либо вешайся, либо принимай как есть - вот и весь выбор'. Да ему еще повезло. Саперов в соседней казарме били лопатками.
Некоторые рассказы Бабченко с их поразительной отделкой и близким к совершенству драматизмом читаются, скорее, как беллетристика. Но сомневаться в их достоверности, пожалуй, не стоит. Согласно исследованию, проведенному в 1994 г. Российской Академией наук, шансы быть избитым старшими составляют у российского призывника 80 процентов, а слабая подготовка среднестатистического российского солдата хорошо документирована. 'Бритоголовые мальчишки, - говорит Бабченко о себе и своих товарищах, - нас гнали на войну и убивали сотнями. Ведь мы даже еще стрелять не умели, мы не могли убить человека, мы не знали, как это нужно делать'. Перед отправкой в Чечню он всего два раза стрелял из автомата.
При беспределе, царящем в российской армии, было бы наивно надеяться на то, что военнослужащие отнесутся к чеченцам лучше, чем друг к другу. Разумеется, мусульмане в долгу не оставались. Вот как погиб однополчанин Бабченко Яковлев [в тексте Yakelov - прим. пер.] : 'Чехи' вскрыли его, как консервную банку, достали кишечник и удушили его, еще живого, собственными кишками. На аккуратно побеленной стене, под которой он лежал, они написали его кровью 'Аллах Акбар'.
Поразительно, но Бабченко решил добровольно вернуться в Чечню контрактником - это неудачный российский аналог добровольцев, служащих в большинстве западных армий. На войне они оказались, скорее, своекорыстными наемниками, чем профессиональными солдатами - он их называет 'швалью'. 'Грабили контрактники по-черному. Даже в бою'. Казалось бы, безумие по своей воле вступать в их ряды, но некоторых мужчин война и армия необъяснимо притягивают к себе. 'Возможно, война - сильнейший наркотик', - признался однажды Бабченко.
А, может быть, его прельстила красота этой южной земли, так отличающейся от его родной морозной Москвы: 'Ярко светит солнце, поют птицы, - пишет он о дне ожидания, проведенном в аэропорту Моздока, когда вертолеты забирали солдат на фронт и возвращали тела в серебристых пакетах. - Степь оглушает, сбивает с ног ароматами сочной травы и абрикосов. . . Мы не верим, что нас привезли в этот дивный край, в это начало рая, где пахнет абрикосами, чтобы расфасовать в серебристые пакеты'.
'Война одного солдата' (One Soldier's War), переведенная с русского языка на идиоматический английский Ником Алленом (Nick Allen), - это захватывающее и отрезвляющее повествование. Несмотря на все описанные ужасы, Бабченко, похоже, не закладывал в свои рассказы простой антивоенный посыл, равно как не судит он и о моральной правоте чеченской войны. Сама книга украшена комментариями, в которой ее сравнивают с 'На западном фронте без перемен' и другими шедеврами военной литературы. Не будучи шедевром, она, безусловно, заслужила места в этой выдающейся литературной традиции хотя бы потому, что показывает нам крупным планом, что в конце ХХ века война могла быть такой же омерзительной, как в его начале.
Дэниел Форд - автор ряда книг, последняя из которых - 'Летающие тигры: Клэр Шеннолт и его американские добровольцы, 1941-1942' (Flying Tigers: Claire Chennault and His American Volunteers, 1941-1942), 2007.
