Да, у него было много недостатков. Но о Бобби Фишере следует вспоминать в первую очередь как о гениальном шахматисте
Трудно сказать точно, когда я впервые услышал это имя - Бобби Фишер. В 1972 г., когда он сражался с Борисом Спасским за чемпионский титул, мне было 9 лет; я занимался в шахматном клубе в родном городе Баку. Я с жадным интересом следил за этим матчем. В газетах ежедневно печатались подробные отчеты о ходе поединка; впрочем, это продолжалось лишь до тех пор, пока не стало ясно, что победы чемпиону СССР не видать. Книга Фишера 'Мои 60 памятных партий' стала для меня первым шахматным учебником. (Ее перевели на русский и издали в СССР, нарушив авторское право и не заплатив Фишеру никаких отчислений с тиража, что его крайне возмутило). В 1970-х, когда я рос как шахматист, мой тренер Александр Никитин составлял графики, чтобы отслеживать мои результаты и задавать для меня ориентиры. Планка в 2500 очков в его рейтинге означала уровень гроссмейстера, 2600 - вхождение в первую десятку шахматистов, с 2700 начиналась 'территория' чемпионов мира. Но Бобби Фишер стоял еще выше - на самой вершине шкалы, с рейтингом в 2785 очков. Я стал чемпионом мира в 1985 г., но, как и учил меня Никитин, ставил перед собой более высокую цель - и мне понадобилось еще четыре года, чтобы превзойти рекордный рейтинг Фишера.
Именно отношение Фишера к шахматам - за доской и не только - придавало его игре непревзойденную мощь. До Фишера никто не готов был биться в каждой партии не на жизнь, а на смерть. Никто не был готов трудиться днем и ночью, чтобы вывести шахматы на новый уровень. Фишеру же это оказалось по силам, и потому он стал 'детонатором' настоящей лавины новых шахматных идей, революционером, чья революция продолжается до сих пор.
В его лучшие годы даже противники Фишера не могли не восхищаться его игрой. Ведущие советские гроссмейстеры собирались в знаменитом московском Центральном шахматном клубе, анализируя сокрушительное поражение, которое он нанес в 1971 г. их коллеге Марку Тайманову. Кто-то предположил, что Тайманов мог бы взять верх в одной из партий, если бы сделал ход ферзем. Давид Бронштейн, боровшийся за титул чемпиона мира в 1951 г., ответил: 'Да, но мы же не знаем, что сделал бы Фишер'.
Вскоре после этого мрачные чиновники из советского Спорткомитета вызвали Тайманова и его коллег на 'разбор полетов' - выяснить причины, по которым он оказался неспособен одолеть американца. Почему он потерпел неудачу? Может быть, ему зря доверили честь представлять советское государство? Спасский в конце концов не выдержал: 'Когда мы все проиграем Фишеру, нас здесь тоже будут допрашивать?'
К началу Второй мировой войны некогда мощная шахматная традиция в США во многом сошла на нет. Шахматная культура в стране ослабла, было мало школ, воспитывавших и обучавших молодые таланты. Поэтому, чтобы достичь уровня чемпиона мира, американскому игроку в 1950-е гг. требовалась почти маниакальная преданность делу. А для фишеровского триумфа над советской шахматной машиной, апогеем которого стала победа над Спасским в Рейкьявике в 1972 г., даже этого было недостаточно.
В 1975 г. Фишер отказался отстаивать свой титул, и он автоматически вернулся к Советскому Союзу в лице Анатолия Карпова. По всем имеющимся данным, выиграв тот последний матч против Спасского, Фишер удалился в гневную самоизоляцию. Больше он не играл - за исключением недолгого появления за доской в 1992 г., вызвавшего столь неоднозначную оценку; после этого рука гения больше ни разу не прикоснулась к шахматной фигуре на публике. Покорив шахматный Олимп, он не смог найти новую цель, достойную его мощной и страстной натуры.
Меня часто спрашивают, встречался ли я с Бобби Фишером, в том числе и за шахматной доской. Нет, мне так и не представилась эта возможность. Но хотя он и считал меня плотью от плоти того злонамеренного шахматного истэблишмента, который, по мнению Фишера, обманул и ограбил его, мне жаль, что я так и не смог лично поблагодарить его за все, что он сделал для нашей любимой игры.
Об исчезновении Фишера из поля зрения публики и очевидной неустойчивости его психики написано уже немало. Кто-то торопится сказать: в его печальной судьбе виноваты шахматы. Но это было бы глупой ошибкой. Чрезмерная самоотдача чревата огромным риском в любом деле. И я предпочитаю вспоминать его великие достижения, а не духовную трагедию. Есть своя справедливость в том, что последние годы Фишер провел в Исландии - стране, где он добился величайшего триумфа. Там его всегда любили и ценили то, что было лучшим в его натуре - талант шахматиста.
Гарри Каспаров - автор книги 'Как жизнь уподобляется шахматам' ("How Life Imitates Chess), с 1985 г. до ухода из спорта в 2005 г. занимал первое место в рейтинге шахматистов мира
______________________________
Гарри Каспаров: Цена, которую заплатил Фишер ("The Wall Street Journal", США)
Неужели это шахматы свели его с ума? ("Time", США)
Бобби Фишер - самый гениальный параноик XXI века ("El Mundo", Испания)
