Пока в Британии ломают копья по поводу дальнейшего расширения ЕС, объединенная Европа оставляет позади всех соперников, превращаясь в самую эффективную империю современного мира. Американский ученый Параг Ханна размышляет о рождении нового Рима
Киев, Тбилиси и Баку ничем не напоминают такие величественные европейские столицы, как Лондон, Париж или Рим. Усеянные громоздкими архитектурными и духовными 'обломками' бывшего СССР, эти города - как и страны, чьими столицами они являются - нуждаются в серьезном 'капремонте'. Беда в том, что для этого необходимы политическая стабильность, инвестиции, и, главное, некий противовес России, пытающейся вновь втянуть эти государства в свою орбиту за счет таких рычагов, как очертания границ, трубопроводы, и рынки сбыта.
'Все очень просто: мы ненавидим Россию', - замечает один эстонский дипломат, грубовато обозначая суть проблемы, носящей одновременно стратегический и эмоциональный характер. Конечно, речь не идет о новом вызове для европейского Востока, где вот уже тысячу лет сталкиваются западное христианство, славянское православие и тюркский ислам. Но 'европейская империя' может по праву считаться новым решением старой проблемы.
Сегодня империи, прямо скажем, не в моде. Их считают агрессивными, склонными к меркантилистской политике реликтами прошлого, место которым на свалке истории - о чем свидетельствует уход Британии, Франции и Португалии из своих африканских и азиатских колоний, а затем и распад СССР. Многие предсказывали, что на смену имперскому порядку придет новая эпоха политической раздробленности, обусловленная самоопределением народов - у каждого этнического меньшинства теперь появится собственная государственность, валюта и место в зале Генассамблеи ООН.
Однако империи тысячелетиями играли роль самых могущественных политических образований на планете: именно их ярмо не позволяло подвластным народам воевать друг с другом, удовлетворяя тем самым вековечное стремление людей к порядку. Возможно империя - не идеальный тип политического устройства, особенно если учесть, что между ними периодически разгораются опустошительные войны, но человеческая психология - мощный ограничитель, по-прежнему не позволяющий нам создать нечто более совершенное. В общем, 'большой формат' снова актуален. Именно отношения между империями сегодня определяют ситуацию в мире. Империи, а не цивилизации, придают географии осмысленность.
Мысленная экскурсия по путям европейской имперской экспансии начинается на карте - достаточно провести пальцем вдоль зигзагообразной линии от холодных волн Балтики через Украину, Румынию, государства Центральной Европы, страны бывшей Югославии и Южных Балкан, а затем на восток - вдоль побережья Черного моря, через Болгарию, Турцию и Кавказ к нефтяным месторождениям Каспия. За исключением Турции, вся эта 'спорная территория' - прежде звавшаяся 'вторым миром' - еще недавно была окрашена красным цветом, обозначавшим зону действия Варшавского договора. Сегодня Евросоюз перекрашивает ее в собственный, синий цвет, давая понять, что регион уже готов присоединиться к 'первому миру'.
Впрочем, реальная дорога через новый восточный регион объединенной Европы чрезвычайно ухабиста, забита неожиданными проволочками и всеми теми заботами и тревогами, что свойственны людям, менее двух десятков лет назад освобожденным от тоталитарного гнета.
Несмотря на всю сложность процессов переоценки ценностей, пережитых посткоммунистическими странами региона в 1990-х, самые легкие 'бои' ЕС уже выиграл. Со времен крушения СССР к нему в среднем присоединялось по одной стране в год. За один-единственный день - 1 мая 2004 г. - более 100 миллионов граждан 10 стран официально стали жителями объединенной Европы.
Уже более полувека страны Европы объединяют свой потенциал и усилия - в конечном итоге именно это вдохнуло новую жизнь в опустошенные Второй мировой войной малые страны Континента. Хотя страны ЕС сохраняют суверенитет, 'высокий смысл' их существования связан теперь с принадлежностью к единственному в мире сверхгосударству. Войны между ними стали невозможны - слишком прочные узы связывают страны-участницы в рамках разветвленной институциональной структуры ЕС, а перспектива гарантированной безопасности и процветания в целом играет роль эффективного стимула для координации их внешнеполитических позиций. 'Самая масштабная операция в сфере 'тылового обеспечения' на нашем пространстве после окончания Второй мировой войны связана не с военными нуждами, - с гордостью замечает чиновник, с которым мы разговариваем в одном из сверкающих новизной и поражающих вычурностью постмодернистской архитектуры еэсовских офисных зданий, - а с выпуском в обращение европейской валюты в 2002 г.'.
У Европы есть собственное видение 'правильного' миропорядка - и она все активнее воплощает его в жизнь, нравится это Америке, или нет. В экономическом плане ЕС сегодня - самая уверенная в себе держава мира; он постоянно одолевает США в торговых спорах, а более высокие коммерческие и экологические стандарты, принятые в Европе, уже превращаются в ориентир по всей планете. Многим европейцам кажется, что Америка насквозь прогнила, живет на заемные средства, с опасным бессердечием игнорирует необходимость социальной защиты собственных граждан и заботы об окружающей среде. По объемам гуманитарной помощи другим странам ЕС намного опережает США, а Южная Америка, Азия и другие регионы рассматривают как образец для подражания уже не американскую, а 'европейскую мечту'.
Все больше разногласий между Америкой и ЕС возникает и по поводу целей и средств политического влияния. Для многих европейцев война США в Ираке стала подтверждением их собственной уверенности в том, что применение силы - не инструмент политики, а свидетельство ее несостоятельности. Теракты 'Аль-Каиды' на территории Европы лишь обострили неприятие американских методов. Часто приходится слышать, что Америка и Европа составляют сильную команду, поскольку первая 'ломает', а вторая 'отстраивает заново', но самих европейцев это клише уже давно раздражает: они хотели бы распространить на 'периферии' ЕС, особенно в арабских странах, собственную концепцию стабильности, пока Америка не расшатала окончательно обстановку в этом регионе.
Евросоюз - наиболее развитая на сегодняшний день форма надгосударственного управления - объединяет страны скорее по принципу корпоративного слияния, а не политического завоевания, и результатом становится 'приращение' территории и увеличение торговли на всем пространстве от Северной Африки до Кавказа. Управленцы, стратеги и законодатели из Брюсселя - столицы объединенной Европы - все больше рассматривают ЕС как глобальные 'весы', создающие необходимый баланс между Америкой и Китаем. Немец Йорго Чатцимаркакис (Jorgo Chatzimarkakis), член Европарламента, называет это 'европейским патриотизмом'. Европа играет на обоих 'полях', и если проявляет при этом достаточное искусство, то получает немалую выгоду.
Роберт Кагану (Robert Kagan) принадлежит знаменитый афоризм о том, что Америка родом с Марса, а Европа - с Венеры. На самом же деле Европа скорее с Меркурия - и ее бумажник набит деньгами под завязку. Европейский рынок - крупнейший в мире, а европейские технологии все больше задают мировые стандарты. Если между Америкой и Китаем произойдет конфликт, капиталы со всего мира найдут надежное убежище в европейских банках. Многие американцы посмеивались над введением евро, утверждая, что эта задача ЕС не по силам, и дело закончится крахом всего 'европейского проекта'.
Сегодня, однако, арабские страны-экспортеры нефти диверсифицируют свои валютные резервы, частично переводя их в евро, а президент Ирана Махмуд Ахмадинежад (Mahmoud Ahmadinejad) предлагает ОПЕК отказаться от установления нефтяных цен в 'обесценившихся' долларах. И поскольку Лондон вновь превращается в биржевую столицу мира, не стоит удивляться, что вновь созданный китайский государственный инвестиционный фонд разместит свою главную штаб-квартиру на Западе именно там, а не в Нью-Йорке. Модель Жизель Бундхен (Gisele Bundchen) уже требует, чтобы гонорары ей платили в европейской валюте, а в недавно вышедшем видеоклипе рэпер Jay-Z буквально утопает в банкнотах по 500 евро. Похоже, 'мягкое влияние' Америки слабеет даже на ее собственной территории.
Влияние Европы тем временем усиливается - в том числе за счет американского. Если Вашингтон в сфере государственного строительства действует крайне невнятно, то Европа не жалеет денег и политического капитала на втягивание соседних стран в свою орбиту. Многие иностранные студенты, боящиеся ехать в США после 11 сентября, переместились в Лондон или Берлин: в Европе сейчас учится вдвое больше китайцев, чем в Америке.
Расширение ЕС в финансовом плане обходится дороже, чем Америке - ее война в Ираке, однако эти расходы реально 'окупаются'. 'С каждой волной расширения мы сознательно идем на то, чтобы Союз стал беднее, - объяснял мне один еэсовский чиновник из Литвы в брюссельской пивной, забитой разноязыкими 'еврофилами'. - Но стабильность, которую мы распространяем, просто бесценна'. ЕС расходует по 10 миллиардов долларов (5,07 миллиардов фунтов) в год на модернизацию материальной инфраструктуры своего новообретенного Востока, ускоряя его возрождение после десятилетий коммунистической бесхозяйственности. Эта стратегия, уже обеспечившая 'взлет' Ирландии, - еще четверть века назад считавшейся 'больным человеком Европы - а также авторитарных Испании и Португалии, сегодня творит такие же чудеса на востоке. Так, Венгрия - о которой говорили, что она будет 'догонять' Запад не одно десятилетие - уже превратилась в региональный рай для зарубежных компаний: 80% продукции в стране производят предприятия, принадлежащие европейским транснациональным корпорациям, и такой же процент ее экспорта приходится на государства ЕС.
Расширение ЕС превратилось в 'позитивную спираль', позволяя осваивать все новые рынки и снижать тем самым зависимость от экспорта в США - для формирования самостоятельной сверхдержавы это крайне важно. Приток свежей крови - новых членов Союза - порождает 'конкурентный федерализм' способствующий экономическому развитию всего Континента. Модель, взятая на вооружение прибалтийскими государствами - свобода предпринимательства, беспрепятственная конкуренция и гибкое трудовое законодательство - через Центральную Европу постепенно распространяется и среди 'отстающих' по темпам роста стран Запада.
ЕС - несомненно, самая популярная и эффективная империя в истории, и все потому, что он не доминирует, а дисциплинирует. Слишком уж неодолимой мощью обладают стимулы 'европеизации' - субсидии от Брюсселя, полная свобода передвижения, переход на евро. Лоббистов в Брюсселе сегодня не меньше, чем в Вашингтоне - среди них десятки пиар-агентств, работающих по заказам балканских и постсоветских государств, активно добивающихся приема в Союз. Однако для этого посткоммунистическим странам, по-прежнему пребывающим в нищете, потребуется нечто большее, чем навести глянец на собственный имидж. Им придется принимать конкретные меры для приведения собственного законодательства в соответствие с еэсовскими правовыми нормами: это предусмотрено Новой стратегией в отношении соседних стран, объединяющей военные, экономические и управленческие аспекты.
Усиливающееся многообразие Европы превращает 'европейскость', переход от 'племенной' к космополитической идентичности из мифического идеала в постепенно достижимую реальность. Хотя кое-кто на западе Континента и беспокоится, что их 'элитная порода' растворится в общей массе, эволюция объединенной Европы придает понятию 'европейскость' вполне определенный смысл. Так, Европа уже отчасти стала исламской - в Британии, Франции и Германии растет численность мусульманских общин, а дипломатическое и стратегическое пространство ЕС - через Совет Европы и НАТО - включает еще почти 100 миллионов мусульман из Албании, Боснии, Турции и Азербайджана.
Европейская идентичность обретает ту же силу (или слабость), что и американская или китайская. А поскольку жизнь подражает искусству, все страны, участвующие в чемпионатах Европы по футболу или вокальных конкурсах Евровидения воспринимают себя - и все больше воспринимаются другими - как европейские. Но самое главное - целое поколение студентов, выросших после окончания 'холодной войны' (или 'поколение Эразма' - по названию еэсовской программы образовательных обменов), преодолевает пределы национальной идентичности, за утверждение которой боролись их отцы, и все это усиливает стабильность на Континенте. Эта 'постнациональная' европейская молодежь путешествует без виз по всему пространству от Белфаста до Баку, говорит на нескольких языках, учится за рубежом по обмену и голосует на выборах в Европарламент.
Как это было со всеми империями, еэсовская 'эластичная лента' будет растягиваться до тех пор, пока это возможно, пока она полностью не заменит почивший в бозе Советский Союз на всем востоке Континента, создавая сплошной, без внутренних границ, "Pax Europea" из примерно 35 стран - этакое имперское 'одеяло' под которым укроется почти 600 миллионов человек. Однако европеизация той протянувшейся зигзагом зоны, о которой мы говорили вначале, еще далека от завершения. Балканы и Кавказ по-прежнему представляют собой постконфликтные регионы с неустойчивой ситуацией, удобные перекрестки для контрабанды оружия и людей; у Турции - своя голова на плечах, и подчинить ее будет непросто; ну и, наконец, самым мощным препятствием на пути европейских амбиций остается Россия.
Параг Ханна - автор книги 'Второй мир: империи и влияние в рамках нового миропорядка' (The Second World; Empires and Influence in the new Global Order), которая выйдет в свет в начале апреля
________________________________
Уступите дорогу тихой сверхдержаве ("Newsweek", США)
Назад в 'ЕСССР' ("The Washington Times", США)
Сколько народу живет в Великобритании? Никто не знает! ("The Guardian", Великобритания)
