В парламент явился российский посол Юрий Викторович Федотов. Зачем? Да для дружеской беседы - языком потрепать. Впрочем, тут я неточно выразился. Посол не трепал языком. Челюсти у него двигались, и щеки тряслись - это точно. Гортань выдавала сквозь сжатые губы рычащие звуки. Но для дружеской беседы этого, согласитесь, маловато.
Однако уже само его появление в Вестминстере было знаком - знаком готовности сотрудничать с этими заблудшими, тоскующими по имперским временам британскими властями.
Но и сотрудничество имеет свои границы, поэтому г-н Федотов преподал нашим наглядный урок realpolitik. Выступал он перед комитетом Палаты лордов, изучавшим вопрос об отношениях между ЕС и Россией. Назвать эту нафталинную компанию 'волкодавами' было бы явным преувеличением, но кое у кого и там остался порох в пороховницах. Можно сказать даже, что наблюдая за происходящим, я испытал легкий приступ гордости за свою страну.
Председательствовал на заседании лорд Ропер - велеречивый либерал-демократ, глядящий на окружающий мир через очки образца семидесятых, с не слишком тщательно отполированными стеклами.
Высокий и широкоплечий г-н Федотов плюхнулся на место. Кресло с красной обивкой жалобно скрипнуло под его тяжестью. Рядом с ним уселся некий Андрей Прицепов - тоже из российского посольства. На протяжении всей беседы этот худощавый, темноволосый субъект сохранял полную неподвижность и молчание.
Посол - зримое воплощение пристрастия к мучным похлебкам и картофельным оладьям, которые так любят у него на родине. Сидя за его спиной, я не мог оторвать глаз от натянувшейся, как барабан, материи его пиджака. Выдержит ли шов в середине спины давление внушительного торса г-на посла? Или все же лопнет с оглушительным тр-р-р-реском?
Коротко стриженый затылок г-на Федотова переходит в толстую складку на шее. Время от времени он скупо жестикулировал до странности изящной правой рукой, или поправлял на маленьком вздернутом носу очки в оправе a-la Андропов. Г-н Прицепов, как уже отмечалось, молчал. Посол милостиво согласился, чтобы беседу снимали телекамеры. Затем он объявил: без России и Европа не Европа. 'Не секр-рет, что мы стр-ремимся к близким отношениям', - пророкотал он с густым русским акцентом.
Затем он добавил: 'Всем известно, что Р-россия для Евр-ропы - поставщик энергоносителей номер-р один'.
Ну да. Забудешь об этом, как же! Леди Симонс (Symons), бывший замминистра в правительстве лейбористов, взмахнув ухоженными ресницами, удостоила посла парой дежурных комплиментов. Говорила она грудным шепотом, и при этом отводила плечи назад, так что ее весьма пышные формы выглядели особенно внушительно. 'Очень хор-роший вопр-рос, леди Сексис [в оригинале - Lady Sandbag - прим. перев.]', - отозвался посол, не сводя с нее глаз.
Потом мяч получил лорд Крикхауэлл (Crickhowell), в прошлом - министр в правительстве тори. Он предположил, что Россию больше всего устроил бы раскол в ЕС. Посол возразил: Россия предпочитает иметь дело с сильной Европой (прозвучало это не слишком правдоподобно). Потом он добавил: 'Вот когда этот день наступит, тогда и посмотр-рим'. Боже, да это же шутка! Его плечи затряслись (шов на спине с трудом, но выдержал). Члены комитета ответили дробным вежливым смешком. Г-н Прицепов и бровью не пошевельнул.
Лорд Андерсон (Anderson), бывший член Палаты общин от лейбористов - судя по воротнику, рубашку он не менял уже давно - вытянул шею, как голодная черепаха. Он поднял новую тему: Россия плохо относится к Британскому совету. Посол ответил: отношение к Бр-ританскому совету изменится, когда Лондон пойдет на попятный в 'деле Литвиненко' и в вопросе о визовых ограничениях для русских.
Лорд Чиджи (Chidgey) говорил долго и невнятно. Слушать его особо не слушали; а леди Симмонс тем временем рассматривала посла через свои полукруглые очки, словно глаз не могла отвести. При этом она теребила пальцами сережку на левом ухе. Из близлежащей кухни парламентского ресторана донесся восхитительный аромат жареного мяса.
Затем лейборист лорд Траскотт (Truscott), с бородкой как у Чехова, с пулеметной скоростью произнес несколько слов по-русски. Стенографист замер в недоумении. У г-на Прицепова дернулась правая щека. Траскотта заглушил скрипучий голос лорда Крикхауэлла: ему 'трудно понять', почему культурные связи должны страдать от 'дела Литвиненко' (в переводе с парламентского на человеческий - 'Это возмутительно').
Леди Симонс заметила: ответ г-на посла 'был полезен по крайней мере своей однозначностью. Вы сказали все, без каких-либо недомолвок'. (В переводе с парламентского на человеческий: ну это все равно что пощечина нам всем!
Любимый сын матушки России сидел неподвижно, раздвинув ноги - как здоровенный, еще влажный ком степного чернозема, прилипший к штыку лопаты. Потом он моргнул.
Губы леди Симонс шевельнулись, медленно сложились в улыбку. Посол помедлил, потом произнес: 'Это вопр-рос доброй воли - с обеих стор-рон'. Боже, у нее получилось! Она растопила сибирскую мерзлоту!
Под конец беседы г-н Федотов любезно извинился за то, что г-н Прицепов не сказал ни слова. Интересно, а он вообще говорить умеет?
__________________________________
Он русский, и он вам все объяснит ("The Guardian", Великобритания)
Почему я аплодировал, когда русские отказались выслушивать 'лекцию' Клуни ("The Independent", Великобритания)
