Через пять лет после вторжения в Ирак по-прежнему нет определенности относительно исхода сложной, полной перипетий борьбы за будущее Ирака, борьбы, от которой зависит не только судьба всего Ближнего Востока, но и успешное сдерживание исламского экстремизма. На следующей неделе Times займется анализом решений о начале войны, ее последствий и оценкой перспектив Ирака. В ближайшие пять лет главным вопросом будет Иран - почти как Ирак в 2003 г. Вопрос заключается в том, продолжит ли Тегеран политику, направленную на поддержание состояния вооруженной анархии у своего соседа, или же он готов прекратить питать вражду между суннитской и шиитской общинами, а в южных провинциях - воздержаться от поставок оружия своим сторонникам из противоборствующих шиитских группировок.
В марте президент Ирана Махмуд Ахмадинежад нанес триумфальный визит в Багдад, демонстративно выказав поддержку 'единому и независимому Ираку' и не сказав ни слова о том, что он сам саботирует достижение этой цели. Для правительства Ирака, в котором доминируют шииты, а также для Соединенных Штатов это стало необходимым упражнением в Realpolitik, хотя вовсе не очевидно, что принимающая сторона оказала на него достаточно сильное давление, чтобы успокоить суннитов, крайне подозрительно относящихся к намерениям Ирана. Пока правительство Ирана возглавляет сторонник жесткой линии Ахмадинежад, эти подозрения будут оправданными. Страдания иракцев для него не имеют почти никакого значения по сравнению с возможностью унизить 'Большого сатану', сорвав усилия Америки, стремящейся поставить Ирак на путь восстановления.
Таким образом, интрига парламентских выборах, которые состоятся завтра в Иране, заключается в том, окажется ли этот исламист-подстрекатель сильнее, чем раньше, или же ему подрежут крылья и накануне президентских выборов 2009 года ослабят его позицию.
Предсказать исход непросто даже иранцам. На этих выборах не будет противостояния реформаторов и консерваторов. Религиозные власти позаботились об этом, запретив выдвигаться не менее чем 1700 кандидатам-реформаторам, ужесточив преследования диссидентов и закрыв все издания, даже отдаленно напоминающие либеральные. Единственными серьезными политическими соперниками на ринге остались те, кто разделяет его непреклонный религиозный консерватизм, но считает его профаном в экономике и политической помехой.
Вопросы, которые наиболее беспокоят Запад, - безобразия, устраиваемые режимом в Ираке, открытые призывы к уничтожению Израиля и подозрения в разработке ядерного оружия - в кампании не фигурируют. На самом деле, не фигурируют никакие вопросы - даже экономические тяготы Ирана, поскольку действует почти тотальный запрет на предвыборную литературу. Официальные СМИ вдалбливают в сознание граждан только одно: голосовать - это обязанность.
В отсутствие предвыборных митингов и даже официальных партийных программ эта антикампания обескровила перекошенные, но некогда живые иранские выборы. Презрение к истеблишменту распространено повсеместно, и оно может вылиться в то единственное средство протеста, которое осталось у людей, - отказ идти на выборы. Но экономические причуды Ахмадинежада глубоко волнуют иранцев. Его политика огромных расходов не помогла бедным, как он обещал, не снизила уровень безработицы среди молодежи, однако разогнала инфляцию. Их возмущает то, что страна, занимающая четвертое место в мире по уровню добычи нефти, вынуждена нормировать расход бензина. Кроме того, многих - особенно, молодежь - раздражает международная изоляция, которую навлек на себя Иран нежеланием идти на уступки по ядерному вопросу. Создать единство среди великих держав в отношении Ирана было крайне трудно - даже когда речь шла о введении мягких санкций ООН. Но есть признаки того, что эти санкции не безболезненны. Пускай они не беспокоят Ахмадинежада, но они беспокоят бизнесменов, ученых и, по крайней мере, какую-то часть клерикальной элиты. Мир хочет, чтобы Иран вернулся в семью наций, и большинство иранцев разделяют эту цель. Предстоящие выборы могут дать указания относительно того, сколько нам придется ждать, пока Иран не предпримет необходимые шаги.
_______________________________
Москва, Тегеран и Вашингтон ("The Washington Times", США)
Кризиса четыре, решение одно ("Le Figaro", Франция)
