Web exclusive
Признание Западом независимости Косово придало новый импульс сепаратистским движениям. Взять хотя бы Абхазию...
Всего на постсоветском пространстве насчитывается четыре 'самопровозглашенных государства': речь идет об административных единицах, которые в советские времена имели статус автономий в составе союзных республик, но в период распада Союза в начале 1990-х потребовали предоставить им независимость.
Некоторые из них - например, крохотную Южную Осетию, добивающуюся отделения от Грузии - трудно представить себе в качестве 'настоящих стран'. Но Абхазия, занимающая живописную полоску субтропиков на Черноморском побережье (в советскую эпоху она тоже входила в состав Грузии) вполне может стать дееспособным суверенным государством.
Население Абхазии составляет примерно 170000 человек. Около 90000 из них - этнические абхазы, говорящие на собственном языке с гортанным произношением и пользующиеся алфавитом из 64 букв. Кроме того, в республике проживает немало армян, а в 1980-х гг. почти половину населения составляли грузины. Однако после распада СССР, когда Абхазия потребовала предоставить ей независимость, Тбилиси направил туда танки. Началась война, и когда абхазы взяли верх, большинство грузин бежало из республики.
С тех пор международное сообщество фактически игнорирует Абхазию; там действует лишь небольшая миротворческая миссия ООН. Оставаясь в пределах международно признанных границ Грузии, республика превратилась по сути в российский протекторат. В качестве валюты там используется рубль, в экономическом плане Абхазия полностью 'завязана' на Россию, Москва раздает ее жителям российские паспорта. Тем не менее, у Абхазии есть свой флаг, президент, парламент, и СМИ, свободные по постсоветским меркам, а ее население категорически не желает снова попасть под власть Тбилиси.
Побывав в Абхазии в прошлом месяце, я услышал те же аргументы в пользу независимости, что и во время прошлых поездок. На сей раз, однако, к ним добавилась еще одна претензия - в связи с независимостью Косово. Абхазы всегда считали, что Запад относится к ним несправедливо, но теперь, после того, как несколько западных государств признали суверенитет Косово, они чувствуют себя обиженными вдвойне. Почему косовары заслуживают свободы больше, чем они?
Между косовским и абхазским вопросами существуют некоторые параллели - исторические споры, уходящие в прошлое на много столетий, границы, произвольно установленные коммунистическими режимами, война, зверства, внешняя интервенция, массовый исход мирных жителей и кризис с беженцами, а также (по крайней мере до признания Косово) 'подвешенный' статус, не устраивающий ни одну из сторон.
Однако западные политики, обеспокоенные тем, что решение по Косово может спровоцировать 'эффект домино' на постсоветском пространстве и в других регионах мира, с самого начала заявляли, что никакого 'косовского прецедента' не существует. Нам вновь и вновь внушают: Косово - 'уникальный случай'.
Конечно, между историями Косово и Абхазии есть и различия. Конституционный статус Косово в составе Югославии немного отличался от статуса Абхазии в советские времена. Есть и более серьезная проблема, связанная с численностью и составом населения: мало того, что в Косово проживает в несколько раз больше людей, чем в Абхазии, албанцы к тому же составляют среди них подавляющее большинство. Абхазы же до изгнания грузинского населения в начале 1990-0х составляли меньшинство в собственной республике.
Тем не менее, формулировка 'уникальный случай' мало что объясняет. Естественно, косовская ситуация уникальна - как и любой конфликт, связанный с сепаратизмом. Косово отличается от Абхазии, Абхазия - от Кашмира, Кашмир - от Страны басков, Страна Басков - от Тибета. Из одного факта, что косовары 'заслуживают' независимости, не следует аналогичный вывод в отношении абхазов. Однако Косово, несомненно, создает прецедент, означающий, что в некоторых случаях нравственные императивы позволяют перекраивать порой произвольные границы государств. И последствия этого прецедента отразятся не только на Абхазии, но и на непризнанных территориях и сепаратистских движениях по всему миру.
В случае с Грузией позиция Запада не изменилась: ее 'территориальная целостность' священна и неприкосновенна. Нигде, однако, границы не отличаются такой изменчивостью, как на территории бывшего СССР. Тот факт, что в 1931 г. Сталин решил присоединить республику Абхазию к Грузинской ССР, вряд ли может служить неопровержимым аргументом в пользу ее сохранения в составе Грузии. 'Запад утверждает, что ненавидит сталинизм и коммунизм, - заметил в прошлом году в разговоре со мной один абхазский министр. - И тем не менее, он поддерживает наследие сталинизма, настаивая, что установленные Сталиным границы менять нельзя'.
История Абхазии - как и многих других 'конфликтных зон' - сложна и изобилует спорными моментами. Проведите час с абхазом за бутылкой вина, и он убедит вас, что речь идет о маленьком, мужественном народе с трагической историей, заслужившем право жить в собственном государстве, приведя сотни исторических фактов, доказывающих, что Абхазия никогда не входила в состав Грузии. Но побеседуйте с грузином, и он изложит вам столько же не менее убедительных фактов, свидетельствующих о том, что Абхазия всегда была грузинской территорией.
Часто, однако, возникает впечатление, что Европа и США готовы выслушать лишь одну из версий этой сложной эпопеи. Грузины ведут свою игру очень умело. Один российский политолог рассказал мне о грузинском министре, с которым он дружит со школьной скамьи. 'Когда мы встречаемся за рюмкой, он говорит мне, какие подонки эти абхазы, и что будь его воля, он бы их всех перевешал', - объяснял политолог. - Но когда он беседует с представителями Запада, речь идет исключительно о правах человека, демократии, верховенстве закона. . .'
Грузины, очевидно обеспокоенные замаячившим рядом с ними 'призраком Косово', отказались от прежней воинственной риторики и разработали план мирного урегулирования. 'Нет таких вопросов, которые мы с абхазами не могли бы решить путем переговоров, - заявил в конце марта президент Саакашвили. - Неограниченная автономия, федерализм в самом широком понимании, весьма серьезное представительство в центральных органах власти Грузии - все это мы гарантируем'.
Единственный пункт, который не может быть предметом обсуждения, подчеркнул Саакашвили - это возможность обретения Абхазией независимости. Но именно это, естественно, будет единственным категорическим требованием, с которым абхазы сядут за стол переговоров. Речь идет о том же основополагающем столкновении, что мы наблюдаем в ходе стольких дискуссий, в том числе между сербами и косоварами - поговорить об укреплении доверия, поэтапном подходе и так далее, конечно, полезно, но если диаграммы главных требований сторон нигде не пересекаются, налицо серьезная проблема.
Так что, возможно, пришло время для переоценки ситуации с Абхазией. Если бы международное сообщество заявило, что обсуждаться могут любые варианты, и отнеслось к Абхазии как к полноценному участнику переговоров, а не докучливому изгою, мы, возможно, смогли бы добиться определенного прогресса. Если, встречаясь с представителями ЕС и США, абхазы перестанут наталкиваться на глухую стену и слышать все то же заклинание о 'территориальной целостности', а напротив, получат заверения, что никакие варианты не исключаются, это позволило бы лишить Россию статуса единственного 'благожелателя' Абхазии.
Простых решений для абхазской проблемы не существует - как, впрочем, и для большинства территориальных споров на планете. Однако, признав Косово, Запад одновременно признал и то, что в некоторых обстоятельствах принцип территориальной целостности государства может быть нарушен без согласия последнего. Как определить, какой из сепаратистских регионов 'заслуживает' признания международным сообществом, сказать трудно. Но абхазы - как и жители многих других 'отколовшихся' территорий - по крайней мере почувствуют, что теперь, после Косово, их аргументы будут хотя бы выслушаны.
Шон Уокер - московский корреспондент Independent
_________________________________________________
Синдром Косово ("L'Express", Франция)
Я на стороне сербов ("Rzeczpospolita", Польша)
Россия и дипломатическая 'лобовая атака' ("The Financial Times", Великобритания)
