Статья опубликована 10 августа 1996 г.
3 июля, на выборах, признанных вполне честными, Борис Ельцин был вновь избран президентом Российской Федерации. 9 августа состоялась церемония его инаугурации. Во всем мире комментаторы задаются вопросом: каким будет второй президентский срок Ельцина?
Когда в августе 1991 г. тогдашнего председателя Верховного Совета России избирали президентом, он пользовался массовой поддержкой российских демократов и всеобщие выборы выиграл с огромным перевесом. Но мировые СМИ сообщали об этом событии не на первых страницах. Ведь царила 'Горбомания', Запад, восхищавшийся Михаилом Горбачевым и занятый фракционной борьбой в Кремле, относился к Ельцину с презрительной недоброжелательностью. Борис Николаевич был всего лишь президентом одной из республик, входивших в состав 'единого могучего' Советского Союза. Разные страны, в том числе, и Польша сигнализировали, что у них нет желания общаться с врагом Горбачева. Тогда мало кто обращал внимание на то, что избрание Ельцина означало появление на политической карте нового фактора - России.
Прошло два месяца. Путч Янаева, защита парламента и исторические беловежские решения, распустившие Советский Союз. Практически в одночасье Борис Ельцин стал ведущей фигурой мировой политики. После декабря 1991 г. он принял из рук Горбачева знаменитый ядерный чемоданчик. Однако он также принял тяжелый балласт коммунистической истории, опустошенную страну и задачи, которых хватило бы на несколько поколений.
Ельцин рубежа 1991-1992 гг. - это политик, раскрывший зонтик над реформаторской командой Егора Гайдара, это человек, сказавший областям и республикам России, чтобы они брали у центра столько власти, сколько смогут унести, это куратор прозападной политики Андрея Козырева.
Для поляков тогдашний Ельцин - это первый российский лидер, попросивший прощения и передавший нам катынские документы. Ельцин подписал двусторонний договор, а, кроме того, его решение позволило вывести с территории Польши подразделения Красной Армии.
Благодаря своему первому сроку Ельцин навсегда останется в истории. Вероятно, решение о роспуске СССР уберегло мир от повторения Югославии в гораздо большем масштабе.
Ельцин в начале второго срока - это совершенно другой человек и другой политик. Вместо крепкого, грузного мужчины, бывшего, по сути, символом русской жизненной энергии, мы видим болезненного старика, который сегодня с трудом передвигает ноги. Место лидера демократов занял кремлевский лис, сохраняющий хрупкое равновесие дворцовых клик и кланов. Защитник 'Белого дома' в августе 1991 года штурмом взял то же самое здание в октябре 1993 года.
Вряд ли могут быть большие крайности. А ведь это один и тот же человек. Борис Ельцин - непредсказуемая фигура. Он обладает гигантской властью. Нам неизвестно, сможет ли он пробудить в себе достаточно энергии для реализации этой власти. Мы также не знаем, к какому кругу советников он обратится. Назначение Анатолия Чубайса и Александра Лебедя, а также подтверждение позиции Виктора Черномырдина, по-видимому, свидетельствуют о том, что президент продолжит уравновешивать разнородные интересы. Новым является усиление позиции группы, вышедшей из демократических кругов.
Наблюдатели церемонии инаугурации, проходящей с гигантской, имперской помпой, в присутствии президентов государств СНГ, с благословением патриарха Алексия II и пушечными салютами, задавались вопросом: долго ли здоровье позволит Ельцину править Россией? А, прежде всего, какое направление он выберет. Обычно президенты демократических государств первый срок стремятся к переизбранию, а второй - работают на историю. Российский президент уже гарантировал себе место в учебниках истории как могильщик империи зла. Сумеет ли он войти в нее создателем новой демократической России? Пока российские танки на улицах Грозного дают отрицательный ответ на этот вопрос.
_________________________
Борис-боец ("The New York Times", США)
Гарри Каспаров: Наследие Ельцина ("The Wall Street Journal", США)
Фарид Закария: Что сделал неправильно Борис Ельцин ("Newsweek", США)
Чарльз Краутхаммер: Спи спокойно, Борис-освободитель ("The Washington Post", США)
Саймон Сибаг Монтефиоре: Демократия, как и человек, тоже смертна ("The Spectator", Великобритания)
