Когда более 40000 английских футбольных болельщиков соберутся 21 мая на московском Олимпийском стадионе "Лужники", чтобы посмотреть игру Лиги Чемпионов, кто-то из них, может быть, подумает и об истории стадиона. Изначально на этом месте располагался Британский речной яхт-клуб. Однако в 1917 году клуб был экспроприирован красными "головорезами", которые превратили его в Красный стадион и построили там поле для игры рабочего класса, футбола.
Именно здесь в 1920 году состоялся первый после революции международный матч между командой Москвы и международной сборной, капитаном которой был представитель шотландских умеренных Вилли Галлахер (Willie Gallagher), ставший позднее коммунистом. На воротах стоял американец Джон Рид (John Reed), о котором режиссер Уоррен Битти (Warren Beatty) снял в 1981 году фильм "Красные". Русские разгромили противников со счетом 16:0.
Через тридцать шесть лет на этом месте появился стадион имени Ленина - главное сооружение спортивного комплекса "Лужники", раскинувшегося на территории в 160 гектаров. Это огромная арена, рассчитанная на 104000 зрителей, на которой в 1980 году проводились Олимпийские игры, также была домашним полем для любимой футбольной команды жителей Москвы - клуба "Спартак". И здесь мы перейдем к трагической истории, о которой мало кому известно за пределами России.
Вечером 20 октября 1982 года "Спартак" играл в 1/16 Кубка УЕФА с голландским клубом "Haarlem". "Спартак" одержал убедительную победу со счетом 5:1 по итогам двух игр, однако в тот день произошла самая большая катастрофа в истории российского футбола. Официально погибли 66 болельщиков, однако, судя по данным проведенных позднее расследований и по показаниям очевидцев, количество погибших составляет около 350 человек. Данные цифры делают это происшествие самой ужасной катастрофой в истории мирового футбола, более ужасной, чем происшествие в Перу, где в 1964 году на Национальном стадионе в Лиме погибли 318 человек, и более ужасной, чем трагедии, произошедшие в Англии на стадионах в Бредфорде и Хиллсборо.
В 1982 году зима в России началась очень рано, и ступеньки восточного сектора стадиона имени Ленина были сильно обледенелыми. Так как на игру пришли не более 15000 болельщиков "Спартака" и около сотни самых закаленных голландцев, руководство стадиона решило разместить их всех в одном секторе. Все остальные трибуны были свободны и покрыты нетронутым снегом. Именно это решение и стало причиной катастрофы.
В то время я был в Москве, где встречался со своими студентами, и я решил пойти поддержать команду, за которую мне дважды доводилось играть и за которую я болел на протяжении двадцати лет. Я сидел в секторе для журналистов, так как двумя годами ранее я был олимпийским атташе Великобритании на Московских Олимпийских играх. Контраст между жарким и душным августом 1980 года и морозным октябрем 1982 года был поразительным. Я промерз до костей, лишь немного оттаяв, когда Эдгар Гесс вывел "красных" вперед, забив первый мяч.
Незадолго до финального свистка несколько сотен болельщиков потянулись к выходу, чтобы избежать давки в метро на станции "Ленинские горы". Однако игрок "Спартака" Сергей Швецов забил второй гол. "Лучше бы я промахнулся", - сказал он мне позднее.
Многие из уходивших болельщиков, спускавшихся по скользким ступенькам в проходах и спешившие к темному туннелю, который вел к выходу с трибун, сделали то, что сделали бы и другие фанаты: услышав рев толпы, приветствовавшей второй гол, они побежали обратно на трибуну, чтобы присоединиться к радующимся фанатам. И тут они столкнулись с теми болельщиками, которые шли к выходу.
Некоторые очевидцы говорят, что милиционеры не пускали возвращающихся зрителей на стадион, и они оказались зажатыми в туннеле, не имея возможности идти в какую-либо сторону. Началась паника. Из-за того, что администрация стадиона закрыла другие туннели, на скользких ступеньках столпились сотни зрителей, которые спотыкались и поскальзывались в темноте. Это было ужасно - многие были задавлены насмерть.
С неосвещенных трибун мало что можно было рассмотреть. Иностранцев быстро вывели через поспешно открытые боковые выходы. Да, я слышал приглушенные крики, видел испуганных болельщиков "Спартака", поскальзывающихся и падающих на обледеневшие ступеньки проходов, видел огромное количество машин скорой помощи, собравшихся у восточного сектора. Однако никто не знал, что происходит и насколько серьезна ситуация. Ходили разные слухи, однако слухи в Москве - дело обычное.
Одним из выживших был 16-летний болельщик Андрей Чесноков, ставший впоследствии звездой тенниса. Он рассказывает о событиях, увиденных собственными глазами: "Люди падали на скользких ступеньках, сбивая других с ног, как домино. Чтобы спастись, я перелез через ограду, к которой пришлось пробираться через множество тел. Кто-то тянул руки, крича 'Помогите! Спасите!'. Но они были завалены большим числом трупов.
Я смог вытащить одного парня и отнес его к машинам скорой помощи. Но он был уже мертв. Я видел как минимум сотню тел, лежавших в ряд на беговой дорожке".
Корреспондент газеты "Спорт-Экспресс" Александр Просветов тоже пришел в тот день на матч поболеть за "Спартак". "Темнота, обледеневшие ступеньки, заградительные барьеры прогибаются от напора людей, милиционеры стоят, не зная, что делать и просто смотрят на то, как люди гибнут в давке, - вспоминает он. - Мне повезло, я был далеко от прохода. Но я знал, что произошло что-то ужасное".
На следующий день в газете "Вечерняя Москва" после отчета о матче была размещена короткая невнятная заметка: "Вчера в Лужниках произошел несчастный случай. После футбольного матча пострадали несколько зрителей". И ни слова больше. Ни в этот день, ни на следующий, ни на следующей неделе, ни в следующем году.
При больном президенте (так в тексте - прим. перев.) Леониде Брежневе - который умер через 21 день после описываемых событий - коммунистическое руководство опасалось признавать плохие новости. Поэтому данная информация и сведения о жертвах были скрыты.
Как говорят некоторые родственники погибших, тела были вывезены очень быстро. На прощание семьям было выделено всего 40 минут, после чего всех погибших похоронили в общей могиле. Некоторые из родственников рассказывают, что милиция предупредила их о том, чтобы они не рассказывали о трагедии - особенно иностранцам - грозя в противном случае арестами.
Игры с участием "Спартака" на конец октября больше не планировались, чтобы родственники погибших не возлагали цветы и каким-либо другим образом не отмечали трагическую дату. Через четыре месяца, 8 февраля 1983 года, состоялся суд, который должен был определить виновных, или, другими словами, найти козла отпущения. Не повезло коменданту стадиона Панчихину, который к моменту трагедии занимал свою должность всего два с половиной месяца. Он был приговорен к полутора годам исправительных работ. Несмотря на показания свидетелей о фатальных ошибках, совершенных милицией, в отношении милиционеров никаких расследований не проводилось. О суде в средствах массовой информации ничего не сообщалось на протяжении нескольких лет.
Правда - вернее, ее часть - стала известна только в 1989 году. Не все детали были доступны. Период гласности, начатый Михаилом Горбачевым, подходил к концу. Но и его режим совершил ужасную ошибку, попытавшись скрыть от народа и мировой общественности информацию о взрыве ядерного реактора Чернобыльской атомной электростанции, произошедшем 24 апреля 1986 года. В 1989 году коммунизм в Восточной и Центральной Европе доживал последние дни, а государства Прибалтики боролись за независимость от Советского Союза.
Горбачев быстро терял контроль и не мог предотвратить огласку различной секретной информации, даже если бы он и хотел это сделать. В этих условиях и появилась первая информация о произошедшей за семь лет до этого катастрофе на стадионе.
По печальному совпадению именно в этом году около сотни болельщиков команды "Liverpool" погибли на стадионе в Хиллсборо. Поклонники футбола со всего мира выражали соболезнования семьям погибших и футбольному клубу "Liverpool". Болельщики "Спартака", которые умерли, придя поддержать свою команду, были лишены подобного международного сочувствия из-за опасений властей распространять "плохие новости".
В 1992 году, когда коммунизм уже рухнул и Советский Союз распался на 15 независимых государств, болельщики "Спартака" собрали деньги на скромный памятник, который был возведен на выходе из тоннеля, в котором произошла трагедия. Приезжающие в Москву футбольные болельщики, узнав об этих событиях, часто оставляют у подножия памятника красные гвоздики. И цветов у памятника гораздо больше, чем у огромной статуи основателя советского государства Владимира Ильича Ленина, встречающей зрителей у входа на стадион, носивший когда-то имя Ленина.
Бывший капитан сборной России Алексей Смертин, выступающий сейчас за команду "Fulham", вспоминает, что когда клуб "Bordeaux", в котором он тогда играл, встречался со "Спартаком" за день до 17-й годовщины трагедии, болельщики обеих команд в память о погибших принесли столько цветов, что они лежали вокруг памятника толстым ковром.
И наконец, в прошлом году, в 25-ю годовщину катастрофы - называемой сегодня просто "20-е октября" - на стадионе был сыгран матч памяти, в котором приняли участие бывшие игроки "Спартака" и футбольного клуба "Haarlem". После той встречи "Спартаку" предстоял важный матч с ФК "Москва". "Haarlem" передал родственникам погибших 3500 евро, кроме того, им была перечислена часть выручки, полученной от продажи билетов на эти два матча.
Мартин Хаар (Martin Haar), бывший капитаном "Haarlem" в том матче 1982 года, признался, что голландским болельщиками и футболистами стыдно, что они, в отличие от болельщиков "Спартака", ничего не знали о произошедшей трагедии. Однако он был не одинок. Игрок "Спартака" Эдгар Гесс сказал: "Мы ничего не знали о жертвах. Мы сидели в раздевалке и даже не подозревали, что неподалеку происходит такая трагедия. Позднее мы услышали, что радиостанция "Голос Америки" в тот вечер сообщала о произошедшем. А мы узнали о катастрофе только на следующее утро, когда руководитель "Спартака" Николай Старостин рассказал нам об этом".
Если вы едете в Москву на финал Лиги Чемпионов, подумайте о событиях прошлого. И если у вас есть лишние несколько рублей, купите букет красных гвоздик, чтобы положить их у памятника болельщикам, оказавшимся не в то время не в том месте.
Джим Райордан - заслуженный профессор русского языка в отставке, пять лет жил в Москве, был единственным иностранцем, игравшим за московский "Спартак" в советские времена. В настоящее время работает обозревателем портсмутской газеты "The News". Издательство "Fourth Estate" выпустило его автобиографию "Товарищ Джим. Шпион, игравший за "Спартак"" ("Comrade Jim. The Spy Who Played for Spartak").
____________________________________________________________
После Англии слезы продолжают капать на искусственное поле 'Лужников' ("The Guardian", Великобритания)
В Россию, если повезет: что нужно болельщику, чтобы попасть на трибуны финала Лиги чемпионов ("The Times", Великобритания)
