"Кое-кто считает, что мы должны вести переговоры с террористами и радикалами... Мы и раньше слышали эти глупые заблуждения. Когда нацистские танки в 1939 году вошли в Польшу, один американский сенатор заявил: "Господи, если бы я только мог поговорить с Гитлером, все это можно было бы предотвратить"".
Джордж Буш, май 2008 года.
"Тем более что и в наши дни таких угроз не становится меньше... И в этих новых угрозах, как и во времена 'третьего рейха', все то же презрение к человеческой жизни, те же претензии на мировую исключительность и диктат".
Владимир Путин, май 2007 года.
Нет, этими цитатами я не провожу сравнение между Джорджем Бушем и Владимиром Путиным, которые очень отличаются друг от друга. И тем не менее, из вышесказанного становится ясно, что Буш и Путин, несмотря на свои огромные различия, страдают от одного и того же современного недуга. Оба они испытывают необъяснимую потребность притягивать нацизм к сегодняшним политическим дебатам. И неважно, уместно это или нет.
И действительно, похоже на то, что аналогии с нацистами можно проводить практически по любому поводу. Буш (а его высказывание на прошлой неделе многие истолковали как атаку на Барака Обаму) указывал на политиков, ведущих переговоры с "террористами и радикалами". Он сравнил их с теми, кто в 30-е годы потакал Гитлеру. Путин, чье прошлогоднее высказывание было интерпретировано как наступление на администрацию Буша, сравнил нацистов с современными режимами, демонстрирующими "презрение к человеческой жизни" и "претензии на мировую исключительность и диктат". Иными словами, с Соединенными Штатами Америки.
Но нацистов в спорах вспоминают и по целому ряду других причин. Выступая с разъяснениями по поводу того, с чем связано происходящее в Косово, Билл Клинтон как-то оправдал свое решение о бомбардировке Сербии следующими словами: "Что, если бы кто-то послушал Уинстона Черчилля и выступил против Адольфа Гитлера раньше?" Его госсекретарь Мадлен Олбрайт (Madeleine Albright) также увлеченно говорила репортерам, что у нее "мюнхенский склад ума", имея в виду мюнхенскую договоренность Европы от 1938 года об умиротворении Гитлера. В 2006 году одна британская организация, выступавшая против введения национальных электронных удостоверений личности, создала плакат, на котором Тони Блэр изображался как Гитлер, но со штрих-кодом вместо усов. Весной прошлого года феминистка Наоми Вульф (Naomi Wolf) сравнила гитлеровских коричневорубашечников, которые громили еврейские магазины и убивали пожилых людей, с группами "злых молодых мужчин-республиканцев, одетых в одинаковые рубашки и брюки, и угрожавших сотрудникам опросных организаций, считавших в 2000 году голоса избирателей во Флориде". В воскресенье Эл Гор (Al Gore) сказал студентам-старшекурсникам, что борьба с глобальным потеплением сравнима с борьбой против фашизма. Ну и конечно, с Гитлером много раз сравнивали Саддама Хусейна, причем делали это люди самых разных политических взглядов.
Спешу заявить, что я не выступаю здесь против публичной дискуссии по поводу истории. Если о нацистах вспоминать почаще в общем плане, скажем, в предостережениях о непредсказуемости тоталитарных режимов, они могут стать весьма полезным элементом целого ряда обсуждений. К сожалению, сегодня аналогии с нацистами проводят обычно для того, чтобы положить конец спору, а не расширить его. Если вы используете в дискуссии слова "Гитлер" или "третий рейх", то непременно пробуждаете воспоминание о высшей форме зла и ставите своего оппонента в неудобное положение. "Что, вы против войны с Гитлером?" - и все, беседа закончена.
Упоминание нацизма меняет также общее содержание дебатов. Можно найти массу веских тактических причин для того, чтобы не вести переговоры с "Хезболлой" или с иранским режимом (обычно самая лучшая причина заключается в уверенности соответствующих дипломатов в том, что переговоры не дадут результата). Но называя оппонентов такого курса "умиротворителями", мы искажаем суть спора и даем тактическим вариантам действий ложное моральное обоснование. В действительности обстоятельства меняются, даже тогда, когда речь идет о "террористах и радикалах". И нынешняя администрация хорошо знает это.
Совершенно очевидно, например, что обстоятельства изменились в случае с Северной Кореей. Этот режим в 2002 году изображали как часть "оси зла", а сегодня целый ряд официальных представителей из администрации Буша ведет с руководством этой страны полномасштабные переговоры. Я спокойно называю Северную Корею "злом", и мне не нравятся нынешние переговоры. Не в последнюю очередь это вызвано тем, что они создают ложное впечатление, будто самым влиятельным иностранным игроком на Корейском полуострове является не Китай, а Соединенные Штаты.
И все же это не означает, что ведущие с Северной Кореей переговоры американцы являются точной современной копией Невилла Чемберлена (Neville Chamberlain) (британский премьер, один из сторонников политики умиротворения Германии - прим. перев.), а северные корейцы вот-вот захватят Польшу. Точно также, мы не научимся ничему полезному, если будем называть Гитлером Ким Чен Ира (Kim Jong Il) - ведь мы немногого достигли, называя Буша и Блэра нацистами. И довольно нелепой является мысль о том, что люди, желающие вести переговоры с Ираном, в нравственном плане ничем не отличаются от коллаборационистов из французского правительства Виши. Прошло семьдесят лет. Давайте отметем в сторону призраков Мюнхена, на сей раз навсегда.
___________________________________________________________
Каждый немного Гитлер ("Delfi", Эстония)
'Человек года-1938': Адольф Гитлер ("Time", США)
