Tuesday, May 27, 2008; A13
Результатом нынешней политики США в отношении Ирана почти наверняка станет превращение Ирана в ядерную державу. Якобы хитроумная комбинация использования 'кнута' и пряника', включая частые официальные намеки на то, что американский военный вариант решения проблемы 'остается на столе', ведет лишь к тому, что Иран еще больше желает иметь собственный ядерный арсенал. Увы, столь грубая политика 'кнута и пряника' может сработать, если имеешь дело с ослами, а не с серьезными странами. У Соединенных Штатов было бы больше шансов на успех, если бы Белый дом отказался от угроз военного вмешательства и призывов к смене режима.
Вспомните о странах, которые могли бы быстро стать ядерными державами, если бы с ними обращались так же, как с Ираном. У Бразилии, Аргентины и ЮАР были программы разработки ядерного оружия, но эти страны от них отказались - каждая по своим причинам. Если бы Соединенные Штаты угрожали свергнуть их режимы в случае продолжения ядерных программ, то, вероятно, ни одна из них не подчинилась бы. Но, когда 'кнут' и 'пряник' не помешали Индии и Пакистану стать обладателями ядерного оружия, Соединенные Штаты быстро наладили отношения с обеими странами, предпочтя дружбу враждебности. О чем это говорит иранским лидерам?
Взглянем на дело с другой стороны. Представьте себе, что Китай, страна, подписавшая Договор о нераспространении ядерного оружия и сознательно не участвовавшая в гонке ядерных вооружений ни с Россией, ни с Соединенными Штатами, пригрозил бы свергнуть американский режим, если бы тот не приступил к планомерному уничтожению своего ядерного арсенала. Под эту угрозу можно было бы подвести правовое основание, поскольку все государства, подписавшие договор, давно обещали сократить свои арсеналы, в конечном итоге, до нуля. Разумеется, реакцией Америки на такое требование стал бы взрыв общественного негодования. Лидеры США могли бы даже воспроизвести нелепую риторику президента Ирана Махмуда Ахмадинежада относительно использования ядерного оружия.
Успешный подход к Ирану должен учитывать интересы и его и нашей безопасности. Американские авиаудары по иранским ядерным объектам или менее эффективные израильские приведут лишь к тому, что реализация ядерной программы Ирана будет задержана во времени. В любом случае, ответственность ляжет на Соединенные Штаты, которым придется заплатить определенную цену за вероятные реакции Ирана. Они почти наверняка будут включать в себя дестабилизацию на Ближнем Востоке, а также в Афганистане и серьезные попытки срыва поставок нефти, что, как минимум, приведет к значительному повышению и без того высокой цены. Волнения на Ближнем Востоке, вызванные превентивным ударом по Ирану, нанесли бы ущерб и Америке и, в конечном итоге, Израилю.
Учитывая заявленные цели Ирана - потенциал для ядерной энергетики, но не ядерное оружие, а также предполагаемую готовность к обсуждению с США вопросов безопасности в более широком контексте - реалистическая политика воспользовалась бы удобным случаем, чтобы посмотреть, чего здесь можно добиться. Соединенные Штаты могли бы дать понять, что они готовы к переговорам - или без предварительных условий (сохраняя за собой право прекратить переговоры, если Иран останется неуступчивым, но начнет обогащать больше урана, чем допускается Договором о нераспространении ядерного оружия) или к переговорам на основе готовности Ирана приостановить обогащение урана в обмен на одновременную приостановку основных экономических и финансовых санкций США.
Такой более широкий и одновременно гибкий подход улучшил бы перспективы создания международного механизма, призванного удовлетворить стремление Ирана к автономной программе атомной энергетики, минимизируя вероятность того, что она быстро превратится в программу разработки ядерного оружия. Более того, нет убедительных причин считать, что традиционная политика стратегического сдерживания, доказавшая свою эффективность в отношениях США с Советским Союзом и Китаем, и способствовавшая стабилизации враждебности между Индией и Пакистаном, не сработает в случае Ирана. Растиражированное представление об Иране, как о самоубийце, который использует свой первый ядерный заряд против Израиля, является в большей мере продуктом паранойи или демагогии, чем серьезного стратегического расчета. Оно не может быть основой для политики США; Израиль тоже не должен строить на нем свою политику.
Дополнительной долгосрочной выгодой такого кардинально нового дипломатического подхода может стать то, что он поможет вернуть Ирану его традиционную роль стратегического партнера Соединенных Штатов в деле стабилизации региона Персидского залива. В конечном итоге, Иран мог бы даже вернуться к своей давней и геополитически естественной политике конструктивного взаимодействия с Израилем, проводившейся до 1979 года. В этой связи нужно отметить враждебное отношение Ирана к 'Аль-Каиде', которое в последнее время было усилено интернет-кампанией последней с призывами к американо-иранской войне, которая может как ослабить вероотступнический, по мнению 'Аль-Каиды', шиитский режим Ирана, так и втянуть Америку в затяжной региональный конфликт.
И последнее - по порядку, но не по значимости - следует учесть, что американские санкции преднамеренно затрудняют усилия Ирана по увеличению объемов добычи нефти и природного газа. Это способствует повышению цен на энергоносители. Возможное американо-иранское урегулирование увеличило бы поток иранских энергоносителей на мировой рынок. Американцы, безусловно, предпочли бы платить меньше на заправках, чем заплатить гораздо больше за финансирование еще более масштабного конфликта в Персидском заливе.
Збигнев Бжезинский был советником по национальной безопасности в администрации Картера. Его последняя книга - 'Второй шанс' (Second Chance). Уильям Одом, генерал-лейтенант сухопутных сил в отставке - бывший директор Агентства по национальной безопасности. Оба сотрудничают с Центром стратегических и международных исследований.
_____________________________________
Персидские трубопроводы ("The Guardian", Великобритания)
Ни слова раскаянья из неоконовского 'бункера' ("The Times", Великобритания)
Парадокс американского влияния ("The Washington Post", США)
