И преступная халатность правительства Мьянмы в отношении последствий катастрофического циклона, и халатность всего остального мира в отношении этой халатности наглядно демонстрирует три печальных факта, а именно: тоталитарные правительства живы и процветают; правительства соседних стран не желают оказывать на них воздействие; набирает силу всеобщая убежденность в неприкосновенности института государственного суверенитета (особенно в свете катастрофических последствий вторжения США в Ирак). Не будет преувеличением сказать, что многие действительно необходимые интервенции прошлого десятилетия (Гаити, Балканы) в нынешних условиях были бы невозможны.
Первый и наиболее очевидный из раскрывшихся фактов - это то, что тоталитарные режимы продолжают существовать и в эпоху глобальных коммуникаций и прогресса демократии. Мьянманская хунта, пользуясь теми же методами, что и Сталин и ему подобные деятели, подавляет инакомыслие и следит за жизнью своих граждан. Нужда, в которой оказались жертвы циклона 'Наргис', ничего не значит для властей, озабоченных только сохранением своего статуса.
Во-вторых, соседние с Мьянмой страны не желают объединить свои усилия ради перемен. Десять лет назад Мьянме было предоставлено членство в АСЕАН; главы стран региона тогда заверили меня в том, что они надавят на хунту и вынудят ее открыть экономику страны и направить ее на путь демократизации. Если не принимать во внимание нескольких приятных исключений - этого не произошло.
Наконец, в-третьих - вновь набирает силу принцип национального суверенитета как высшей и нерушимой нормы международного права. Многие дипломаты и специалисты по внешней политике выражали надежду, что с падением Берлинской стены мир станет более интегрированным и перестанет делиться на сферы влияния, что позволит затянуться ранам, нанесенным человечеству колониальными войнами и 'холодной войной'. Если бы это случилось, международное сообщество взяло бы на себя ответственность за преодоление государственного суверенитета в чрезвычайных ситуациях, в частности, в целях предотвращения этнических чисток и геноцида, ареста военных преступников, восстановления демократии и предоставлении помощи в ликвидации последствий стихийных бедствий (когда местные правительства не могут или не желают сделать это сами).
В девяностые годы был создан ряд положительных прецедентов. Администрация Джорджа Буша-старшего осуществляла интервенции с целью предотвращения голода в Сомали, а также для содействия курдам в северном Ираке. Администрация Клинтона провела операцию по восстановлению у власти демократически избранного президента Гаити; НАТО остановило войну в Боснии и прекратило террор Слободана Милошевича в Косово; Великобритания положила конец гражданской войне в Сьерра-Леоне; наконец, под эгидой ООН проводились гуманитарные миссии на Восточном Тиморе и в ряде других точек земного шара.
Однако эти акции не были шагами в направлении создания мирового правительства. В принципе, они отражали представление о том, что международные структуры существуют для поддержания некоторых ключевых ценностных категорий, как-то: экономическое развитие, торжество правосудия, уважение к правам человека. Таким образом, концепция суверенитета по-прежнему остается приоритетной, но в некоторых случаях, когда на кон поставлены человеческие жизни, должно быть предусмотрено стороннее вмешательство - будь то санкции или же, в крайних случаях, прямое применение силы.
Когда администрация Буша после событий 11 сентября решилась вести войну в Афганистане, вышеописанная концепция не пострадала, ибо война это очевидным образом носила оборонительный характер. Однако вторжение в Ирак, прикрытое грандиозными рассуждениями об 'упреждающей атаке', - это совершенно другое дело. Война вызвала негативную реакцию, из-за чего последующие интервенции, вполне оправданные, тоже встретили лишь ограниченную поддержку. Многие государства, особенно в третьем мире, теперь озабочены проблемой сохранения своего суверенитета даже ценой значительных человеческих жертв.
Таким образом, возмутительные действия мьянманской верхушки сошли им с рук и не возымели должных последствий. Правительству Судана удалось поставить свои условия проведения многонациональной операции в Дарфуре. Не исключено, что властям Зимбабве удастся закрепить сфальсифицированные ими результаты президентских выборов. Пакистанские политики дали Вашингтону от ворот поворот, несмотря на увеличение в их стране числа секций 'Аль-Каиды' и 'Талибана'. Африканцы отказали американцам в просьбе разрешить им создать собственный региональный военный штаб (возможно, их тоже можно понять). Наконец, несмотря на недавние попытки сделать доктрину 'ответственности за защиту' краеугольным камнем международного права, концепция гуманитарной интервенции сдает свои позиции.
Мировая совесть не спит, но находится в смятении из-за бурных событий недавних лет. Некоторые правительства не допускают никаких отклонений от принципа суверенности потому, что опасаются критики в адрес проводимой ими политики. Некоторые другие защищают свой суверенитет в силу того, что не уверены в справедливости тех мотиваций, которыми обоснованы предлагаемые исключения.
Но основной вопрос - это то, что на самом деле представляет из себя международная система. Не более чем сеть бюрократических ячеек, организованная правительствами для защиты интересов правительств? Или все-таки это живой организм, составленный из норм, благодаря соблюдению которых человечество станет более гуманным?
Мы уже знакомы с мнением правительства Мьянмы. Теперь хотелось бы услышать голос (и плач!) мьянманского народа.
____________________________________________________
Слово 'международный' раньше ассоциировалось со святостью, а теперь - с бюрократией и расточительством ("The Guardian", Великобритания)
Кремлевский эксперимент с гласностью ("The New York Times", США)
Диктаторы на глиняных ногах ("The Globe And Mail", Канада)
