Покойный Артур Кестлер (Arthur Koestler), который родился в Будапеште, жил в самых разных странах и писал на нескольких языках, как-то сказал, что существует просто национализм и футбольный национализм. И те чувства, которые вызывает последний, намного сильнее.
Американцам, для которых 'мировая серия', или первенство по бейсболу это по сути дела внутреннее событие, трудно понять эмоции, переполняющие граждан Европы, когда их страны раз в четыре года проводят европейский футбольный чемпионат. Этим летом стадионы Австрии и Швейцарии, не говоря уже об улицах европейских столиц, на несколько недель были отданы на откуп размахивающим флагами, поющим гимны и бьющим в барабаны футбольным патриотам для проведения оргий. Воскресная победа Испании в финале стала тем редким случаем, когда каталонцы, кастильянцы, баски и андалусийцы в едином порыве извергали пламя патриотического восторга.
Футбол больше чем любой другой вид спорта пригоден для проявления примитивных племенных чувств и эмоций: коллективные усилия, цвета команды, скорость, агрессия. Один знаменитый голландский тренер как-то сказал, причем отнюдь не в шутку: 'Футбол это война'.
Но он не должен был стать таким. После двух мировых войн проявление националистических страстей превратилось в Европе в более или менее запретное явление. Национализм обвинили в том, что он едва не уничтожил весь старый континент. Тот экзальтированный патриотизм, особенно в сочетании с военной гордостью, который все еще является нормой в Соединенных Штатах, долгое время ассоциировался с массовыми убийствами и кровопролитием. Англичане, счастливо избежавшие оккупации враждебной державы и по-прежнему верящие в то, что они в одиночку одержали победу во Второй мировой войне (ну, янки все же немного помогли), по-прежнему страдают от припадков милитаризма. Может быть, именно отсюда берет свое начало печально известная воинственность английских футбольных фанатов?
И, тем не менее, хотя националистические эмоции в вежливом европейском обществе практически повсеместно подавляются, недозволенные примитивные трайбалистские чувства свободно выплескиваются наружу на футбольных аренах. Такие чувства могут быть восторженными и праздничными, как случилось на Евро-2008. Но в них может содержаться и нечто более мрачное и агрессивное, особенно когда спортивные сражения наполняются исторической памятью. Игры между Голландией и Германией, например, или между Германией и Польшей до недавнего времени превращались в новоявленные войны, становясь мрачным напоминанием о военном поражении или давая сладкое ощущение реванша.
Примитивная племенная страсть немцев по вполне очевидным причинам казалась особенно отвратительной после гитлеровского рейха. Именно поэтому немцы, размахивая своими флагами, делали это как-то стыдливо и сдержанно, в отличие от своих соседей. И тем не менее, даже немцам не удается подавлять такие чувства. Немцы постарше помнят знаменитую победу Германии над великолепной венгерской сборной в 1954 году. Впервые с момента разгрома в войне немцы получили возможность гордиться собой.
Как и все остальное, формы патриотизма со временем меняются. Причины для национальной гордости могут быть разными. Когда Франция одержала победу на чемпионате мира в 1998 году, французы с удовольствием подчеркивали этническое разнообразие своей команды. Их главная звезда Зинедин Зидан алжирского происхождения. Этнические корни остальных футболистов произрастали в самых разных частях Африки. Пестрый этнический состав команды превозносили не как отметину длительного и зачастую кровавого колониального прошлого, а как показатель национального превосходства, родившегося из толерантности эпохи французского Просвещения и братства Французской революции.
На самом деле, французы стали своего рода предвестниками чего-то нового. Ибо в Европе пусть медленно и болезненно, но уверенно нарождается какая-то тенденция. Если этническое разнообразие все больше становится нормой в национальных сборных, то в клубных командах эта тенденция укрепилась еще сильнее - ведь они могут привлекать игроков со всех концов света. Клубы слишком часто требовали верности на этнической или религиозной основе. Кто 30 лет назад мог предвидеть, что английские фанаты будут сегодня аплодировать лондонской команде, в которой полно африканцев, латиноамериканцев и испанцев, и тренирует которую француз?
Но лицо европейского футбола изменилось не только благодаря этническому и культурному многообразию. Никогда прежде я не встречал такой гармонии между болельщиками разных сборных, как на нынешнем чемпионате. Тот дух праздника, который витал на чемпионате, те немецкие и турецкие флаги, которые развевались бок о бок на улицах Германии во время встречи двух сборных в полуфинале, то общее испанско-немецкое ликование, которое началось после финала - все это говорит о появлении чего-то нового и свежего.
Нельзя сказать, что национальные чувства умирают, хотя новый общеевропейский дух явно переживает период рождения. Но, по крайней мере, национальные чувства в Европе сегодня не так сильно окрашиваются памятью о войне. Сейчас никто уже не возражает слишком сильно против победы немцев, что они и делают довольно часто. Да они сегодня просто чудо как хороши. И тем не менее, я должен признать, что не мог подавить легкое, но довольно острое ощущение радости, когда Германия проиграла Испании. Может быть, это было вызвано тем, что Испания играла в красивый футбол. А может быть, это просто из-за моего возраста.
Иэн Бурума - пишущий редактор рубрики 'Мнение' (Opinion) Los Angeles Times, преподаватель дисциплины 'Права человека' в Бард-колледже (Bard College).
__________________________________
Золотая пора национализма ("The Washington Post", США)
Геополитика футбола ("Project Syndicate", США)
Футбол как глобальное эмоциональное бедствие ("Le Figaro", Франция)
