Это слово возникает в ходе всех нынешних стратегических дискуссий о том, какой должна быть новая модель оборонной политики Франции, и даже всей Европы. Это слово - разведка. Судя по всему вероятность 'большой войны', где сталкиваются механизированные и бронетанковые войска, стремится к нулю. Создается такое впечатление, что войны на Ближнем Востоке стали последними из этого типа конфликтов. Совсем недавно мы увидели, как президенты Венесуэлы и Эквадора, Чавес и Корреа соответственно, столкнувшись с перспективой настоящих боевых действий, предпочли пойти на попятный и не ставить все на кон, начав вторжение в Колумбию Урибе. Появление у Индии и Пакистана ядерного оружия бесповоротно отдалило любую возможность продолжительного конфликта в обычном понимании этого слова.
Я бы предложил называть 'конфликтуальностью' эти новые формы столкновений, которые постепенно и повсеместно приходят на место 'конфликтов', замечательно характеризовавших применение насилия в ХХ веке. Эта ситуация разворачивается у нас на глазах: Америка с союзниками, действительно, одержала сокрушительную победу в двух конфликтах, разразившихся вследствие 11 сентября 2001 года в Афганистане, а затем в Ираке. Но оба эти конфликта на самом деле были лишь кратким прологом к конфликтуальности, которая воцарилась сразу же после ввода коалиционных войск в Кабул, а затем и Багдад. И эта конфликтуальность не разрешена до сих пор - в Афганистане американцы даже были вынуждены перейти к обороне. Из этого и проистекает популярность разведки.
В операции по освобождению Ингрид Бетанкур умелая координация операции по внедрению в ряды ФАРК, массированное использование электронной прослушки и действия специальных сил завершились полным успехом. На этом примере можно определить три основных направления деятельности любой уважающей себя разведслужбы: во-первых, разведка, осуществляемая людьми, во-вторых, технологическая разведка, которой в США и Великобритании занимаются независимые ведомства, и, наконец, оперативные службы, скорее военизированные, чем военные.
Поэтому в мире, отмеченном хронической и нескончаемой конфликтуальностью низкой интенсивности, велико искушение провести реструктуризацию и создать сильно разветвленную разведслужбу, на орбите которой находились бы обычные армейские подразделения, эдакая 'тяжелая артиллерия', правда, совершенно лишенная стратегической автономии.
Тут мне хотелось бы отметить, что эта модель, о которой начинают задумываться понемногу везде, представляет собой ложную хорошую идею, несмотря на массу вроде бы очевидных преимуществ, которые более эффективная и менее затратная организация имеет по сравнению с содержанием огромных батальонов, тяжелых кораблей, боевой авиации. Подобная концепция, действительно, ослабляет способность чисто военных ответных действий, но она также подрывает эффективность работы разведки в долгосрочной перспективе.
И действительно, любая армия, до какого размера ее бы ни сократили, призвана отражать атаки неприятеля и побеждать его. Превращение ее в придаток полиции приведет к деморализации личного состава и к эрозии ее потенциала. Но если разведка - не наилучшая школа для понимания и правильного использования вооруженных сил, то обратный процесс переноса центра тяжести с разведки на вооруженные силы приведет к еще более плачевным результатам. В этом случае в ущерб анализу раздувается военный потенциал, и приоритетными становятся технологические средства, а не разведка, осуществляемая людьми. Таким образом, .
Недавно вышедшая в свет книга Константина Мельника 'Шпионы: реальность и фантазии' (Constantin Melnik, 'Les Espions. Rеalitеs et fantasmes') прекрасно освещает эти вопросы, во многом благодаря многолетнему и плодотворному опыту автора, который был знаком с системами разведок США, Франции и даже постсоветской России. Константин Мельник, опираясь на исторические факты и делая из них очень точные выводы, выступает за независимость и превосходство разведки. Хороший аналитик - это также оперативник, способный руководить агентами, растворяться в обществе, глубоко понимать его.
Его задача непохожа на работу полицейского, который занимается контрразведывательной деятельностью, а именно - разоблачает агентов из другого лагеря. И уж он точно не должен организовывать небольшие военные операции, хотя советский опыт показывает, что партизанская война в Испании стала хорошей школой боевого опыта и мужества для дальнейшей работы подпольщиков - во время нацисткой оккупации или ядерного шпионажа в США. Я бы настоятельно рекомендовал нашим руководителям внимательно прочитать эту книгу. Данное там описание успехов и ошибок разведслужб заставляет нас занять более скромные, но также и консервативные позиции: нельзя строить концепцию обороны будущего на иллюзорной спайке 'большого уха', мощных десантников и неуловимых подпольщиков. Победа в конфликтуальностях дня сегодняшнего возможна благодаря мастерскому применению всех этих трех направлений, но не в их рискованном слиянии, которое не оправдает даже экономию на оперативных расходах.
____________________________________
ЦРУ почило в бозе. Что теперь? ("The Baltimore Sun", США)
Может ли ЕС себя защитить? ("The Economist", Великобритания)
'Говорите, 'Аль-Каиду' уже победили? А вы морпехов спросите' ("The Independent", Великобритания)
