Tuesday, July 8, 2008; A15
Вчерашняя встреча президента Буша с Дмитрием Медведевым на острове Хоккайдо - хороший повод, чтобы рассмотреть вопрос об отношениях США с новым руководством России. Согласно ортодоксальной точке зрения, вступление Дмитрия Медведева в должность президента Российской Федерации следует воспринимать как сохранение всевластия Кремля и напористой внешней политики, характерных для двух президентских сроков Владимира Путина. Однако после недавней поездки в Москву, где я встречался с ведущими политическими деятелями, а также представителями деловых кругов и интеллигенции, я убедился, что этот вывод следует считать преждевременным.
Во-первых, формирующаяся в Москве система власти представляется более сложной, чем обычно считается. Так, один из общепринятых тезисов всегда вызывал сомнения: если, как утверждается, главной целью Путина было сохранение власти, зачем он выбрал такой сложный и непредсказуемый путь, как перемещение на должность премьер-министра, ведь его популярность позволяла изменить конституцию и продлить пребывание на посту президента?
У меня складывается впечатление, что политический процесс в России вступил в новую фазу. Перемещение путинской резиденции из Кремля в здание правительства может оказаться символичным. Медведев заявляет, что намерен возглавить Совет безопасности и, в соответствии с Конституцией, стать публичным 'лицом' российской внешней политики. Заявление о том, что президент определяет внешнюю политику и политику безопасности, а премьер ее реализует, повторяют, словно заклинание, все российские чиновники. Никто из россиян, с которыми мне довелось беседовать - а это были не только представители государственных структур - не сомневается, что происходит некое перераспределение власти, хотя с уверенностью предсказать его исход они не берутся.
Путин сохраняет немалую власть и большое влияние. Большинство россиян воспринимает его как лидера, покончившего с унижениями и хаосом девяностых, когда российское государство, экономика, идеология и империя рухнули. По видимому, он взял на себя роль 'наблюдателя' за действиями своего преемника; вероятно также, что он не исключает возможности баллотироваться на следующих президентских выборах.
Впрочем, каким бы ни был конечный итог, последние выборы в России знаменовали собой переход от этапа консолидации к периоду модернизации. Уступка власти правителем, находящимся на пике влияния - событие беспрецедентное в истории страны. В связи с усложнением структуры российской экономики возникла потребность в предсказуемых правовых процедурах - об этом уже говорит Медведев. Наличие в структуре российского государства двух центров власти - по крайней мере на первоначальном этапе - возможно, означает начало продвижения к отсутствовавшей до сих пор системе сдержек и противовесов.
Конечно, построение демократии в Росси нельзя считать предопределенным. Но то же самое в свое время относилось и к демократической эволюции Запада.
Что все это означает с точки зрения внешней политики США? В ближайшие несколько месяцев в России будут вырабатываться практические механизмы разграничения между 'определением' и 'реализацией' политического курса в сфере национальной безопасности. И администрация Буша, а также кандидаты в президенты, поступили бы разумно, если бы дали ей возможность спокойно сформировать эту систему, проявляя сдержанность в публичных заявлениях о происходящем в этой стране.
Начиная с распада СССР в 1991 г. все американские администрации действовали так, будто одной из главных задач США является построение демократии в России. Мы часто становились свидетелями выступлений, в которых осуждались недостатки российской политической системы, и жестов, заимствованных из инструментария борьбы за преобладание во времена 'холодной войны'. Сторонники подобной политики утверждают: преобразование российского общества представляет собой необходимую предпосылку для создания более гармоничного международного устройства. Они полагают: если не ослаблять давление на нынешний российский режим, он тоже в конечном итоге рухнет. Однако назойливое вторжение в сферу, которую россияне считают исключительно своей прерогативой, и важным элементом самоидентификации, может привести к тому, что мы не сумеем реализовать ни наши геополитические, ни моральные задачи.
Несомненно, в России есть люди и группы людей, рассчитывающие, что Америка поможет ускорить демократическую эволюцию страны. Однако почти все наблюдатели согласны в том, что подавляющее большинство россиян считает: Америка ведет себя бесцеремонно и стремится воспрепятствовать возрождению их страны. В подобной ситуации наши демарши скорее вызовут реакцию в националистическом и конфронтационном духе, чем дадут новый импульс развитию демократии.
Во многих отношениях мы становимся свидетелями одного из самых многообещающих периодов в российской истории. Сегодня контакты и взаимодействие россиян с современными открытыми обществами по длительности и интенсивности не имеют прецедентов в прошлом - даже несмотря на прискорбные репрессивные меры. Чем дольше будет сохраняться такая ситуация, тем больше она будет влиять на эволюцию российской политической системы.
Темпы этой эволюции неизбежно будут определяться самими россиянами. Мы можем воздействовать на ситуацию скорее за счет терпения и понимания исторических особенностей страны, а не становясь в позу оскорбленной добродетели и читая публичные нотации.
На деле геополитические реалии сегодняшнего дня дают уникальную возможность для стратегического сотрудничества двух стран. На долю России и США приходится 90% общемирового ядерного арсенала. По размеру территории Россия не имеет равных в мире. Продвижение к стабильности в вопросе о ядерных вооружениях на Ближнем Востоке и в Иране зависит от сотрудничества между Россией и Америкой.
Имперской внешней политике царской и Советской России способствовал тот факт, что почти все страны, с которыми она граничила, были слабы. Это позволяло России в течение полутора столетий неуклонно продвигаться от берегов Волги к берегам Эльбы, вдоль побережья Черного моря, вглубь Кавказа и к границам Индии. В Азии она вышла к Тихому океану, проникла в Манчжурию и Корею. Безопасность страны стала ассоциироваться с территориальной экспансией, а внутриполитическая легитимность властей обеспечивалась в основном демонстрацией силы на международной арене.
Сегодня ситуация фундаментальным образом изменилась. Соседи России преодолели собственную слабость. Наличие границы с Китаем протяженностью в 2500 миль порождает проблемы демографического толка: на территориях к востоку от озера Байкал проживает 6,8 миллионов россиян, а население китайских приграничных провинций составляет 120 миллионов. На столь же протяженном рубеже Москве приходится иметь дело с радикальным исламизмом - его приверженцы пытаются распространить свое влияние на южные районы России. На западных границах стратегическое влияние России сдерживается формирующимися новыми реалиями, в частности вступлением в НАТО бывших стран Варшавского договора.
Хотя народ России переживает взлет национальной гордости, ее лидеры осознают, с какими рисками сопряжены попытки традиционными методами изменить новое международное устройство. Они знают, что среди двадцатипятимиллионного мусульманского населения страны есть немало людей, чья лояльность государству вызывает сомнения. Система здравоохранения нуждается в перестройке; инфраструктура - в модернизации. Нынешний период - один из немногих в истории России, когда ее руководство решило сосредоточиться на внутренних реформах.
Несмотря на конфронтационную риторику и бесцеремонный стиль поведения, российские лидеры хорошо осознают пределы своих стратегических возможностей. Более того, политику Москвы при Путине я бы охарактеризовал как поиск надежного стратегического партнера - причем предпочтение здесь отдается Америке. 'Бурный' характер заявлений Москвы в последние годы отчасти связан с раздражением, которое вызывает у нее кажущаяся невосприимчивость США к идее такого партнерства. Кроме того, дважды проходившие парламентские и президентские выборы создавали у российских лидеров стимулы для апелляции к националистическим настроениям, распространенным в стране после десятка лет унижений, которым, как считают россияне, она подвергалась.
Эти 'отклонения', однако, не перечеркивают основополагающих реалий. В политической повестке дня первое место занимают три вопроса: безопасность, Иран, и отношения России с бывшими 'доминионами', особенно Украиной.
Из-за своего преобладания в ядерной сфере Россия и Америка обязаны выступать в роли лидеров при решении международных проблем, связанных с ядерными вооружениями - например в деле их нераспространения. В этой сфере мы видим конструктивные инициативы - например, связанные с усилением транспарентности и взаимной привязкой противоракетных систем двух стран на иранском направлении, о чем говорилось в апрельском коммюнике, принятом президентами Бушем и Путиным в Сочи. Однако за общими заявлениями пока не последовал углубленный практический анализ этих предложений.
В плане борьбы с распространением ядерного оружия необходимо найти ответ на четыре вопроса: придерживаются ли Россия и США единой точки зрения относительно угрозы, связанной с превращением Ирана в ядерную державу? Существует ли между ними согласие в отношении характера иранской ядерной программы? Занимают ли они одинаковую позицию в том, какие дипломатические методы необходимы для устранения этой опасности? И, наконец, насколько совпадает их мнение о мерах, которые следует принять, если любые согласованные дипломатические шаги не дадут результата?
На мой взгляд, по первым двум вопросам можно говорить о существенном сближение позиций России и США. Что же касается двух других, то обеим сторонам следует помнить: в одиночку справиться с этой проблемой каждой из них будет крайне трудно.
Вопрос об Украине неразрывно связан с общими представлениями обеих сторон о характере международных отношений. Америка воспринимает эту ситуацию с точки зрения преодоления возможной военной угрозы. Для России отношения с Украиной - это прежде всего вопрос примирения с болезненными потрясениями исторического масштаба.
Подлинная независимость Украины крайне важна для функционирования мирной международной системы, и Соединенным Штатам следует ее однозначно поддерживать. Большое значение имеет и формирование тесных политических связей между Европейским Союзом и этой страной, вплоть до ее вступления в ЕС. Однако продвижение западных структур безопасности чуть ли не к окрестностям Москвы продемонстрирует ослабление влияния России с такой наглядностью, что это неизбежно вызовет там эмоциональную реакцию, препятствующую решению всех других проблем. В принципе НАТО уже признало возможность присоединения Украины к альянсу, так что торопиться с ее практической реализацией незачем.
Сочинская декларация двух президентов содержит 'дорожную карту' для развития стратегического диалога между двумя странам. Воплотить ее в жизнь - задача для новых администраций, как в Москве, так и в Вашингтоне. © 2008 Tribune Media Services Inc.
____________________________________________
Киссинджер о Путине: 'Он считает себя реформатором' ("Time", США)
Г.Киссинджер: Смелый сценарий, слабые актеры ("The International Herald Tribune", США)
Генри Киссинджер: Отложить в сторону политику ради спасения Ирака ("The International Herald Tribune", США)
Генри Киссинджер: Россия или США не должны считать друг друга военной угрозой ("Voice of America News", США)
