Предприниматель Евгений Гомберг, будучи эрудитом в области культуры и истории Латвии, помогает Риге вернуть скульптурные красоты прошлого, что сближает ее с Европой, где метрополии украшают во множестве своем исторические памятники. Известный миллионер вкладывает деньги не только в восстановление старых домов и скульптур, но и в транзит и производство - недавно в Вентспилсском свободном порту введен в строй один из крупнейших в Балтии заводов по производству биотоплива с объемом выпуска продукции в сто тысяч тонн в год.
- Вас давно числят в списке миллионеров в разделе 'Недвижимость'. Теперь вдруг завод по производству биодизеля. Чем вы вообще занимаетесь?
- Составителя этого рейтинга господина Лато Лапса (известный латвийский журналист и публицист - прим. пер.) я очень уважаю, но он меня самого никогда не спрашивал. В нашем обществе, в отличие от цивилизованного, еще не принято спрашивать прямо: чем занимаетесь, как заработали деньги, сколько стоите?
В коммерции я с 1989 года - была фирма 'Лайкс', самое первое совместное предприятие в Латвии, на базе Института Электроники Академии Наук. Из Института и основа нашего коллектива - бывшие ученые, программисты. Поставляли компьютеры, занимались всем подряд. С 1992 года занялись переработкой нефти и трейдингом - оптовой торговлей нефтепродуктами на международном рынке, танкерами из Вентспилса. Приобрели долю в нефтерминале 'Венталл' в Вентспилсе (часть 'Вентамоньяка'). Примерно к 2000-му году стал вкладывать в недвижимость.
- Похоже, что вы предприниматель, у которого всегда какие-то большие планы: памятники, дорогие квартиры, биодизель. Всю жизнь с таким размахом?
- Ничего особенно никогда не планировал. У меня плохо получается заниматься аналитическим бизнесом: вот этого, мол, на рынке нет, значит этим буду заниматься. Мне скорее интересна и любопытна уникальность во всем, творческая составляющая. Говорят: 'бизнес - это бухгалтерия плюс интуиция'. Все, чем я занимался, это цепочка непрерывных интуитивных попыток, из которой в конце концов что-то синтезируется. Потом, анализируя задним числом, остается понять, что именно. Как скалолаз, закидываю куда-то наверх крюк и тянусь.
- Завод по производству биодизеля - это тоже попытка?
- И да и нет. Это идея моего партнера по бизнесу Елены Базилевой - она с 1998 года управляет развитием всего бизнеса, за исключением недвижимости. Она проявила себя как настоящая ученая, с аналитическим подходом. Я ее только поддерживаю. Между прочим, предложили участвовать также и вентспилсским партнерам, и им сейчас принадлежит 40 процентов ООО 'Био-Вента'. Мы им благодарны за их очень конструктивный подход. Без вентспилсских мы бы не достигли конечной стадии реализации проекта.
- Вы, конечно, ощущаете, что живете в двухобщинном государстве. Что вы об этом думаете?
- Давайте заглянем в корень проблемы. Мы ведь еще учили политэкономию: экономика определяет политику. А политика у нас - способ заработать для тех, кто иначе не умеет. Разделить общество было выгодно с самого начала, чтобы отодвинуть от 'кормушки' как можно больше представителей активного населения. Об этом мало говорят, но это - факт. У нас ведь руководящие лица головы пересчитывают не по мозгам, а по ртам. И допускать к распиливанию бюджета, госзаказов нужно как можно меньше ртов. Сегрегация общин Латвии - прямое следствие государственной коррупции и пропорционально ей. Мне, наверное, в чем-то повезло: большую часть капитала я заработал на международном рынке, не завися от нашего государства.
- А вы гражданин Латвии?
- Да, прошел натурализацию в 1998 году, сдал два экзамена за полчаса. Закон есть закон, я его соблюдаю сам и помогаю другим. Опросил своих сотрудников, оказалось - 17 неграждан, 12 из них хотели бы стать гражданами, да 'руки не доходили'. Вот этой дюжине я и помог, организовал группу. Вместе сходили на экзамен, сдали - спасибо мне сказали. Почему бы другим предпринимателям так не поступить? Ну и теперь мы все - граждане второго сорта.
- То есть?
- Старинные дворяне всегда отделяли себя от служивых, кому титул только что пожаловал государь, не так ли? Мои родители приехали сюда в 1950 году по распределению, и прожили здесь всю жизнь. Я родился здесь, 55 лет назад, и думаю, что 'по балансу' дал этой стране больше, чем взял. Но пришлось сдавать экзамены на гражданство. Так что, когда у меня просят денег на какие-то мероприятия, чтобы 'нести образ Латвии в мире', я отправляю к 'гражданам первого сорта', наследственному дворянству.
Есть анекдот. Едет автобус, на передних сиденьях белые, сзади негры. Один негр возмутился, началась драка, все высыпали наружу. . . Тут вмешивается водитель. 'Хватит! Помирились! Больше нет ни белых, ни черных. Все - зеленые. Зеленые! Теперь спокойно заходим и рассаживаемся. Светло-зеленые - спереди, темно-зеленые сзади'. Продолжу шутку: наши светло-зеленые - это граждане, знающие государственный язык на категорию А. Вот посол Андрис Тейкманис упрекает Россию: 'Безвизовый въезд неграждан ущемляет права русскоязычных граждан Латвии', уже и термин ввел. И кто это такие с юридической точки зрения? Как он их вычисляет? По паспорту, где не указана национальность? По фамилии? По носу? По диакритическим знакам в написании фамилии? Чувствуете, как в нем копошится подсознательное: 'темно-зеленые натурализанты'!
- Звучит не очень патриотично.
- Зато вполне лояльно. Я же не имею логического права называть эту страну Родиной, если она меня считает приезжим. Согласие должно быть обоюдным, не так ли? Это только переписи населения обычно показывают, что замужних женщин больше, чем женатых мужчин.
Моя родина - Рига, в независимости от того, кто в ней управляет.
Самое простое - считать себя патриотом, когда машешь флагом на стадионе и орешь 'Sarauj, Latvija!' ('Порви, Латвия!' - прим. пер.). Патриотизм - это нечто большее. Вот, например, какие-то французы что-то хотят построить под Огре, а местные им мешают. Лично премьер вмешивается - иностранные инвестиции, аж 80 миллионов евро, уйдут! Мы построили биодизельный завод, крупнейшая частная инвестиция в Латвии, 85 миллионов евро, пять производств под одной крышей, все инвесторы - латвийские. Правительство даже не в курсе.
Помню, вице-мэр Риги Айварс Крейтус мне говорил: 'Да кто вы такой, у меня тут в приемной такие немецкие инвесторы сидят!' Где ему понять, что у приличного инвестора он сам должен сидеть в приемной.
Американцы шутят: с точки зрения политкорректности, кто больше всех нуждается в поддержке? Черные одноногие лесбиянки. Они и женщины, и меньшинства, и так далее. Мы построили завод для экологического топлива, по стратегии ЕС, ориентированный на экспорт на 70%, 100 миллионов евро. Это увеличит экспорт Латвии на 2-2,5%. Завод, стимулирующий развитие сельского хозяйства Латвии, 60 рабочих мест в Вентспилсе. Разве это не патриотизм?
Правительство спросило - может, вам помочь? Думаете, мы денег бы попросили? Нет, мы такая 'одноногая', которая ничего не просит. Разве что документы выдавать побыстрее. Мы сравнивали, нужные для начала строительства бумаги в Австрии (у нас австрийское оборудование) можно получить за 12 месяцев, в Латвии - за 22. Зато к нам уже приезжают крестьяне - посмотреть на 'латвийское чудо'. Продают рапс и довольны - своим, не шведам-датчанам.
- Но какие-то деньги, субсидии, вроде, предусмотрены?
- Ага, и за ними - большая очередь, впереди нас. В прошлом году в Латвии было произведено 9 тысяч тонн биодизеля, потреблено 1900. Так заявки на субсидии на этот год - на 100 тысяч тонн. В прошлом году квоты на латвийские сусбсидии выделили шустрым ребятам из Лиепаи, которые патриотично собрались 'производить биодизель на арендованном оборудовании в Германии'. Министерство земледелия им выделило квоты, с нарушением примерно пяти законов Латвии. Прокуратора опротестовала, но кабинет министров Айгарса Калвитиса оставил решение в силе. Теперь прокуратура обжаловала это в Конституционном суде. И все при деле.
- Кстати, говорят, биодизельное топливо вредно для двигателей?
- Вот об этом потребителю даже и задумываться не надо. Стандарт обычного дизельного топлива предусматривает добавку биодизеля до 5%. Поэтому его будут просто подмешивать, как хлорируют воду в водопроводе или добавляют йод.
- Ну, поговорим об искусстве! А чем объясняется ваше увлечение памятниками?
- Да все тем же. Я ведь в Риге родился, и никуда отсюда не уеду, не надейтесь! (Смеется - прим. ред.) Еще студентом водил экскурсии по Риге, турбюро 'TAS' кстати, я создавал. И про памятники рижские с тех пор знаю.
В 2000 году мы хотели отметить десятилетие компании. Концерт Джо Кокера заказали, тот первый, в Межапарке. И решили сделать Риге красивый подарок. Прошел на прием к вице-мэру Аргалису, предложил восстановить конную статую Петра I (памятник Петру Великому, открытый в Риге 3 июля 1910 года - единственная конная статуя в Прибалтике; в 1915 году в ходе эвакуации предприятий и памятников из Риги затонул вместе с параходом 'Сербино', потопленным германским эсминцем, поднят со дна по частям эстонскими водолазами в 1930-е годы и выкуплен Рижской городской управой в 1934 году; сохранен усилиями краеведов и восстановлен на средства Евгения Гомберга, однако до сих пор официально не установлен в Риге по политико-идеологическим мотивам - как памятник 'русскому шовинизму и оккупации' - прим. пер.), ему идея понравилась. Остальное известно. А уж когда мне стали препятствовать - пришлось принять вызов. Я же трейдер, должен работать в любой шторм.
- Что для вас в памятниках важнее - история или искусство?
- Мне, пожалуй, искусство. Из-за памятников я даже увлекся скульптурой. Увы, скульптура в Латвии выродилась. Нет любителей, нет заказов, так - изредка мелкие формы. Возьмите югендстиль, которым Рига так гордится, - сколько пластики на фасадах. Сейчас скульпторов можно пересчитать по пальцам. Я работал с Андрисом Варпой, Эдвином Круминьшем. Олега Скарайниса приглашал проследить за лепкой Барклая (восстановление утраченного рижского памятника российскому полководцу Барклаю де Толли - прим. пер.). Выдающийся мастер, он делал Саласпилсский мемориал, ему сейчас, наверное, уже 85, и кто его помнит?
Древние греки считали скульптуру высшим из искусств. Они ваяли из мрамора, лепили из глины пальцами, и отливали в бронзе скульптуры, пережившие два тысячелетия. Конечно, латвийские скульпторы чаще работали с гранитом, а он твердый, со своей стилистикой.
Бронзовая скульптура, огромная часть мирового культурного наследия, для Латвии непривычна. Я стараюсь заполнить этот пробел. Петр, Барклай, Армитстед (Джордж Армитстед (1847- 1912) рижский градоначальник - прим. пер.), - это все бронза, так красиво!
А еще есть бронза, покрытая эмалью, просто изумительно. Мы с Эдуардом Цеховалом задумали такую скульптуру актера Михаила Чехова в гриме Ревизора, Эдвин Круминьш уже сделал потрясающий эскиз. Если Цеховал найдет деньги, это будет украшение Русского театра после ремонта.
- То есть, вы еще берете на себя просветительскую функцию?
- В некотором смысле. Ну многие ли раньше знали про Армитстеда? Вот экс-премьер Марис Гайлис, поплавал на 'Милде', Толстого почитал. Вернулся, а тут памятник Барклаю поставили. И вот он рассказывает в газете Neatkariga Rita Avize: ('В интерпретации этого русского писателя Барклай-де-Толли, извиняюсь за выражение, просто сапожник. . . . У меня об этом парне самое худшее впечатление. Тугодум, неудачливый и неумелый полководец. . . . В любом случае, этот позолоченный мужик в углу парка выглядит безвкусно'). Не в том дело, что Гайлис имеет особое мнение о полководце, которого мир считает победителем Наполеона. В конце концов, Толстой и Шекспира тоже считал чушью. А в том, что образованный человек не знает, как мощно выглядит яркая свежая бронза, и считает это безвкусной позолотой. Вот Золотой Рыцарь, - того мы действительно покрыли настоящим сусальным золотом - почувствуйте разницу.
- Но разве памятник - это обязательно бронза?
- Конечно, нет. Но смотрите, что получается. Возьмите памятник Калпаку. При всем уважении к маэстро Глебу Пантелеевсу - в памятнике же нет пальцев, скульптурности. Мне обычно помогает Иварс Фелдбергс, прекрасный камнерез, брат Ояра Фелдберга, скульптора, который делал памятник Чаксте. Ивар обычно говорит - вот это я сделаю сам, а это - к скульптору. Памятник Калпаку - это работа для камнереза, кладбищенское надгробие.
К Пантелееву нет претензий, он прекрасный лепщик. Но почему комиссия выбрала из пятнадцати именно этот проект? Я повесил в городе восемь мемориальных досок, на каждой - бронзовый рельефный портрет работы прекрасного скульптора-медальера Янис Струпулиса, который сделал латовую монетку. А здесь даже портрет Калпака - фотография, вытравленная в металле химически.
Вообще в Риге мало памятников по сравнению с Европой. Политобъединение 'Отечеству и Свободе' предлагало установить памятник Гунару Астра (латышский диссидент в советский период - прим. пер.), где он? Я им помощь предложил - восприняли как издевательство. А я - всерьез. Человек вел себя честно и по совести, когда мы все прагматично держали кукиш в карманах на комсомольских собраниях.
- Кстати, об Ояре Фелдберге. Почему не получился Чаксте (Янис (Иван Христофорович) Чаксте (1859 - 1927) - первый президент Латвийской Республики - прим. пер.)?
- Во-первых, потому что им занималось слишком много народу. По моему убеждению, творческие конкурсы редко приносят хорошие результаты. Тем более, когда и задание неудачное. Помните, там требовали портретного сходства. А Чаксте был лысым. Лысого, как ни лепи, получится Ленин. Вот и принесли пятнадцать лениных, как раз для этого места.
Потом по смете рассорились. А что особенного, обычный рынок. Литье бронзы сегодня 20-25 евро за килограмм, гонорар скульптора - примерно столько же. Архитектору пара процентов. Вот и считайте. Барклай, например, весит 1,8 тонны, Армитстед - три фигуры - 900 кг.
- Дорогое хобби - памятники. . .
- Относительно. За все время - не больше моего чистого дохода за один месяц, может - два. И меньше, чем бронзовая камбала, которую поставят на Площади Ливов.
Потом не удалось пробить Чаксте место. Оно крайне неудачное, нет подхода. Поставили бы напротив Окружного суда - идеально! Так нет, именно на том перекрестке! И знаете, почему? Потому что иначе Гомберг там поставит Петра! Это не шутка, это цитата из г-на Грутупса, его главный аргумент. Как можно было основывать проект на такой чуши?
Но если серьезно, я думаю, потому что Чаксте не был народным символом, и не мог им стать. Назначить героя можно только в тоталитарном обществе: первая страница 'Правды' - и ура, улица Стахановиешу (Стахановцев - прим. пер.) лет на пятьдесят вперед. В историю можно попасть только через цепь случайностей и закономерностей.
Мне, кстати, тоже намекнули внести денег на Чаксте, а я взамен предложил помочь делом. Даже не ответили. Зря, тогда бы памятник стоял.
- Что должно случиться, чтобы вы восстановили Колонну Победы (Колонна победы над Наполеоном в Отечественной войне 1812 года, установлена в городе в 1817 году - прим. пер.) ? Рига, наверное, это заслужила. . .
- Вообще-то от памятника всего остались два куска гранита. Директор Дирекции Памятников Гунтис Гайлитис горит этой идеей. Он говорит, что сохранились полное описание бронзового декора. Если это так, я могу ее восстановить. Только пусть Рига выделит деньги, надоело одному за все платить.
- Как вы оцениваете политизацию памятников и ее последствия?
- Политизировать можно даже дверную ручку, все зависит от степени шизофрении. Радует, что многое подзабылось и постепенно это проходит. Кстати, в 2010 году памятнику Петру исполняется 100 лет. Может, кому-нибудь придет в голову ему наконец найти место. . .
Если долго долбить в одну точку - как я восемь лет, - то доходит до самых упертых. Памятник Армитстеду мы сделали очень быстро, потому что уже никто не сопротивлялся. Президент Вайра Вике-Фрейберга его похвалила во время открытия. Я ей тут же написал письмо с ответной благодарностью, заметил, что, по-моему, политизации стало меньше, давайте теперь установим скульптуру Лачплесиса на Сейм, - они два года отписывались, не хотели из моих 'грязных рук' принимать подарок. Президент поддержала - и Лачплесис стоит в своей нише. При встрече еще раз поблагодарил госпожу Президента. 'Славненько, правда?' - сказала она.
- Жизнь в этой стране, при том, что вы делаете то, что приносит вам удовлетворение, делает вас счастливым?
- Это зависит от человека, а не от государства. Как говорят американцы - America, love it or leave it, - люби ее или проваливай. У меня много претензий к этому государству. И двухобщинная система, которая насаждается сверху и вынуждает нелатышей жить в стране, и вместе с тем как бы вне ее. И вороватость чиновников, из-за которой невозможно честное партнерство между государством и частным бизнесом. И неработающая судебная система, как коммерсанту мне это мешает больше всего. Вот не платит мне Рижская дума положенную по закону аренду за землю уже восемь лет, и все.
Хочешь - судись, можешь в суде хоть сгнить. Государству и самоуправлениям произвол выгоден - они вечны, а мы - нет.
И тем не менее. . . Кто-то уезжает, в Ирландию, не сильно думая о патриотизме. А мне вот нравится, как говорил доктор Юрий Живаго из романа Пастернака: 'Что может быть выше мира в семье и работы? Остальное не в нашей власти. Видимо, многих ждут несчастья. Некоторые думают спастись на юг, на Кавказ, пробуют пробраться куда-нибудь подальше. Это не в моих правилах. Взрослый мужчина должен, стиснув зубы, разделять судьбу родного края. По-моему, это очевидность'.
Публикуется в сокращении.
