В мае 1920 года в местечке Лютенка и окружающих селах Гадячского уезда вспыхнули крестьянские выступления. В июне - июле в лютенском отряде уже насчитывалось более 500 повстанцев, и количество их постоянно росло. Лютенский отряд впоследствии формально присоединился к Повстанческой армии Украины (махновцам). Свой гнев они направляли против большевистских продотрядов и органов власти: ревкомов, волисполкомов, комитетов малоимущих крестьян. Подобные отряды (около двухсот) появились в различных уголках Полтавской губернии.
Так, в Кременчугском уезде действовали повстанцы под предводительством Кикотя, Овдиенко, Приходько, Скирды, в Кобеляцком - Левченко. А отряды Кременчугского уезда называли себя штабом 5- й Повстанческой Левобережной армии. Не меньше повстанческих сел появилось на севере губернии. Кроме уже упомянутого лютенского, в Гадячском уезде вели борьбу отряды Коваля, Крупского, Дмитренко, Буховецкого, которые контролировали север уезда от Розбышивки до Веприка и Липовой Долины, где местные отряды объединились в Повстанческую армию 'Казацкая Сечь'.
В Зиньковском уезде действовали отряды Мандыка, Масюты, Степенко, Латоха, Антоненко, Левченко, Тимошенко, Турчина, Тютюнника и других.
Большевистская пропаганда не признавала широкого повстанческого движения и называла многочисленные крестьянские отряды бандами. И это неудивительно, ведь любой оккупант стремление порабощенных народов к свободе всегда называл 'бандитизмом'.
Что же вызвало массовые выступления крестьян, которые не прекращались в течение двух лет и кое-где продолжались вплоть до 1922 года? Ответ на этот вопрос находим в большевистских документах того времени. Так, в протоколе заседания Гадячского ревкома 22 декабря 1919 года сами большевики вынуждены были осудить действия райпродкома Замарина, который 'разослал по селам Гадячского уезда для учета хлеба агентов, которым было поручено оставлять для населения минимальное количество, и этим сильно настраивает население против Советской власти'. Местное население в подавляющем большинстве проявляло нескрываемое недовольство большевистским режимом, который хотел расколоть село, разделить бывших казаков на своих и 'чужих'.
Так газета гадячской земской управы 'Рiдний край', редактором которой была Олена Пчилка - мать Леси Украинки, 21 марта 1918 года, писала: '11 марта союзное нам немецкое войско вступило в г. Гадяч и очистило его от большевистских банд, дав тем возможность приступить всем законным учреждениям УНР к работе, оставив граждан в покое и обеспечив всем неприкосновенность и другие простейшие права человеческие и гражданские, которые так жестоко попирались дикой Московской армией... Большевистские орды бегут, бессмысленно грабя наши села и города, разрушая железные дороги, все, что сделано руками украинского народа, убивая людей; без стыда и без совести все забирают они и вывозят из Украины. Не жалеют ни бедного, ни богатого, ни старого, ни малого. Найдется ли еще хоть один человек с совестью, который поверит плохой лжи московских и других большевиков о мире, земле, свободе, равенстве и братстве?
Кто еще поверит дворянину Ленину, прохвосту Троцкому, приставу Муравьеву и всей большевистской шайке после всего того, что они сделали? Где их мир, свобода, равенство, братство, хлеб и все прочее, что они обещали? Оговаривая всех, оговаривая старых защитников народных, настоящих борцов за народные права, темные большевистские шайки бывших каторжан, стражников, дезертиров, воров и других хищников организовали неволю еще худшую, чем самые страшные Московские цари...'
Второй приход российской Красной Армии на Украину в январе 1919 года привел к постепенной ликвидации реальных признаков Украинской государственности. Первые месяцы советской власти вызвали у полтавчан общую ненависть к ней и глухое сопротивление, которое все чаще перерастало в открытые антибольшевистские восстания. 'Большевизм на Украине уже изжил себя, - писал 13 мая 1919 года в своем дневнике писатель В.Г.Короленко, - 'коммуния' повсеместно встречает ненависть'.
Вооруженная борьба против большевистского режима на Полтавщине разгоралась с каждым днем. Особенно ожесточенной она была в 1920-1921 гг. В это время в Гадячском уезде действовало 7 повстанческих отрядов, на территории Зиньковщины - около 40, Полтавского - 55, Кобеляцкого - 36, Миргородского - 18, Лохвицкого - 14 отрядов и т. д. Летом 1920 года положение власти на Полтавщине было критическим. Об этом свидетельствуют строки 'Записки', посланной Гадячским уездисполкомом Полтавскому губисполкому 26 июля 1920 года: 'Уезд весь охвачен волной бандитизма, организованного, Петлюровского, растущего с каждым часом... Бандитами, в занятых ими волостях, проводится добровольная и принудительная мобилизация населения, и силы банд, насчитывающих в данное время до 3000 вооруженных человек, беспрерывно увеличиваются... Половина уезда, таким образом, целиком во власти бандитов; в другой половине Советской власти также не сочувствуют.
Советской власти в уезде нет. Неоднократные наши требования в присылке вооруженной силы остаются гласом вопиющего в пустыне...'
На негативное отношение полтавчан к большевистскому режиму отмечали в своих письмах, которые были перлюстрированы военной цензурой, красноармейцы из России, которые находились на Полтавщине в сентябре 1920 года. Вот некоторые отрывки из них: 'Жизнь наша преисполнено опасности: все крестьяне борются против советской власти...', 'На Украине настоящий саботаж против советской власти. Все хохлы - бандиты. . .', 'Настроение жителей плохое. Красноармейцев ненавидят, как собак. . .', 'Вся Полтавщина против советской власти...', 'Вряд ли что-то получится из нашей власти, потому что все против коммунистов...'
Документы свидетельствуют, что большинство населения Полтавщины не признавало мероприятий новой власти. Значительная часть крестьянства разделяла идеологию украинской партии боротьбистов, которая выступала за советскую, но независимую Украину. Советскую власть оно рассматривало как власть всего украинского народа - без классовых и национальных ограничений и было решительно против однопартийной большевистской диктатуры и попыток российских коммунистов навязать силой свою волю и идеологию украинскому народу.
Вот, что писал в своем письме к командиру российского карательного отряда Соболева атаман Александр Коваль: '... мы, украинцы, думали, что общими силами с российскими советскими войсками выгоним Деникина из Украины, рассеем черную стаю контрреволюции и построим советскую Украину на федеративных началах с советской Россией. Программа партии боротьбистов (коммунистов) целиком отвечала моим стремлениям. Мы, боротьбисты, немного просили у центрального правительства: иметь свою украинскую Красную армию и свой политический и экономический центр и только. Но центральное правительство не дало нам, украинцам, 34-миллионному населению, этой автономности и приказало партии боротьбистов (коммунистов) слиться с коммунистами-большевиками. Мириться с таким решением этого дела я не мог и откровенно со своими единомышленниками выступил на борьбу с коммунистическим правительством. Долгое время я мечтал, что мы, украинцы, сможем поладить с коммунистическим российским правительством, но впоследствии убедился, что только силой и пулей мы, украинцы, завоюем для себя право на свободную жизнь...'
Пользуясь присутствием значительных военных сил, большевики решили ликвидировать последнюю преграду, которая мешала им хозяйничать на завоеванной Украине, - партию украинских коммунистов-боротьбистов, которые добивались от Москвы широкой автономии для 34 миллионного украинского народа. В начале 1920 года боротьбистов силой заставили объединиться с российскими большевиками. 20 марта на драматическом совместном заседании представителей этих партий произошло такое 'объединение' и в Гадячском уезде. В знак протеста часть боротьбистов покинула собрание и впоследствии организовала повстанческие силы в селах Ципки и Большие Будища.
Недовольство политикой Центрального правительства передавалось армии, в которой господствовало массовое дезертирство. Многих офицеров-дезертиров восставшие крестьяне выбирали своими командирами. В Зиньковском уезде к таким относились Пилип Масюта (возглавлял восстание против деникинцев, закончил школу красных командиров в Полтаве, был комендантом города Зинькова, а потом перешел на сторону восставших крестьян) и Максим Мандык (служил в Зиньковский милиции, позже был избран командиром бирковских повстанцев).
Там же, в Зинькове, в начале 1920 года служил командиром кавэскадрона, а впоследствии председателем Зиньковской ЧК Леонтий Христовый. Во избежание ареста, он в мае того же года бежит в лютенские леса, где скрывалось несколько десятков крестьян и дезертиров, которые называли себя 'лесовиками'. 'Лесовики' на своих собраниях избрали Христового атаманом. Имея на вооружении несколько винтовок и охотничьих ружей, а также вила-тройчата, косы, палки и другое крестьянское оружие, 'лесовики' 24 мая 1920 года разгромили в Лютенке продотряд, который прибыл для сбора продразверстки.
Всех пленных красноармейцев Христовый отпустил в г. Гадяч с условием, что они больше не придут грабить крестьян. На сходке лютенчан для защиты от новых грабежей он объявил мобилизацию. Так небольшой отряд 'лесовиков', возглавляемый Христовым, превратился вскоре, как сообщала агентура большевистской военной разведки, 'в крупную организованную силу'. По этим же данным, доминирующей для повстанцев была политическая ориентация на Петлюру, борьба за независимость Украины. В отряде было три пехотных, а также кавалерийская и караульная сотни. В штабе значительную роль играли учителя, бывшие офицеры Николай Степовой, Борис Пошивайло, Парфентий Галагуза, Варсинофий Любарец и другие.
7 августа 1920 года повстанцы Христового и Коваля овладели Гадячем. Успешные действия отряда содействовали его росту. В августе в списках лютенских повстанцев насчитывалось более 1500 человек. 12-16 августа просторами Зинковского, Гадячского и Миргородского уездов рейдом прошло многочисленное войско Нестора Махно, который имел встречу с Христовым. Он помог местным повстанцам оружием и боеприпасами, и оставил в Лютенке 14 своих ребят, чтобы учили крестьян воевать по-махновски.
17 августа, как только махновские тачанки оставили Миргород, большевики бросили на Лютенку значительные силы. С востока, со стороны Зинькова, наступали воинские части 185-й бригады ВОХР, а из Гадяча - 226-й батальон. Христовый заранее подготовил свои сотни к бою. Но когда красные подразделения ударили по окраинам Лютенки из пушек, ее защитники не выдержали и поспешно отступили к лесу на западные окраины. Каратели вступили в село. Начались расправы. Село загорелось. Красные обливали дома темной жидкостью - и хаты охватывало пламя. На месте расстреливали не только мужчин, которые помогали повстанцам, но и женщин, стариков. Нескольких из них они бросили живьем в огонь.
В тот день в Лютенке сгорело около семисот дворов. Через десять дней карательные отряды вновь вступили в мятежное село и опять загорелись улицы... О тех трагических днях местный кобзарь Петр Гузь пел: "Вiсiмсот дворiв згорiло: пiшов дим за хмари, I не треба тiй Лютеньцi i страшноi кари, I не треба тiй Лютеньцi i страшного суду - Тут немало й так пропало невинного люду".
О масштабах крестьянского сопротивления на Полтавщине впоследствии стало известно даже в Москве, большевистское правительство стремилось как можно быстрее погасить огонь крестьянских восстаний. По приказу Ленина предусматривалось Лютенку сжечь полностью, остальное население выселить в восточные районы страны, а территорию села перепахать и засеять. Слухи об этих планах докатились до Лютенки. Напуганные таким известием жители немедленно отправили в Харьков свою делегацию. Они просили поддержки у самого всеукраинского старосты Петровского. Лютенку помиловали, однако не надолго. Через 11 лет, во время Голодомора, ее занесли на республиканскую черную доску... Так в украинском селе утверждалась советская власть, которая приучала людей жить в атмосфере террора, постоянного страха, подозрительности и ненависти.
Кровавое противостояние повстанцев и власти нарастало. Христовый мстил красным за сожженное село, в котором в пепелище превратилась и богатая усадьба его отца. Он разделил свои многочисленные повстанческие силы на отряды, которые на конях и быстрых тачанках неожиданно нападали на большевистские волости. В сентябре - ноябре 1920 года повстанцы держали под своим контролем не только села Гадяцкого и Зиньковского уездов, но и выходили на просторы Ахтырского и Полтавского. В конце августа отряды Христового прошли рейдом по Миргородщине и захватили села Савинцы, Обуховку, Хомутец, Поповку и другие, не дойдя до Миргорода только 10-15 верст. Но в начале сентября во время нового рейда по Миргородщине до Лохвицкого уезда у села Остаповки главные силы Христового совместно с отрядом Дмитренко попали в засаду, и, понеся значительные потери, отступили через Зуевцы к Лютенке.
После поражения под Остаповкой Христовый распустил половину своего поредевшего отряда. В нем теперь осталось немногим более 300 человек. И этих непросто было обеспечить боеприпасами. На одного повстанца выдавали не больше десятка патронов. Не лучше были дела и с продовольствием. Силы же красных, которые стремились во что бы то ни стало подавить восстание, росли с каждым днем. Так, в Лохвице, Гадяче, Зинькове разместились 487-й, 488-й, 489-й полки 44-й отдельной кадровой бригады и 64-й полк 22-й бригады ВНУС. Кроме того, для борьбы с повстанцами были созданы специальные маневренные группы.
В середине ноября после неудачных переговоров о сдаче отряда повстанцы Христового были окружены на лугах вблизи села Лютенские Мельницы. Операцией лично руководил командующий вооруженными силами губернии комбриг Воронин. Подразделения 64-го полка совместно с кавэскадроном 24-й бригады 18 ноября прижали восставших к Пслу. Те в отчаянии бросались на тонкий лед и тонули на глазах товарищей. Вместе с другими на Псле погибли начальник штаба Пилип Масюта и командир сотни Ластовина. Только изобретательность Христового помогла ему и остальной части отряда переправиться на противоположный берег под прикрытием 'Максима', у которого до последнего патрона сдерживал красных командир кавалерийской сотни - махновец Сергей Кириченко. Его захватили в плен красноармейцы, которые вытянули Сергея из ледяной воды.
После этого боя в лютенском отряде осталось около 50 человек. Христовый применяет партизанские методы борьбы. Он совершает неожиданные террористические акты против советских активистов и исчезает на глухих хуторах и в лесах. В ответ на эти действия большевики объявляют красный террор, расстреливая по 10 заложников в Лютенке и Бирках. Несмотря на поражения и неудачи повстанцев, им удалось на долгий период затормозить процесс установления на селе Советской власти, принесенной на большевистских штыках.
Почти год в Лютенке не было собрано ни одного пуда продразверстки. Подобной была картина и в соседних селах.
Только 15 июля 1921 года большевистским тайным агентам удалось установить место, где скрывался отряд Христового. У Большой Загруновки Зиньковского уезда повстанцы выдержали свой последний бой. В те дни Леонтию Христовому едва исполнилось 23 года.
Он родился 29 июня 1898 года в Лютенке, в богатой казацкой семье. С тех пор прошло 110 лет. И до сих пор в нашем крае помнят о нем, пересказывают легенды о борьбе повстанцев. В воспоминаниях свидетелей тех событий - атаман живой. Он спасся с несколькими побратимами. Его якобы видели в 20-х, 30-х, 40-х и даже 1960-х годах то в родном селе, то в Донбассе, то за Уралом... Возможно, он и не погиб... А может, благодарные его земляки в многочисленных воспоминаниях увековечили своего героя, который защищал их землю, язык, веру и право на свободную жизнь. Потому что как только притих топот копыт повстанческих коней и замерли тачанки атамана Христового, наше беззащитное село было поставлено вне закона. А крестьяне встали перед лицом репрессий и голодомора, которые загубили цвет украинского крестьянства. Поэтому, несмотря на время и политические бури, личность Леонтия Остаповича Христового занимает заметное место в летописи революционных событий на Полтавщине и на Украине.
Иван Чайка, историк, журналист с. Лютенка, Гадяцкий район, Полтавщина
________________
Вожаки казацкой вольницы ("Вiйсько Украiни", Украина)
В поисках героев Украина скребет по сусекам истории ("The Financial Times", Великобритания)
