ТАРУСА, Россия - Вывеска у дороги была одновременно меткой и нелепой, красноречивый пример обезумевшего российского капитализма. Туристическая база 'Зарница' предлагала гостям не только баню. 'Prodayetsya vsye' - вот что там было написано: все на продажу.
Русские, которым я рассказывала об этой вывеске, реагировали одинаково. 'Ее можно повесить на всю страну', - сказал мне один успешный московский бизнесмен.
На волне доходов от нефти и газа и под влиянием национальной склонности к перехлестам все большее число россиян стремится потреблять. В ход идет все, что воплощает собой успех и роскошь - земля, дома, мебель, отдых, машины, еда, мода, спорт.
В последние годы каждое лето мы приезжали сюда, на нашу дачу. На выходных по ночам в нашей некогда сонной деревне, а также по соседству, в древнем городе Тарусе, взлетают к небу фейерверки, горят костры, играет музыка, обильно поглощается еда (в основном шашлык из свинины или баранины) и алкоголь. Это пируют привилегированный и средний классы.
Впрочем, даже обратная сторона российского бума имеет привкус капитализма. По электричкам - пригородным поездам, связывающим Москву и Подмосковье, на которых москвичи добираются до своих любимых дач - идет непрерывная череда людей, предлагающих кажущийся бесконечным набор товаров.
В прошлое воскресенье наша дорога на дачу превратилась в непрекращающийся балаган, всего лишь за час пути нас красноречиво убеждали купить полиэтиленовые дождевики, камуфляжные панамы с москитными сетками для рыбаков и охотников, точилки для ножей и приспособления для прочистки туалетов ('по европейским стандартам'). Кроме того по вагонам проходили вежливая женщина, волокущая пляжные сумки, грустный и неопрятный мальчик с аккордеоном и угрюмый подросток с электрогитарой - и все просили денег.
Эти импровизированные торговцы принадлежат к той все еще многочисленной части населения, которая не слишком выиграла от перемен последних 15-20 лет. В своей недавней статье, опровергающей так называемый 'миф о богатстве россиян', газета 'Комсомольская правда' пишет, что 48 процентов населения России продолжают с трудом сводить концы с концами, не в пример хорошо зарабатывающим обитателям крупных городов.
Новый российский президент Дмитрий Медведев объявил борьбу с бедностью и коррупцией приоритетным направлением. Однако до сих пор неясно, много ли значат его слова - наставник г-на Медведева, г-н Путин, сейчас занимающий пост премьер-министра и имеющий огромное влияние, хранил на этот счет необычное молчание.
Пока мы отдыхали на даче, г-н Путин взбаламутил российские деловые круги, обвинив горнодобывающую и металлургическую компанию 'Мечел' в том, что она якобы взимала с российских фирм большую цену, чем с иностранных клиентов.
Его ядовитый сарказм - и очевидное непонимание обычности такой практики в международной торговле - сбили цену акций 'Мечела' не меньше чем на 6 миллиардов долларов. Иностранные журналисты и правозащитники давно критиковали г-на Путина за упадок демократии во время его правления. Деловое сообщество, наоборот, концентрировалось на экономическом росте, открывающихся возможностях и кажущейся стабильности. Теперь г-н Путин посеял сомнения, а экономический советник г-на Медведева Аркадий Дворкович, усугубил их, призвав соблюдать осторожность при обсуждении котирующихся на бирже компаний. Не первый ли это признак разлада в доселе едином правящем дуэте? И может ли у России быть два лидера?
Без сомнения, современная Россия - не Советский Союз. Недавно вышла новая книга про нашу обожаемую Тарусу, за живописные пейзажи и непритязательное гостеприимство которой мы не раз пили со своими друзьями - художниками, бизнесменами и просто соседями по деревне.
Книга, озаглавленная '101-й километр' (это отсылка к расстоянию от Москвы до Тарусы), посвящена многочисленным интеллектуалам, пострадавшим в этих буколических местах от коммунистических репрессий. Самый известный из них - поэт Марина Цветаева.
Те, кому меньше 35 лет - а именно они сейчас преобладают как на улицах, так и во многих сферах общественной жизни - ничего или почти ничего не помнят ни о репрессиях, ни о лишениях. Наш двадцатичетырехлетний племянник Коля и его подруга Надя, по профессии архитектор, начали скучающе и недоверчиво закатывать глаза, когда мы однажды вспомнили Москву 1984 года и драку в очереди за дефицитным зеленым горошком. Молодые свободны от ностальгии по безопасной советской жизни - обычного чувства среди россиян постарше, включая и тех из них, кто преуспел после развала СССР. У молодых нет иллюзий, в частности по поводу власти, и они трезво полагают, что каждый может рассчитывать только на себя.
С другой стороны, не стоит забывать и о процветающей и могущественной Русской православной церкви, а также о славянском национализме, который может приводить к отвратительным убийствам, но в первую очередь подпитывает возрожденную национальную гордость.
Гордость и национализм подкрепляют российское ощущение особенности, нередко переходящее в чувство превосходства, но в то же время, зачастую скрывающееся обиду и комплекс неполноценности.
Давным-давно, в начале восьмидесятых, когда я только начинала пытаться понять эту обширную, бесконечно загадочную страну, мне часто казалось, что все было бы проще, если бы Россия была отдельным континентом, и мы могли бы говорить 'российский' так же, как мы говорим 'европейский', 'азиатский' или 'африканский'.
Сегодня моя мысль воплотилась в бренд: в России работает процветающая торговая сеть 'Sedmoi Kontinent' - 'Седьмой континент'.
Иностранцы часто замечают, что в России чрезмерно все - безудержное потребление алкоголя, грандиозная литература, масштаб пережитых страданий, исторические ошибки и исторические триумфы. 'Там было так скучно, - сказал мне спортивный врач на пенсии, живший в Австрии и бывавший во многих европейских странах. - Россия - единственное место, где я могу жить'.
В '101-м километре' приводятся цитаты из писем Натальи Столяровой, жительницы Тарусы, арестованной в 1937 году и отправленной в ГУЛАГ. В 1977 году она писала Солженицыну из Парижа о тоске по Родине: 'Здесь у меня есть полная свобода (а кто мог бы ценить ее больше чем я), но в моем сердце кровоточит рана, знак любви и ненависти к великой, ужасной, презираемой, бессмертной, желанной и долгожданной стране'.
'Да, - писала она, - для меня лучше жить там', несмотря на страх перед 'ночными шагами на лестнице'.
Спортивный врач рассказал мне свою историю пока мы ехали по Москве. (Я остановила проезжающую машину, и договорилась с водителем, чтобы он меня подвез - еще один удивительный, но общепринятый российский обычай.) Я не спросила его имени, зато выслушала подробное описание его последнего дачного шашлыка, и пожелала ему удачи. Вскоре я должна была покинуть этот Седьмой континент - Россию, - но мне так хотелось хоть на минуту задержаться перед дорогой.
________________________________________
Пища для русской души ("Los Angeles Times", США)
Ни от дорог, ни от дураков в России никуда не денешься ("Time", США)
Элитные виллы погубили пейзаж, вдохновлявший автора 'Доктора Живаго' ("The Guardian", Великобритания)
