Можно понять, что Россия после падения стены почувствовала себя униженной, поскольку ей пришлось распрощаться и с империей, и с защитной буферной зоной в виде стран Варшавского договора, и с идеологией. Можно понять, что бессмысленно агрессивная политика Джорджа У. Буша может показаться угрожающей стране и правительству, страдающими меньшей степенью паранойи, чем Россия Медведева. Но в Южной Осетии, мафиозном анклаве, созданном дорогими сердцу Путина секретными службами, безопасности России ничто не угрожает.
Эта провинция, наряду с другими, которые Путин хочет забрать у Грузии, всего-навсего предлог для демонстрации стремления к могуществу. Путин, и в отношении Чечни, и нынешней Грузии, никогда не скрывал своей готовности в случае необходимости использовать угрозы, 'газовое оружие' и силовые методы для восстановления утраченного могущества. Он искусно умеет пользоваться слабостями и разобщенностью западных стран.
Именно поэтому визит Николя Саркози в Тбилиси и Москву, вероятно, имеет наибольшее значение из всех его дипломатических миссией в роли президента. Его политика проволочек и надувания щек перед Китаем - по подсчетам одного уважаемого синолога за последние месяцы Елисейский дворец посетило по меньшей мере 5 китайских политиков - должны были бы научить его, что страны, подобные этой, признают только четкий и твердый язык переговоров.
Может ли президент Франции, а вместе с ним и Европа, которую он представляет, допустить, чтобы Россия вторглась в суверенную страну, впервые после Чехословакии и Афганистана? Сможет ли он навязать Грузии кабальное соглашение, которое фактически уладит ситуацию прямо на месте? Ставки в вопросе Южной Осетии отнюдь не 'микроскопические', как неудачно выразился министр иностранных дел Франции.
______________________________
Президенту Грузии не стоит ждать сочувствия от Запада ("The Guardian", Великобритания)
Сойдет ли это с рук России? ("The New York Times", США)
