По мнению Эндрю Майера (Andrew Meier), в конечном итоге Владимир Путин стремится присоединиться к 'цивилизованному миру'. Майкл Мойнихен (Michael C. Moynihan), однако, полагает, что дружба с Западом, похоже, уже не является приоритетной целью России.
Всю эту неделю Эндрю Майер и Майкл Мойнихен обсуждают ситуацию в России после окончания 'холодной войны'. Сегодня они попытаются ответить на такой вопрос: следует ли миру готовиться к новой эпохе - эпохе расширения российской гегемонии? И как должны на это реагировать США и их союзники?
Точка зрения Эндрю Майера: Путин добивается признания со стороны Запада
Геополитика в 21 веке - удивительная вещь, не правда ли? Смотрите, Майкл - на этой неделе Демократическая партия официально выдвигает афроамериканца кандидатом в президенты - и что мы обсуждаем? Россию! А вот еще больший парадокс: американо-российские отношения сегодня выдвинулись на первый план из-за далекой провинции, о которой до нынешнего августа американцы - за исключением разве что специалистов по исчезающим языкам и военных аналитиков, отслеживающих 'вялотекущие' конфликты - и слыхом не слыхали. Южная Осетия настолько мала, что ее и провинцией-то назвать трудно. По сути, она состоит из городка, застроенного советскими блочными домами (сегодня он практически стерт с лица земли) да нескольких пастушьих деревень.
И тем не менее разразившийся там конфликт попал в заголовки всех новостей, вверг Москву и Вашингтон в состояние самого холодного мира со времен рейгановской шпильки насчет 'империи зла' и склонил чашу весов в сторону Джо Байдена (Joe Biden) - более 'молодого и горячего' адепта 'перемен' демократам, конечно, было не найти.
Как же мы дошли до жизни такой? Если нам, Майкл, удастся понять это к пятнице, мы сможем приступить к ответу на вторую часть сегодняшнего вопроса: что Соединенным Штатам следует предпринять?
Действительно ли Россия намеревается распространить свой контроль за пределы собственных границ, восстановить территорию и мощь Советского Союза? Россия премьер-министра Владимира Путина возрождается, - в этом нет сомнений. Но ее национальную гордость подпитывает не только триумф в Грузии.
Пока Запад отворачивал глаза, Россия сумела выкарабкаться из глубочайшей пропасти. Десять лет назад, 17 августа 1998 г. - этот день еще называют 'черным понедельником' - российское государство девальвировало национальную валюту и объявило дефолт по задолженности, полностью дискредитировав себя. Что уж там средний класс: едва народившееся деловое сообщество - все это разношерстное новое поколение банкиров, юристов, владельцев салонов красоты и авиастроительных фирм - в один миг обанкротилось. Россияне ринулись в магазины с мешками обесценившихся рублей.
Что же случилось после этого краха? Для начала Россия преодолела зависимость от импорта, который практически сошел на нет. А затем пришла нежданная удача: сначала цены на нефть взлетели вверх, а затем Америка начала войну в Ираке. Конечно, ни то, ни другое нельзя считать заслугой бывшего подполковника КГБ. Но экономический взлет России войдет в историю не только в связи с именем Путина: скорее всего он останется в анналах как один из самых выдающихся примеров возрождения страны в истории.
Можно, конечно, без конца цитировать путинские слова о том, какой трагедией был распад СССР, а если я все же найду на жестком диске моего компьютера подборку 'путинизмов', вы сможете познакомиться с образчиками его ностальгии по советским временам и грубоватого юмора. Но Путин - прежде всего реалист. Он никогда не дает обещаний, которых не может выполнить: об этом говорили и его друзья (теперь уже бывшие) из Госдепартамента США. И хотя у него есть тенденция исчезать из вида, когда происходит что-то неприятное, свои намерения он скрывает редко.
Путин пришел к власти на волне второй чеченской войны - возможно, самого жесткого конфликта в Европе со времен Второй мировой войны (оговорка здесь связана с географическим местонахождением региона, а не масштабами кровопролития). Поймите меня правильно, Майкл, я не апологет Путина - об этом наглядно свидетельствуют мои статьи и книги, посвященные его режиму. Однако в конечном итоге, в самой глубине своей ледяной души, Путин хочет, чтобы Россия присоединилась к 'цивилизованному миру', как с придыханием говорит он сам и его соотечественники - обозначая этим понятием неславянские страны с мощными культурными традициями и прочными институтами, где экономика не рушится в одночасье. Иными словами, речь идет о Европе и США.
Следует ли нам этого бояться - особенно в тот момент, когда у НАТО не хватает смелости подкрепить делами положения Североатлантического договора?
Эндрю Майер - бывший московский корреспондент журнала Time, автор недавно вышедшей книги 'Забытый шпион: американец в сталинской секретной службе' ("The Lost Spy: An American in Stalin's Secret Service")
Точка зрения Майкла Мойнихена: с Россией следует быть осторожным
Эндрю, вы дали краткий - и весьма полезный - обзор экономических кризисов в России в ельцинскую эпоху. В попытках поместить политическую ситуацию в России в нужный контекст, бесчисленные политологи и кремлеведы употребляют слово 'унижение', изображая страну, отчаянно стремящуюся вернуть себе прежнее влияние после распада советской империи, разгула преступности и 'блатного капитализма' в девяностые. Россия подверглась унижению, утверждают они, и теперь она за него мстит. Однако, хотя проводящиеся в стране социологические опросы действительно свидетельствуют о тревожных масштабах ностальгии по СССР, думается, что популярность путинской 'авторитарной демократии' и агрессивного внешнеполитического курса с куда большей вероятностью объясняется семью годами экономического роста (подпитываемого нефтяными ценами) и формированием среднего класса.
Это, несомненно, создало предпосылки для восстановления Россией контроля над собственными 'задворками' (в годы 'холодной войны' это понятие включало даже Ближний Восток и Африку), в чем мы наглядно убедились в связи со второй чеченской войной, украинскими выборами 2004 г., а теперь и с вторжением в Грузию. И, как отмечает множество наблюдателей, у кремлеведов возникает четкое ощущение дежа-вю - даже несмотря на то, что нынешние события в Грузии, вопреки утверждениям госсекретаря Кондолизы Райс (Condoleezza Rice), никоим образом не аналогичны советскому вторжению в Чехословакию в 1968 г. и в Афганистан в 1979 г.
Вероятно, я говорю очевидные вещи, но они заслуживают повторения: в 1979 г. российская гегемония означала прямой контроль над Восточной Европой, Кавказом, Прибалтикой, и косвенный - над 'братскими' социалистическими движениями и повстанческими формированиями в Никарагуа, на Кубе, в Южном Йемене, Сирии и Анголе. Таким образом, если, говоря о российской 'гегемонии', мы используем в качестве точки отсчета советские времена, то сегодня, на мой взгляд, ситуация не столь остра, как тогда.
Но если мы перейдем к сослагательному наклонению и зададимся вопросом - случилось бы то, что случилось, если бы Грузия уже была членом НАТО? - один из ваших ключевых тезисов, Эндрю, выглядит не столь убедительным. Вы утверждаете, что Путин - реалист (согласен), и что он стремится, чтобы его страна стала частью Запада. Насчет последнего я не уверен, и здесь возникает интересный вопрос: если бы Грузия была членом НАТО, смягчило бы его реакцию стремление к признанию со стороны Запада?
Да, Путин первым выразил Америке соболезнования после терактов 11 сентября и предложил помощь России в борьбе с исламским экстремизмом. Задним числом, однако, его действия выглядят скорее как результат циничного расчета на одобрение Западом его собственной войны против чеченских сепаратистов. Помним мы и первые дружеские встречи с тогдашним британским премьером Тони Блэром, или то, как президент Буш заглянул в голубые глаза Путина и разглядел в них душу свободолюбца. (В своей новой книге об убийстве российского диссидента и бывшего шпиона Александра Литвиненко Алан Кауэлл (Alan Cowell) приводит другое угодливое высказывание Буша во время путинского визита в США: Путин - 'реформатор, человек, любящий свою родину не меньше, чем я свою, человек, любящий своих дочерей не меньше, чем я своих'. Возможно это была отсылка к той отвратительной песне Стинга - помните, о том, что 'русские тоже любят своих детей'.). Есть основания утверждать, - да и вы тоже на это намекаете - что после начала иракской войны и скачка нефтяных цен заинтересованность Путина в сотрудничестве с Соединенными Штатами значительно снизилась.
Что же касается реакции Соединенных Штатов, то здесь я оказываюсь в довольно неуютном положении - приходится согласиться с осторожной позицией администрации Буша, по крайней мере на данном этапе. Подкрепление суверенитета государств бывшего СССР путем осуждения военных акций России и поддержки вступления Грузии в НАТО - единственная на сегодняшний день практически возможная линия для Вашингтона. Россия это отлично понимает - именно поэтому она с такой подчеркнутой медлительностью выводила свои войска из Грузии. Более того, из последних сообщений можно предположить, что российские военные обустраиваются в Поти - черноморском портовом городе, находящемся за пределами как Южной Осетии, так и Абхазии, другого 'отколовшегося' региона Грузии. Другими словами, не следует обращать внимания на агрессивные заявления Джона Болтона (John Bolton) в печати, одновременно поддерживая накал дипломатического давления.
Поскольку я в свое время бывал в Прибалтике, хочу также отметить действия государств этого региона. Хотя никаких дипломатических дивидендов это принести не могло, после российского вторжения лидеры Латвии, Литвы и Эстонии создали собственную 'мини-НАТО', отправившись в Тбилиси, чтобы продемонстрировать поддержку Грузии. Когда российские хакеры 'обрушили' сайты некоторых грузинских министерств, они почти мгновенно вновь появились в сети - уже на эстонских серверах.
О вашем заключительном тезисе: как вы отмечаете, Эндрю, есть немало вызывающих мурашки по коже примеров ностальгии Путина по советским временам, которые, я полагаю, мы еще обсудим на этой неделе. Позвольте сейчас привести мой любимый образчик из этого списка: вскоре после того, как он сменил Бориса Ельцина на посту президента, Путин позаботился о восстановлении на здании российской Федеральной службы безопасности на Лубянке мемориальной доски в честь бывшего советского генсека Юрия Андропова, с восхищением назвав его 'выдающимся политическим деятелем'. Я, однако, хорошо помню не только 'позднего' - слабого и больного - Андропова, сменившего Леонида Брежнева на посту главы КПСС, но и Андропова - главу КГБ, того человека, что организовал подавление восстаний в Венгрии и Чехословакии. Обожествление тирана-коммуниста вроде Андропова, конечно, не следует воспринимать как признак возрождения СССР, но спокойствия оно, несомненно, не внушает.
Майкл Мойнихен - заместитель главного редактора журнала Reason
************
III Мировая война, судьба России и Грузии. Сбудутся ли пророчества Ванги? (Опрос на сообществе читателей ИноСМИ)
Не дай Бог, Кремль пойдет на попятную (Сообщество читателей ИноСМИ)
Стройматериал для великой империи (Сообщество читателей ИноСМИ)
YouTube затирает следы грузинской агрессии (Сообщество читателей ИноСМИ)
____________________________________
Путин - 'вещь единичная' ("New Yorker", США)
Политика Путина - угроза миру? ("Daily Mail", Великобритания)
Владимир Бонапарт ("The Wall Street Journal", США)
